Выбрав для Иман несколько подходящих комплектов одежды и заставив ее переодеться, Фатима, сама надев никаб, сняв с пальцев все кольца и натянув черные перчатки, отправилась со своей гостьей на другой конец города.
Шли они постоянно какими-то подворотнями и Иман не понимала, ведет ли ее Фатима этой дорогой, чтобы она потом не нашла путь к ее дому, или она просто опасается встретить людей. На одной из улочек с огромной лужей после прошедшего ливня, которую пришлось обходить, прижавшись к стене одного из домов, впереди блеснули глаза какого-то мелкого животного, которое Иман приняла за кошку. Но Фатима схватила ее за локоть и прошипела:
- Смотри, это тоже джинны, только они могут обернуться лишь животными и жаждут вредить людям! И твой Амин ничуть не лучше них, хоть и принимает обличие человека...
- Фатима, это же просто кошка, - попыталась возразить Иман, как в свете выглянувшего из-за туч месяца, это существо буквально растворилось в воздухе, заставив ее вздрогнуть.
Фатима не стала больше ничего говорить, удовлетворившись испугом этой малознающей девчонки, и только подтолкнула ее продолжать путь.
В небольшое и выглядевшее ветхим строение на окраине города они вошли, когда на востоке появились первые проблески рассвета. В небольшом домике было два выхода, один из них вел в горы, а один на городские улицы Шибама. Там была одна изолированная комната, являющаяся спальней, одна небольшая пристройка, игравшая роль кладовки и сушилки, в которой было два небольших окошка для устройства сквозняка, небольшая пристройка, игравшая роль туалета и ванной, да кухонный закуток.
Иман осмотрелась и даже обрадовалась, все необходимое для жизни в этой лачуге было, а судя по тому, что в домике было сухо, несмотря на прошедший сильный дождь, то крыша у строения не протекает и ей будет комфортно тут жить.
Фатима скинула сумку с вещами Иман, на кухне оставила небольшую корзину со съестным и водой, посоветовала ей хорошенько выспаться и пообещала после заката прийти вновь, чтобы начать учить свою нежданно негаданную помощницу ремеслу травницы.
Едва за Фатимой закрылась дверь, Иман достаточно громко и требовательно позвала: "Амин!".
Амин решил, что скрывать свое присутствие более не имеет смысла, ведь, Фатима раскрыла его, не подумав о причинах, по которым он скрывает от Иман свое присутствие. А потому по первому зову материализовался перед своей возлюбленной.
С минуту они смотрели друг на друга, а после Иман кинулась в его объятия со слезами, покрывая поцелуями его такое красивое лицо. Амин отдался чувствам, не задумываясь о том, что говорил ему отец о хрупкости человеческой жизни и невозможности нахождения в мире джиннов.
Иман вновь видела вокруг себя выжженную землю и деревья, ее снова окружал и сжимал в объятиях жар, который не обжигал, руки Амина блуждали по ее стану, его губы искали ее губы. Ничто не было важным в тот момент, кроме эмоций, захлестнувших человека и джинна, той самой запретной любовью, что так близка к смерти.
Отдышавшись, Иман почувствовала, как на нее волнами накатывает сильная слабость, ее глаза слипались, а Амин баюкал ее в своих объятиях. Иман быстро заснула крепким и глубоким сном на грани комы, а джинн все никак не мог найти в себе силы разжать свои объятия.
В тот момент он физически ощущал, как ее жизненная энергия утекает в его мир, растворяется в нем без следа, как слабеет энергетический донор. Усилием воли он разжал свои объятия, чувствуя себя переполненным энергией, ее энергией, которая звенела и пела в нем, будто натянутая струна уда.
На лбу Иман выступил холодный пот, а кожа сильно побледнела, только тонкая голубая жилка на ее шее билась под тонкой кожей, указывая на то, что жизнь не покинула ее. Амин начинал ненавидеть себя, свой мир, свою любовь к человеческой женщине, ту любовь, которая убивает, но найти сил уйти и не возвращаться он не мог. В голове начал вырисовываться план, ведь, если он смог поменять жизнь Иман на жизнь сестры, пополнив ее силы, то он сможет это делать снова и снова?
Тьма в душе Амина сгустилась, стала почти осязаемой, она клубилась вокруг него, набирая краски, его изначальная сущность менялась все сильнее, принимая безобразные очертания, напугав его.
Пока Иман спала, Амин отправился к отцу за советом. Отец ждал, он знал, что его упрямый сын не внял его словам, он ясно видел, что Амин теряет свою сущность, подменяет ее, становится чужим и далеким, становится злым духом пустынь - вампиром.
Отец качал головой, сокрушаясь, что не смог удержать сына от беды. Амин умолял найти решение. Наконец, собравшись с силами, отец сказал:
- Сын, ты ослушался Всевышнего, что создал нас. Ты ослушался меня. Ты мечешься между своей запретной любовью и реальностью. Знаешь ли ты, что ждет тебя и твою человеческую женщину в скором времени? Вас ждет боль - ее смерть и твое безумие. Готов ли ты попрощаться с нею навечно и навечно же стать злым духом пустынь и кладбищ - гулем?
- Отец, я не могу отпустить ее, моя жизнь ничто, она не имеет смысла без Иман, но я не хочу ее убивать! - кричал Амин,
- Ты сделал свой выбор, сын. Больше не приходи ко мне за советом. Я вижу тьму вокруг тебя, ты в шаге от перерождения и твой удел вечность поджидать своих жертв на пустынных барханах, не знать ни жалости, ни любви, и жаждать лишь чужой плоти. Уходи, ты больше нам не равен, ты нарушил правила и не желаешь исправлять ошибок...
Амин ушел. Он снова брел в своем мире, ощущая тяжесть и правдивость слов отца. Он действительно отринул все правила, он действительно причиняет любимой страдания, лишая ее энергии, лишая ее права на рай. Но он не мог найти в силы сопротивляться, это сильнее его, выше и мощнее в разы. Амин вернулся в дом Иман...