— Олечка, ты приедешь? У меня крыша протекает в нескольких местах, а по прогнозу нам обещают сильные дожди... — Голос пожилой женщины звучит тепло, но с лёгкой дрожью.
На фоне серого неба, покрытого тучами, виднеется старый дом с ветшающей крышей. В воздухе разносится гул приближающейся грозы, а в окне дома сидит женщина пожилого возраста с добрыми, но усталыми глазами. Это Анна Петровна, которая всегда заботилась о своих дочерях, но теперь сама нуждается в их помощи. Это она набрала номер своей первой дочери, Ольги.
🐾 Документы для Роспотребнадзора и СЭС. 💼 Новый или действующий.
Открыть салон красоты 💇, парикмахерскую ✂️, маникюрный кабинет 💅, барбер-шоп 🌟, любой другой бизнес. Проверки.
📍 Москва и область. ИП и ООО. Звоните: 📞 +7 (499) 990-12-16.
С другой стороны слышится встревоженный, но отстранённый голос Ольги.
— Мама, привет. Ой, извини, но сейчас вообще некогда. У нас в офисе сумасшедший аврал, Игорь Дмитриевич зверствует опять, заставляет работать сверхурочно. Если я сейчас отлучусь, он меня сожрет.
Анна Петровна пытается улыбнуться сквозь боль, тщательно скрывая разочарование в голосе:
— Понимаю, милая, работа — это важно. Я просто надеялась, что ты сможешь найти минутку. Ну ничего, я что-нибудь придумаю...
И вновь наступает тишина, прерываемая гулом шагов ветра по дощатой крыше. Анна Петровна молча кладёт трубку, её сердце сжимается от боли и беспомощности. Слезы катятся по морщинистому лицу, падая на седые пряди волос. Судьба не была к ней щедра, и теперь, в самую трудную минуту, она снова остается одна...
Тучи сгущаются над домом Анны Петровны, предвещая скорое начало проливного дождя. Её душа, кажется, тоже готова разразиться бурей. Сев в кресло у окна, она решает попробовать позвонить своей второй дочери, Марине, живущей за много километров от неё.
Анна Петровна набирает номер и глубоко выдыхает, в попытке унять дрожь в голосе:
— Привет, моя милая Марина, это мама. Извини, что беспокою, но у меня здесь одна проблема возникла. Крыша совсем прохудилась, а по прогнозу обещают сильные дожди. Я знаю, что ты далеко и не сможешь приехать, но, может быть, ты смогла бы хоть немного помочь деньгами? Наш сосед, Иван, сказал, что починить крышу обойдется примерно в пятнадцать тысяч рублей…
Марина тихо вздыхает, слышно, как на той стороне провода её голос становится напряженным:
— Мама, здравствуй. Ой, это не самое удачное время, честно говоря. У нас сейчас закончился ремонт в квартире, даже заначку потратили, пришлось кредит брать. Старые покрышки совсем лысые, вместо них мужу Сергею придётся покупать новую зимнюю резину. Я бы с радостью тебе помогла, но сейчас просто не могу.
Слёзы застилают глаза Анны Петровны, но она старается держать себя в руках, чтобы не дать дочери почувствовать её горечь:
— Понимаю, Марина. Зима – это всегда тяжёлое время. Ну, ничего, я что-нибудь придумаю. Не беспокойся.
Марина еще что-то говорит, но Анна Петровна почти не слушает. Она кладет трубку, чувствуя, как мир вокруг неё становится ещё темнее и холоднее. Её сердце наполняется неподъёмным грузом одиночества и беспомощности.
Капли дождя начинают барабанить по прохудившейся крыше, добавляя к звукам вечера причудливую мелодию, в которой звенят несбывшиеся надежды.
На улице усилился дождь, капли чуть ли не просачиваются сквозь старую крышу, словно предупреждая о грядущих бедах. Анна Петровна последний раз смотрится в зеркало, глядя на своё озабоченное лицо. В голове одно — найти способ починить крышу до того, как она совсем развалится. Остается позвонить Светлане, своей младшей дочери, которая сейчас переживает непростые времена.
Анна Петровна берёт трубку и после долгого вдоха набирает номер. После нескольких гудков раздается знакомый, но уставший голос:
— Мама? Привет! Как ты там?
Анна Петровна старается говорить максимально спокойно:
— Здравствуй, Светочка. Всё не слишком хорошо, если честно. Крыша совсем протекла, и сосед Иван оценил ремонт в пятнадцать тысяч. Я знаю, что у тебя сейчас трудности, но мне очень нужна помощь. Может, ты смогла бы одолжить мне немного денег на ремонт?
На другом конце провода звучит глубокий вздох. Светлана говорит тихо и с печалью в голосе:
— Мама, ты же знаешь, я бы с радостью тебе помогла, но после развода с Мишей мне очень тяжело. Я одна воспитываю двоих детей, а алименты приходят нерегулярно. Едва ли хватает на самое необходимое — еду, одежду, коммунальные платежи. Ну, правда, я сейчас не могу найти такие деньги. Вот максимум, что смогу, это две тысячи рублей. Просто больше у меня нет.
Анна Петровна чувствует, как тяжёлое чувство разочарования и беспомощности снова сжимает её сердце. Но она старается не показать это в голосе, чтобы не огорчать дочь в её сложной ситуации:
— Света, ты не переживай. Я понимаю, как тебе непросто. Две тысячи – это тоже немало. Спасибо тебе огромное.
Светлана еще что-то говорит о детях и проблемах, но Анна Петровна слушает вполуха. Мысли заполняет тишина, поглощенная звуками снаружи: дождь продолжает барабанить по крыше, возвращая женщину к реальности.
Анна Петровна кладёт трубку и глубоко вздыхает. Она поднимается и идет на кухню, где на столе стоит недопитая чашка чая. С тихим звоном ложка перемешивает янтарную жидкость, пока мысли хлопочут в голове. Она берёт в руки старый альбом с фотографиями и начинает перелистывать страницы. Детские лица своих дочерей, улыбки на семейных праздниках — эти моменты приносят ей хоть немного тепла в этот хмурый день.
* * *
Анна Петровна с тревогой размышляла, что предпринять дальше. Оставалась последняя надежда — обратиться к главе поселковой администрации Виктору Сергеевичу. Этот шаг был самым трудным для Анны Петровны. Они и своих дочерей уговорить не может, а тут – чужой человек.
Она набралась сил и решительно подняла трубку телефона. Белый аппарат на её старом деревянном столе казался воплощением прошлого, но сейчас он был её единственным средством связаться с внешним миром. Дрожащими пальцами Анна Петровна набрала номер поселковой администрации. После нескольких сигналов приятный, но явно уставший голос секретарши ответил на вызов.
— Здравствуйте, поселковая администрация, чем могу помочь?
— Добрый день, — попыталась сказать Анна Петровна как можно увереннее. — Я хотела бы записаться на приём к Виктору Сергеевичу.
Секретарша записала её данные и сообщила, что ближайшая свободная дата — через три дня. Анна Петровна порадовалась – хотя бы в этом повезло. Другим жителям приходится ждать приёма несколько недель, а погода ухудшается каждый день. То в отпуске он, то у губернатора, то недавно уехал на конференцию.
Должны же власти помогать жителям, и сейчас она держалась за эту мысль как за спасительную соломинку, надеясь, что её проблемы будут услышаны и решены.
В назначенный час Анна Петровна появилась перед зданием поселковой администрации. Она решила прийти пораньше, чтобы точно не опоздать и обезопасить себя от любых неожиданностей. Внутри здание встретило её тишиной и сдержанностью. Приёмная была не богатой, но ухоженной и опрятной. Светлые стены, пара кресел и журнальный столик с аккуратно разложенными местными газетами и журналами создавали приятную атмосферу. На стенах скромно висели несколько фотографий поселка и картин, изображающих его природу.
Секретарша, разговаривавшая с ней по телефону, оказалась молодой женщиной с приветливой улыбкой. Вежливо кивнув, она предложила Анне Петровне присесть и подождать.
Анна Петровна уселась в одно из кресел и начала нетерпеливо рассматривать местные газеты. Время текло медленно, а нервы всё сильнее выдавали внутреннее напряжение. Прошло минут десять, затем двадцать, полчаса... но Виктор Сергеевич не спешил её принимать.
Каждую минуту ожидания Анна Петровна всё больше теряла уверенность. Она смотрела на часы и задавалась вопросом, услышат ли её и воспримут ли её проблему всерьёз. Сквозь её мысли прорезался скрип двери, но каждый раз это оказывалась не она — не дверь кабинета главы.
Прошло сорок долгих минут, когда дверь, наконец, открылась, и секретарша вышла, пригласив Анну Петровну внутрь. В душе развернулось противоречивое чувство облегчения и раздражения ожиданием.
Виктор Сергеевич, сидящий за массивным деревянным столом, сразу вызвал у Анны Петровны неприятное чувство. Его внешний вид, хотя на первый взгляд и казался официальным, не производил положительного впечатления. Невысокий, с круглым лицом и седеющими волосами, он скорее напоминал бюрократа, привыкшего к пустым формальностям и бестолковым документам.
Когда он поднял взгляд на Анну Петровну, в его глазах не было капли тепла, а уж про искреннее желание помочь и говорить не приходилось. Жесткий и холодный взгляд как будто пронизывал её насквозь, оценивая её не как человека со своими проблемами, а как ещё одну назойливую муху, от которой надо поскорее избавиться. Лицо его оставалось бесстрастным, и даже лёгкий оттенок усталости не делал его более человечным.
За каждым его движением чувствовалась властность и равнодушие к судьбам тех, кто приходил к нему за помощью. Приказной тон и небрежно брошенные фразы только подтверждали: с такими людьми, как Виктор Сергеевич, кашу не сваришь.
— Да, садитесь, — коротко бросил он, едва подняв голову от документов. — Чего там у вас?
От его голоса, холодного и насмешливого, Анна Петровна ощутила, как последний луч надежды начинает медленно гаснуть. Она понимала, что ожидать сочувствия или активного участия от Виктора Сергеевича не стоит. После этого «чего там у вас» стало ясно, что разговор будет непростым, и добиться чего-либо путёвого от человека, который даже не пытается скрыть своё безразличие, будет крайне сложно.
Анна Петровна нервно сцепила пальцы, прежде чем начать говорить. Она понимала, что ей предстоит непростая задача — убедить Виктора Сергеевича помочь с прохудившейся крышей.
— Виктор Сергеевич, — начала она, стараясь придать своему голосу уверенности, которую не чувствовала, — у меня большая проблема с крышей. Она протекает уже несколько лет. Я сама живу одна, средств катастрофически не хватает. Надеялась, что вы сможете помочь.
Глава поселковой администрации нахмурился и откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.
Конец первой части. Вышла вторая часть. Читайте дальше.