«Она млела от любви и ласки. По ее телу разливалось приятное тепло, на глаза все время набегали слезы радости. А ребята из маленьких озабоченных жизнью мужичков вдруг превратились в беззаботных ребятишек, которые должны шалить и радоваться жизни, а не думать о пропитании».
Часть 12
Ночью Лиза принялась целовать и ласкать Федю как никогда раньше. Он задрожал всем телом и принял ласки, быстро овладел ею, а едва отдышавшись, вышел во двор, закурил.
Небо, усеянное звездами, было таким высоким и чистым, что Федору захотелось раствориться в его глубине. Он лег на прохладную, припорошенную влагой землю и унесся в воспоминания.
Было ему лет восемь, вышел он до ветру среди ночи и увидел это же самое небо, лег, как теперь, и пролежал почти до утра, завороженно вглядываясь в черную безграничную высоту.
«Небо то жа самое, да токма я другой! — с грустью подумал Федор. — Ничаво, как-нябудь. Бабка Фросинья поможать. Сдюжим. Робяты у мене очень хорошие. Ня война жа!»
У него пронеслись мысли о Любаше, но он отогнал их.
«Эх, крепко девку обидел!»
Утром он разбудил Лизавету:
— Айда до артели сперва, я отпрошуси, сам у город тебе доставлю. Работу найдем да угол.
— Федь, ты чаво? Мы жа ночью вроде…
— Вставай, Лиза. Ня главное это у жизни. Некада мене разговоры разговаривать. Узел собирай, и пошли.
— Да я токма и мечтала об ентом: как ба пошибчее бежать отсюдова! — прошипела Лиза. — Вот и хорошо! Твоя дыра опостылела мене месте с тобою и твоими…
Федор размахнулся, Лиза вскрикнула. Он тут же вспомнил, что дал вчера Ваньке обещание, никогда не бить Лизу. Рука повисла безвольно как плеть.
— Ня доводи до греха, — только промолвил Федор и вышел во двор.
В городе он быстро уладил дела с Лизаветой: пристроил на работу в трактир и снял угол.
— Ну прощевай и ня поминай лихом, — Федор снял картуз и поклонился, — видить Бог, единствяной была ба ты у мене на усю жизню! Но низя мене с тобой, мене надо о робятах думать. Малые они ишшо совсема. Дурная ты, Лизка!
Сказал и пошел. Лиза тихонько пробурчала ему в спину:
— Ты ишшо скажи, какОва царя я пропустила. Тьху!
Ребята утром, только открыв глаза, побежали к бабке Фросе и даже не заметили странность: Лизы не было.
Люба встретила их с улыбкой и лаской! Они с Фросей уже давно были на ногах. Бабка с ночи поставила тесто, и теперь женщины пекли пироги с рыбой, капустой, ягодами да грибами. В избе стоял умопомрачительный аромат.
— Да вы жа мои хорошия! — причитала Любава, целуя каждого мальчонку, Семка вмиг оказался у нее на руках, Петька тоже прижимался к Любе.
Она присела и усадила обоих к себе на колени. Ваня и Игнат сели по обе стороны. Бабка Фрося счастливо улыбалась:
— Чисас, чичас! Завтрекать будем! Вона пирогов-то скольки напякли! До пятухов поднялися.
— Как жа я жила-то бяз вас? — приговаривала Люба. — Да и пущай батька ваш и женка яво чаво хотять, то и думають. Ня могу я бяз вас. Остануся тута! За хозяйством тятенька присмотрить, я жа как знала, попросила яво. Ежеля тетка Фросинья ня прогонить, таки остануся! Поди жа, и на вашей ферме работы найду.
Ребят кинулись к Фросе:
— Бабка Фрося, ня прогоняй Любашу.
— Да вы чаво? Да я яе усю жизсть люблю и усе время звала к себе, да токма она ни у какую. Пущай живеть. А нашшет работы… ты, енто… к председателю артели надоть! Он давеча бабу искал стряпать. Да усе наши заняты. Шутка дело, на таку кодлу мужаков стряпать. Дык я тебе подсоблю, усе равно стряпать многа надо: ребятенков кормить. Глянь, как они наминають.
Бабка Фрося расплылась в улыбке.
Ребята, довольные и счастливые, похватали пироги и уплетали за обе щеки. На них было радостно смотреть. Они преобразились за одну ночь: бледность ушла, глаза горели, с набитыми ртами пацанята болтали без умолку. Игнаша даже подавился. Люба перепугалась, подскочила к нему и огрела по спине. Все засмеялись еще веселее. Но Люба строго сказала:
— А ну-ка, хватить! Ешьтя тихо, потома гомонить будяте. Да на реку пойдем! Ох, как охота мене! Усе время споминала, как мы с вами тама уху варили.
— Нет, уперед у артелю пойдем, за работу договоримси, — напомнила Фрося. — А потома до речки побяжитя.
Ребята запрыгали вокруг Любаши:
— Мы с вами! Мы с вами!
— А то как жа! Куды жа я без вас!
Она млела от любви и ласки. По ее телу разливалось приятное тепло, на глаза все время набегали слезы радости. А ребята из маленьких озабоченных жизнью мужичков вдруг превратились в беззаботных ребятишек, которые должны шалить и радоваться жизни, а не думать о пропитании.
Председатель артели, здоровый мужик лет пятидесяти, встретил радушно и с удовольствием принял Любашу на работу, предложив приступать прямо завтра.
Люба согласно кивнула, бабка Фрося счастливо разулыбалась:
— Завтре щей вам наварим да пирогов напечем, Махал Махалыч!
— Вот и ладно, вот и хорошо! — обрадовался председатель.
Бабка Фросинья завернула до хаты, а ребята с Любашей отправились на берег.
Быстро натягали мелкой рыбешки, разожгли костер, Люба принялась варить ушицу. Когда все было съедено, то разморенные солнцем и вкусной едой ребята разлеглись на траве. Ваня спросил у Любы:
— А помнишь, ты нама обещаласи историю сказывать?
— Какую жа я вама ня рассказала ишшо?
— Про то, почему ваши мужаки ня ходють на реку.
Люба вздохнула:
— Ходить-то ходють, а рыбу ня ловють.
— Рассказуй! — попросил Игнат.
— Давно енто было, мене мой батя сказывал. Щука тада шла шибко. Рыбаки неводами тягали яе, а потома мужик деревенский пропал, ня пришел с ночной рыбалки, утонул, вядать. Да токма на ентом ня кончилося. Телята пропали такжа ночью, а потома и ребятенок. Ня знай, правда ли, да будта мужаки видали огромну рыбяну… вот она и тягала людей да скотину. Ня стали на реку ходить, дажа за водой опасалися. Зачарпнуть водицы и бягом у деревню. Потома мухи белы полетели, и снова весна пришла. Страху поубавилоси, а ктой-то и совсема забыл про ту рыбину. Токма она про нас ня забыла. И снова мужик пропал, будта и ня было яво. В ентот раз ужо ня стали больша на реку ходить. И по сей ден ня ходють. Хорошо ишшо озеро у нас есть, да токма нет в ем рыбы.
Ребята слушали Любу, затаив дыхание.
— А ктой-то видал ту рыбину? — чуть дыша, спросил Игнат.
Люба улыбнулась.
— С ентих пор кажное лето всяки россказни рассказывут люди. Будто видяли рыбину ту огромну, проплывала она как лодка. А кто казал, как самолет. Токма я ня верю, брешут.
— А куды жа люди девалися да дитенки? — замирая спросил Ваня.
— Ня знай! Наверное, потопли! — ответила Люба.
Посидев еще немного, отправились домой.
В хате ждала бабка Фрося с пирогами и с кашей.
— Любаша, я ужо на завтра мужикам щец знатных наварила. Пирогов таперича ишшо напечем, и усе готово у нас.
Вечером Федор, нагруженный двумя мешками, зашел в избу Фроси:
— Вота, тетка Фросинья, здеся мука, масло, сахар, пшено, — он опустил голову. — Лизавета у город уехала.
Бабка кивнула, хотела задать вопрос, но сдержалась, а лишь пригласила:
— Айда, Федя, вечерять. Завтре у вас новая повариха будеть, вместо Андрияновны.
— Да кто жа енто? — для порядку спросил Федор, ему было не особо интересно.
Обычно обеды в артели были невкусные.
— Мы с Любашей подрядились! — не без гордости сообщила Фрося.
У Федора глаза поползли на лоб:
— Енто как жа? Остаесси здеся? — обратился он к Любаше.
Но за нее ответила бабка Фрося;
— Поживеть пока, у Сосновки работы нету.
Люба исподтишка взглянула на Федора, и ей показалось, что он был рад.
— А када тетка Лиза вернетси? — спросил Ваня.
— Ня заскучаете, зараз обернетси! — слукавил Федор.
«Хочь ба никада!» — взмолился мысленно Ваня.
Татьяна Алимова
все части повести здесь⬇️⬇️⬇️
прикреплю для вас еще один рассказ⬇️⬇️⬇️