Моя самостоятельная жизнь началась, собственно, уже с момента начала учебы на механическом факультете Государственной Высшей школы машиностроения и электротехники в Варшаве. В этот период довольно резко изменились материальные условия нашей семьи. Отец, Юлиуш Лески, который во время Первой мировой войны был офицером артиллерии во II-й Бригаде Легионов, а позже, в 1920 году, в звании майора командовал артиллерийской обороной реки Вислы, после войны вернулся к своей профессии инженера и, прежде всего, организатора промышленности и стал движителем создания в Польше оборонной промышленности: завода боеприпасов «Поциск» («Снаряд») в Варшаве и Рембертове, заводов взрывчатых веществ «Нитрат» и «Борышев», сотрудничающих с ними Сохачевских заводов искусственных шелков — зародыша будущих Государственных авиационных предприятий (P.Z.L.) на Окенце. Создаваемая из ничего, эта индустрия не имела нормальных условий развития. При большом усилии людей, их большой инициативе и энергии препятствия удавалось, однако, преодолевать, хотя трудности были огромные. После майского переворота, в котором отец был на стороне законного президента Польши и отказал в продаже боеприпасов войскам маршала Пилсудского, Министерство военных дел, которое было единственным заказчиком оборонной промышленности, не реализовало принятых на себя обязательств и в течение долгого времени не передавало полагающихся денег. Это привело к отсутствию средств для закупок сырья, машин, устройств и т. д. и неоднократно — на зарплаты сотрудникам. Кроме того, министерство часто выдвигало не указанные в договорах новые требования. Все это создавало заводам финансовые и социальные затруднения, с течением времени непреодолимые. Результатом такого поведения был переход части акций завода боезапасов «Снаряд» на Праге в руки иностранного капитала, а остальных предприятий — под принудительное государственное управление. Последним была навязана разбухшая администрация (например, завод «Снаряд» в Рембертове вместо прежнего одного директора завода имел теперь шесть), и производство начало хромать. Иностранный капитал — австрийский и швейцарский — назначил своих директоров. Также на предприятиях, приобретенных государством, для отца не нашлось места. Это не облегчило его жизни — он не мог получить никакой подходящей работы. Несколько интересных предложений внезапно развеялось в последний момент.
У нас были финансовые затруднения, которые усугублял тот факт, что в период процветания, будучи добрым и доверяющим людям, отец подписывал векселя родным и друзьям, а затем должен был сам их выкупать. Дома положение стало не ахти. Отец хватался за каждую возможность, и дошло даже до того, в этот период он работал в качестве электромонтера, что не приносило больших барышей.
Надо было помогать семье. Моей сестре Ванде удалось получить работу в фирме «Мощеные дороги». Вторая моя сестра Анка работала бухгалтером в Промышленно-лесном обществе. Я после окончания в тот период варшавской гимназии им. Владислава IV, поступив в институт, начал параллельно работать в крупных железнодорожных мастерских в Варшаве, в литейном цехе, в том числе на изготовлении пресс-форм и отливочных стержней, которые после формовки необходимо было укладывать на полках в сушилке, а потом оттуда вытягивать. В сушилке температура была около 80° C., человек потел, как мышь, и пил горячий отвар мяты, выставляемый всегда в большом, на несколько десятков литров котле. Мои доходы, как практиканта, составляли тогда 44 грошей в час.
Позже благодаря давним знакомствам отца, продолжая учебу, я начал работать в инструментальном цеху на заводе боеприпасов «Снаряд» на Праге сначала как токарь, потом шлифовщик и, в конечном счете, как конструктор оснастки в офисе фабрикации (довоенное название, аналог нынешнего отдела главного технолога. — Ред.). Здесь условия были гораздо лучше и зарплата также.
Сразу после работы как в железнодорожных мастерских, так и позже на заводе «Снаряд» я бежал на остановку, чтобы успеть на трамвай, который всегда подъезжал пунктуально (такие были тогда странные времена), и ехал в чертежную, или на упражнения, или в лабораторию. (Об увольнении с работы или хотя бы о сокращении рабочего времени, как для студента, не было речи. На экзамены и другие мероприятия в рабочее время надо было брать отпуск, что, впрочем, работодателем тоже не приветствовалось). В трамвае, стоя, как правило, в углу передней платформы, я учился английскому, запоминая целые фразы и выражения. Я находил время и для спорта: в Академическом спортивном союзе в Варшаве занимался теннисом и катанием на лыжах, боксом занимался в клубе «Полония», велосипедным спортом — в клубе «Орел», в зависимости от того, где у меня были друзья. Я также занимался легкой атлетикой. Работая вместе с заканчивающим курс архитектуры Тадеушем Недбальским, несколько раз я получил заказ на оформление витрин. Это был период резкого подъема уровня жизни, хотя и оплаченный очень тяжелой работой.
Начало тридцатых годов было для моего отца все еще тяжелым, хотя действие «проклятия» постепенно ослабевало. Как широко известный специалист в области организации промышленности, он начал получать от заводов заказы на экспертизу их организационных систем. Он установил также свободные контакты с голландской судостроительной промышленностью, ищущей рынки сбыта, и с течением времени стал представителем этой промышленности в Польше. Во второй половине тридцатых годов начал по поручению Министерства промышленности и торговли строительство первой в Польше государственной фабрики подшипников в г. Kрасьник.
Вспомнили о нем накануне войны, хотя и слишком поздно: 3 сентября 1939 года он получил приказ об организации и проведении эвакуации польской оборонной промышленности за реку Буг. Задача, конечно, невыполнимая. По поручению генерала Сикорского (которого знал еще со II-й Бригады Легионов и с первых лет организации промышленности) отец уехал через Румынию во Францию и там был назначен в штаб Главнокомандующего, в котором остался (также после дальнейшей эвакуации в Лондон) до окончания Второй мировой войны, в конечном счете, как комендант Ставки Главнокомандующего.
После войны вместе с другими 75 высшими офицерами Войска Польского постановлением Совета Министров ПНР от 6 сентября 1946 года отец был официально лишен — с объявлением в прессе — польского гражданства. Он умер в Лондоне в 1953 году. В 1971 году постановление, лишившее его гражданства, было отменено, хотя это уже не было опубликовано. Объявил это только пресс-секретарь правительства ПНР Йежи Урбан в ответ на направленное председателю Государственного Совета открытое письмо от 31 июля 1981 года бывших солдат Армии Крайовой, подчеркивающее непорядок установления Варшавского Повстанческого Креста, в частности, путем устранения из круга получающих этот Крест командиров Армии Крайовой и участников Варшавского восстания, лишенных гражданства.
Я не уверен, можно ли дороги судьбы моего отца причислить к категории «разнообразия», но это было разнообразие тогдашнего периода жизни.
Дорогие друзья, вы прочитали фрагмент из книги Казимира Лески "Жизнь неправильно разнообразная"
Если вы хотите приобрести книгу, напишите нам ВКонтакте https://vk.com/ipkgangut
Также мы будем рады, если вы поддержите нас лайком или комментарием.
