Глава 106
Полина
Возвращаюсь домой, буквально только вошла, как звонит Катя.
– Слушаю.
– Где ты? Можем сейчас встретиться? – спрашивает она.
– В принципе, да. Приезжай, – приглашаю её к себе.
Через полчаса раздаётся звонок в дверь, впускаю Катю, приглашаю пройти на кухню.
– Прости за поздний визит, – извиняется она.
– Всё в порядке, присаживайся.
– Так вот где ты живёшь, – осматривается Катя. – Уютно. А Оля где?
– Пока в кафе, скоро придёт домой. Это травяной чай, будешь?
– Да.
Катя делает глоток, но я понимаю, что пришла она не просто чаёвничать.
– Полина, у меня к тебе просьба. Не могла бы ты участвовать в операции моего отца? Доктор Макаров отказался, поэтому мы ищем другого врача, но пока успехов нет.
– Но я не нравлюсь Виктору Кирилловичу, – говорю ей старой новой подруге.
– Я смогу убедить его.
– Я попробую убедить Алёшу. Костя Парфёнов или Олег Расторгуев могут ему ассистировать.
Катя грустно улыбается.
– Я хочу, чтобы это сделала ты. Только тогда мне будет спокойно.
– Прости, – отвожу глаза со вздохом.
– Пожалуйста, – умоляет Катя.
Что тут поделаешь?..
***
Виктор Кириллович
Он сидит в полумраке палаты совершенно один. Даже медсестры нет рядом. Выгнал. Теперь в полной тишине смотрит в одну точку. Тоскливо стало. Как вышло, что он – главврач одной из крупнейших частных клиник в России, а его никто не хочет оперировать?! Вместо ответа раздались шаги, пришёл отец.
– Почему ты один? – спросил удивлённо.
– Меня все раздражают.
– Не веди себя так, – поучительно сказал Кирилл Максимович. – В это трудное время ты больше всего нуждаешься в семье.
– Почему ты пришёл так поздно?
– Пытался прийти раньше, но из-за старческой дряхлости не смог. Мне нехорошо из-за того, что ты болен. Я не могу уснуть.
– Отец… – Виктор Кириллович смотрит на него и неожиданно начинает плакать.
Глава клана подходит к сыну, кладёт руку на плечо.
– Как же тебя так угораздило, сынок… – говорит печально.
– Даже после операции я не смогу жить нормально. Возможно, я не смогу ходить или даже говорить. Я напуган до смерти, – сквозь слёзы выговаривает главврач.
– Ты это вынесешь, – хмурится Кирилл Максимович, ужесточая тон голоса. – Ты привыкнешь, если не сможешь ходить. Прекрати истерить.
– Но меня не покидает мысль, что я могу умереть. Даже думаю, что умру во время операции, – хнычет Виктор Кириллович. – Пап, я не хочу умирать.
– Ты не умрёшь! Как ты смеешь говорить такое? – гневно прикрикивает отец на него. – Ты не умрёшь, сынок, – смягчает голос. – Я не дам тебе умереть.
Отец остаётся, присаживается на кровать и держит сына за руку.
***
Алексей Петрович
– Да, Костя, – отвечаю Парфёнову, когда иду в кабинет.
– У Виктора Кирилловича мигрень, – сообщает ординатор.
– Я понял, – отвечаю и разворачиваюсь. Вскоре вхожу в VIP-палату.
– Он не принимал лекарства и не ел, – докладывает Костя.
– Где болит? Насколько сильные боли? – спрашиваю пациента.
– Голова словно в тисках и такое чувство, что сейчас взорвётся.
– В таком случае сделаем ещё одну КТ. Дайте ему обезболивающее.
– Хорошо, – отвечает ординатор и убегает.
– Скажите, есть какие-то симптомы?
– Ты даже не мой лечащий врач, – находит Новосельцев в себе силы, чтобы повредничать. – Попроси Жильцова обо мне позаботиться, пока не назначат операцию.
– Это не соответствует уставу больницы. Я о вас позабочусь, пока не проведут операцию.
– Хватит строить из себя святошу. Оставь меня. Позволь мне просто умереть, – продолжает истерить Новосельцев.
– Да уж, – качаю головой. То, что я думаю при этом, ему лучше не слышать.
***
Полина
– Восхитительная доктор Озерова, здравствуйте, – приветствует меня возле лифта Антон. В руках у него несколько пакетов.
– Привет. Где был?
– Поручение. В этом заключается работа секретаря.
– Заходи, – приглашаю его в лифт, иду следом.
– Хорошо. Какой этаж? Отделение? – спрашивает Милосердов, прежде чем нажать кнопку.
– Нет, VIP-палата.
– Понял. А зачем вам туда?
– Я должна перед тобой отчитываться? – усмехаюсь.
– Нет. Конечно, нет.
Когда иду к палате, встречаю Алёшу. Он шагает навстречу.
– Какими судьбами? – спрашивает.
– Пришла к главврачу. Хочу присоединиться к операции, если он согласится.
– Почему? – удивляется Макаров.
– Я врач. Делаю то, что хочет пациент.
– Рад это слышать, – соглашается Алёша.
– Мне могут отказать. Тем не менее, я попытаюсь.
Иду в палату. Новосельцев слабо приподнимает голову от подушки. Видит меня и отворачивается.
– Добрый день, Виктор Кириллович, – здороваюсь.
– Зачем пришла? – кривит он губы.
– Я хочу ассистировать доктору Макарову на вашей операции.
– Что?!
– Я буду участвовать в операции и сделаю всё от меня зависящее.
– Великолепный шанс отомстить, – усмехается Виктор Кириллович.
«Вот же какой балбес! – думаю о нём. – В такой момент рассуждает чёрт знает о чём!»
– Давай начистоту. Не хочешь мне артерию перерезать во время операции? А потом скажешь: «Сделала всё возможное».
– Почему вы так думаете?
– Я сейчас как на иголках. Думаешь, я это заслужил?
– Да, вы это заслужили, – соглашаюсь.
– Я не делал плохого.
Не стану с ним спорить.
– Я снова просмотрела ваши результаты МРТ и КТ. Так как опухоль находится внутри спинного нерва, нам придётся вскрыть задний столб, чтобы добраться до неё.
– Знаю.
– Когда мы доберёмся до опухоли, я приложу все усилия, чтобы не повредить нервы.
– Кажется, ты талантлива. Я узнал это, когда наводил справки, – признаётся Новосельцев.
– Знаете, какими были последние слова моей бабушки, прежде чем её повезли в операционную? «Мой доктор лучше знает, что делать. Я доверяю ему». Когда думаю об этом, скорее всего, ей было спокойно на душе, когда она умирала, потому что она доверяла вам. Она верила, что очнётся и будет жить дальше здоровой. Вы дали моей бабушке эту веру, как врач, и позволили ей пойти на операцию с лёгким сердцем. Спасибо вам за это. Вы мой пациент, и эта операция необходима. Я хочу спасти вашу жизнь. Хочу спасти вас. И услышать, как вы благодарите меня. Я приложу все силы.
Виктор Кириллович смотрит грустно, и куда только подевались его злоба и самовлюблённость? Передо мной другой человек. Обычный, несчастный, напуганный.
Закончив говорить, молчу. Мне кажется, он не ответит. Собираюсь уйти, но тут…
– Скажите Алексею Петровичу назначить операцию как можно раньше, – произносит Новосельцев.
***
Алексей Петрович
Когда мы с Полиной начинаем операцию, в анатомическом театре за работой наблюдает Артамонов и ординаторы Расторгуев и Подберёзовиков.
– Опухоль в спинном мозговом нерве, поэтому необходимо вскрыть позвоночник. Это очень сложно.
– Ему может парализовать конечности. Это же опасно, да? – спрашивает Олег.
– Максим, ты всё понимаешь? – уточняет Артамонов.
– Я изучаю.
Работаем. Сложно.
– Промойте рану. Очистите эту область.
– Они отрезали заднюю часть спинного мозга между позвонками С2 и С5? – уточняет у завотделением Олег.
– Да.
– Не прикасайтесь к внутренней части позвоночной артерии, – произношу для коллег из бригады. – Биполярные щипцы.
– Всё идёт хорошо, – к стоящим сверху присоединился Жильцов.
– Они едва коснулись её, – замечает Олег Павлович.
– Сидит слишком плотно, – оценивает риск Полина.
– Вижу.
– Опухоль расположена близко к спинному мозгу. У них нет другого выбора, кроме как затронуть нерв, чтобы удалить её, – замечает вслух Расторгуев.
– Я просил Макарова избежать этого, – отвечает Артамонов.
– Почти добрались, – вздыхаю.
Передо мной тот самый враг, опасный и коварный.
– Они удалили её, – восхищённо произносит Жильцов.
– Да. Всё закончилось, – соглашается Артамонов.
– У него кровотечение! – с опаской говорит Расторгуев.
– При удалении опухоли это неизбежно, – комментирует Дмитрий.
– Теперь они вынуждены затронуть нерв, – звучит напряжённый голос Артамонова.
– Тампон, – спокойно реагирую на ситуацию.
– Алёша… – не выдерживает Полина.
– Вижу. Дай мне минуту. Биопсия.
– Кровотечение не останавливается, – тихо говорит Жильцов.
– Это вызывает повреждение нерва, – слышу голос Полины.
– Тампон.
– Он сможет двигаться, когда очнётся? – спрашивает коллег Максим.
– Почему не останавливается кровотечение? – это Олег.
– Давайте подождём, – держит себя в руках Артамонов.
– Показатели странные, - неожиданно произносит анестезиолог.
– Мы ничего не можем сделать. Сначала нужно остановить кровотечение, – спокойно говорит ему Полина.
Проходит ещё несколько минут.
– Отлично, – устало отхожу от стола.
– Они справились. Трудная часть позади, – комментирует Артамонов.
Смотрю наверх. Коллеги улыбаются и одобрительно кивают.
– Вы молодец, доктор Озерова, – говорю Полине.
– Спасибо.
– Виктор Кириллович будет жить. Давайте заканчивать.
Ещё через некоторое время выхожу в комнату ожидания. Ко мне кидаются Катя и её мама.
– Операция успешна. Мы удалили опухоль.
– Нужно подождать, пока он очнётся, потому что был за дет нерв, – поясняет Полина. – Мы перевезём его в палату.
– Спасибо! – со слезами на глазах говорит Евгения Романовна.
– Спасибо, Алексей Петрович! – благодарит Катя.
– Не за что.
– Он жив. Твой отец жив! Жив! – сквозь слёзы произносит Евгения Романовна, обнимая дочь. У той глаза тоже на мокром месте.
Пару часов спустя иду к регистратуре. Там Антон развлекает медсестёр.
– С чего столько радости? – спрашиваю их с улыбкой.
– О! Угощайтесь.
– Что там? Это американо со льдом.
Подходит Парфёнов.
– Алексей Петрович, вы вернулись, и отделение нейрохирургии вдохнуло полной грудью.
– Давайте устроим приветственную вечеринку, – предлагает Антон.
– Отличная идея, – подхватывает Маша.
– Ну я как бы не новичок, – отнекиваюсь.
– Доктор, нам всем тут так тяжело без вас было! Хотя бы по бокальчику вина, – умоляет Света.
– Доктор Озерова тоже может пойти с нами, – предлагает Парфёнов.
– Верно!
– Все пойдут, если я присоединюсь? Куда мы идём? – подходит Полина.
– Пойдёмте отметим возвращение доктора Макарова, – поясняет Антон. – Кстати, шеф, а вам нельзя, – обращается к Парфёнову.
– Почему?
– Дежурство.
– Вот же блин! У меня точно дежурство?
– Точно.
– Ну ёлки зелёные…
***
Дмитрий
– Дима, пришёл твой добрый дядюшка, – произносит Веня, входя ко мне.
– Вот чёрт… – ворчу себе под нос. Только собирался посидеть, расслабиться как следует в одиночестве.
– Почему сидишь один?
– Мне нравится быть одному.
– Тебя кто-то обидел? А, знаю! Макаров пошёл пить с врачами из твоего отделения. Видимо, они тебе не сказали.
– Сказали. Я решил не идти, – отвечаю ему. – Не могу смотреть на Полину рядом с Макаровым. Я тоже человек.
– Что ты нашёл в ней такого? – удивляется Веня.
– Не могу выделить что-то одно. Мне всё в ней нравится. Пусть мои чувства не взаимны, я не страдаю. Вот если бы я жил с какой-то женщиной, тогда бы страдал.
– Боже. Безответная любовь – это не любовь, – усмехается дядя.
– Не обижай моих чувств. Если говорить о любви, то любое действие лучше, чем бездействие.
Веня продолжает смотреть на меня с иронией. Мол, да что ты, мальчишка, понимаешь в этом? Кое-что понимаю, только говорить не буду. Обойдётся дядюшка. Лучше бы шёл к себе домой. У, прилипала!
***
Полина
– У Хлои отошли воды! – звонит мне медсестра, пока сидим в тёплой компании в кафе Оли.
– Когда это произошло? Звоните немедленно в гинекологию. Я скоро буду.
– Полина? – сразу догадывается Алёша.
– Да.
– Доктор! Что случилось? Они нас бросают? – посыпались вопросы от Оли.
– У них идеальное сочетание любви и работы, – философски заметил Антон.
– Ребята, – удивилась вдруг Маша. – А мы-то чего сидим? Бегом в больницу!
Все трое, включая Максима, сорвались с места.
– Эй, вы куда? – крикнула им Оля. – Даже не заплатили, – расстроилась.
Услышав это, шедший последним Парфёнов неожиданно остановился, развернулся, подбежал к Копыловой и звонко чмокнул в её щёчку. Она настолько была ошарашена этим поступком, что ничего даже сделать не успела. Лишь заалела, словно красный флаг на ветру, и проговорила смущённо:
– Ну, ты… балбес такой, – а потом широко улыбнулась и отвела взгляд.
Мы вернулись в больницу и когда подготовились, я позвонила мужу Хлои.
– Здравствуйте. У вашей жены отошли воды. Мы начинаем кесарево сечение.
Он даже не ответил. Сразу прервал звонок.
Проходит ещё двадцать минут, и операционную оглашает крик малыша.
Мы с Алёшей стоим рядом. Я так рада, что не могу сдержать слёзы радости. Алёша мне улыбается. Перед нами настоящее чудо. Мамочка пока не пришла в себя, но сумела, умница такая, выносить ребёночка!
– Нужно перевести её в интенсивную терапию.
– Да, – радостно соглашаюсь.
Вскоре стою в палате рядом с мужем Хлои. Мы молчим, потому что не передать словами ту бурю чувств, которая нас одолевает. Слышу, как вибрирует телефон. Это Парфёнов.
– Полина Викторовна! Скорее! У Хлои…
– Что такое? Да говори ты уже!
– Она… пришла в себя!
– Господи, это невероятно, – вырывается у меня.
– Что такое? – тревожится муж пациентки.
– Хлоя очнулась.
– Боже…
Мы вдвоём несёмся в её палату. Влетаем и первое, что видим: Хлоя открыла глаза и ещё неуверенно водит взглядом по сторонам, пытаясь понять, как она здесь оказалась.
– Солнышко! – муж кидается к постели жены, падает перед ней на колени, хватает её ладонь и осыпает поцелуями. – Я знал! Я верил! Спасибо!
Опять не могу не сдержать слёз.
***
Две недели спустя
Алексей Петрович
Слушаю, переполняемый радостью:
– Уважаемые коллеги! Разрешите представиться. Хотя многие меня знают. Я – новый главный врач больницы имени Лёвушкиной, нейрохирург, доктор медицинских наук Олег Павлович Артамонов. Сейчас наша больница стоит перед выбором: расти дальше или сделать паузу. Мы непрерывно развивались. Но пора остановиться и переоценить обстановку, чтобы понять, куда двигаться дальше. Зачем нужны больницы? Для кого они созданы и с кем должны сосуществовать? Как мы должны оценивать и решать практические вопросы? Как новый главврач, я займусь этими вопросами. И решу их вместе с вами. Спасибо.
Большой конференц-зал взрывается бурными аплодисментами. Я хлопаю отчаянно, аж ладони болят. Наконец-то больница в надёжных руках! Больше того: ровно неделю назад Кирилл Максимович по весьма приемлемой цене продал мне свою долю в компании «Центромед». Таким образом клан Новосельцевых отказался от участия в бизнесе, который столько лет упорным трудом создавал мой отец. Главе их клана всё равно уже бизнесом не заниматься: большая часть счетов арестована, впереди долгий судебный процесс, который он выиграть не сможет под тяжестью доказательств.
Ну, а Виктор Кириллович… Его судьба также была решена на нашей встрече с Кириллом Максимовичем. Если его сын сможет восстановить здоровье, то будет в нашей больнице заниматься наукой. Думаю, ему это понравится. Не главный босс, конечно, но зато не нужно возиться с пациентами.
После заседания идём с Полиной в VIP-палату.
– Почему он все ещё без сознания? – горестно спрашивает Евгения Романовна.
– Двигательная активность в конечностях отсутствует, – докладывает Катерина.
– Дорогой, очнись, пожалуйста… – говорит жена Новосельцева.
– Папа… – произносит дочь.
Я проверяю зрачковый рефлекс, и неожиданно пациент начинает покашливать. Потом очень медленно открывает глаза.
– Он двигает пальцами, – улыбается Катя.
– Начинаем реабилитацию, – принимаю решение.
Кирилл Максимович, стоящий рядом, подходит ко мне и крепко жмёт руку, взяв её обеими ладонями.
– Спасибо, Алёша, – говорит очень искренне. – Ты настоящий сын своего великого отца. Прости за всё.
Возвращаемся в отделение.
– Слава Богу, – выдыхаю. – Длинная была неделька, я жутко устал.
– Регулярно пьёшь витамины? – спрашивает Полина.
– Зря я сказал, – подкалываю её.
– Я тебя не пилю, но здоровье важнее всего.
– Что делаешь на выходных?
– Что и обычно.
– Поехали на рыбалку, – говорю с улыбкой.
– Отец, наверное, обижается. Когда он тебе предлагал, ты отказывался. Но теперь его нет, и ты рвёшься рыбачить.
– Отец, отец… – морщу нос.
– Да, отец. Я поймаю всю рыбу в память о нём.
– Отлично.
***
Полина
Неожиданностью стал вызов к бывшему главврачу. Интересно, что хочет мне сказать? У меня вообще-то сегодня выходной, мы собирались с Алёшей на рыбалку. Но ладно, немного придётся моему суженому подождать.
Вхожу и вижу, как Виктор Кириллович пьёт чай. Сам держит чашку. Медленно двигает рукой, но зато сам!
– Доброе утро, – говорит мне и улыбается. – Присаживайся.
– Доброе. Ничего, я постою. Вы выполняете реабилитационные упражнения?
– Да, – он потом долго смотрит на меня и произносит тихо, очень искренне. – Спасибо.
– Спасибо вам, что пережили операцию. И восстанавливайтесь.
Виктор Кириллович низко опускает голову. Если бы он мог стоять, то теперь поклонился бы мне в пояс, уверена. Киваю медленно в ответ и ухожу. Меня ждёт Алёша.
Мне даже навигатор не нужен, чтобы попасть на то самое место, где мы когда-то рыбачили втроём: я, Алёша и его папа Пётр Андреевич. Выхожу из машины, направляюсь к берегу по тропинке. Когда до нашей полянки остаётся шагов двадцать, вдруг замечаю лепестки белых роз на песке. Удивляюсь: откуда бы им тут взяться? Но стоит пройти чуть дальше, как начинаю смеяться: впереди идёт Алёша и осыпает ими путь.
Подхожу, он оборачивается. Сближаемся. Алёша поднимает правую руку. На ней поблёскивают два обручальных кольца. На безымянном пальце, на привычном месте, – одно, на мизинце, на крайней фаланге – другое.
– Ты выйдешь за меня? – спрашивает Макаров.
Беру самое маленькое колечко. Натягиваю себе на безымянный палец.
– Эй, я сам должен надеть тебе кольцо.
– Оно моё, так что я сама надела.
– Всю романтику убила. Ты же сама хотела, чтобы всё было романтично. Вот я и подготовился.
Улыбаюсь. Смотрю в его глаза.
– Я люблю тебя.
– Ну и дела! Я хотел создать правильную атмосферу и хорошие воспоминания.
– Ты всё сделал правильно.
Алёша подходит, целует меня. Потом стоим рядом и смотрим на Балтику. Не знаю, когда я полюбила этого мужчину. Не знаю, когда зародилось это чувство. Но кажется, я любила его всегда. Когда находишь того единственного, то забываешь, когда вспыхнула любовь.
КОНЕЦ