Почти весь следующий день я готовился к ее приходу. Убирался, мыл посуду, которой накопилось огромное количество, сбегал за шампанским. Меня сильно мучили сомнения: «А если не придет?» Я ведь даже не знаю ее телефона, и она не знает моего. В случае чего, даже не позвонит. Но что-то мне говорило: «Придет». Какое-то чувство, наверное, как у охотничьей собаки: «Вот, она дичь». Удивительно, что я совершенно забыл про фотографии из «Мужчины и женщины», я не думал ни о чем таком, я не строил планов, я ничего себе не представлял. Я просто ждал девушку в гости. Я понятия не имел, что делать, если она все же придет. В холодильнике у меня стояла бутылка, и я приготовил длинные, тонкие хрустальные бокалы для шампанского, те самые, из которых в кино белогвардейцы пьют это самое вино.
Она сказала в 7. Чем ближе назначенный час, тем больше я волновался. Сердце билось. Ведь не придет же! А почему не придет? Она же сама предложила! Я ее не просил. Но вот уже 7, а ее нет. Может, что-то случилось? Дополнительные занятия. Но почему именно сегодня? Когда мы договорились. Полвосьмого я уже успокоился. Ну не приедет и не придет. Что поделаешь? Хотя, как жаль. Квартира. Свободная. Целых две недели. И ведь она же старше. Она точно. Но.
Звонок в дверь. 8-50. Я бегу открывать:
- Привет.
- Привет.
- Как ты?
- Да устала.
Мы познакомились меньше суток назад и видели друг друга только в темноте, а общались, как будто, уже давно знакомы. Я галантно помог ей снять дубленку, мы пошли в большую комнату. Что дальше нужно делать, я не знал, но зато бутылки открывать я уже умел очень хорошо.
- Все пропью, но флот не опозорю, - сказал я хриплым голосом, прежде чем откупорить шампанское.
«Бах» - пробка в потолок. Капли попали на нас обоих.
- Я тебя облил?
- Нет, ничего. Не страшно. На счастье.
Пена постепенно осела.
- За государЯ императора! - я резко мотнул головой так, как это делал Джигарханян в фильме про «Неуловимых мстителей». Голос мой совсем осип, сердце - почему то бешено колотилось, я едва произносил давно заученные привычные фразы.
- За него родного, - подняла свой бокал девушка.
Челк, – я включил музыку. «Woman in love» Барбары Стрейзен.
Две или три короткие песни мы танцевали на почтительном расстоянии друг от друга, также как как и в прошлый раз, будто на дискотеке в пионерском лагере. Но расстояние между нами постепенно сокращалось, мы обнялись, потом я, сначала крайне нерешительно, робко поцеловал ее в шею. Я думал, что она треснет меня по физиономии, но кажется, она даже не заметила поцелуя. Я поцеловал ее еще раз, уже решительней, потом еще настойчивей, уже не отрываясь, и я услышал, как Лена начала тяжело дышать. Аромат ее волос кружил мне голову, я понял, что сейчас упаду.
- Давай еще по бокалу, - прошептала девушка.
- За победу русского оружия? – сказал я тихо, почти шепотом, как будто спрашивая.
- За победу, – ответила она тоже довольно тихо.
- Все пропью, но присягу не нарушу.
Вино пенилось, давая немного еще времени. Головокружение отступило, мысли начали проясняться. Я понимал – торопиться ни в коем случае нельзя, давить нельзя, нужно оставаться мягким. Мы пили медленно, как бы пережевывая вино. Такие бокалы выглядят большими, но вмещается в них очень мало. Поэтому одной бутылки хватает на долго. После третьего бокала я поцеловал ее в губы. Она ответила. Я неожиданно подумал: «Вот прекрасный способ в случае чего прервать разговор». Но дальше мысли путались, я уже стал не я, я делал что-то, что никогда прежде не делал и остановиться уже не мог.
Мы сидели на диване в обнимку, мои руки уже как-то помимо моей воли, блуждали в местах совершенно немыслимых: «Боже, как же это снять? Какая-то хреновина, застежки на спине, как же их, черт побери…?»
- Франция, – прошептала Лена.
Едва уловимое непонятное движение рукой у себя за спиной и «эта хреновина» расстегнулась.
ААА! Я целовал ее прямо там.
- В левую, в левую ..
Боже, неужели…
- Что ты делаешь?
- Целую..
Моя рука оказалась уже в совсем запретном месте.
- Нет, не надо.
- Пойдем на кровать?
- Нет. Здесь.
- Я постелю? Давай?
- Пойдем.
- Нет, нет, ты станешь обо мне плохо думать.
- Как же я могу?
- Будешь, будешь, только познакомились. Ты всем расскажешь.
- Нет.
Здесь уже казалось бессмысленно что-то говорить. Меня охватило состояние, когда я уже не владел собой, сознание отключилось, все тело жило своей собственной жизнью, руки сами срывали ее и мою одежду. Одежда полетела на пол. Все, все сейчас!
- Ой, нет.
- Да.
- Больно. Осторожней, медленнее…
Она берет его рукой!
- Да…
Неужели? Ведь, правда.
- Только осторожно, прошу тебя.
После того вечера мы стали жить почти как муж и жена. Конечно, она не могла ко мне переехать насовсем, но иногда все же оставалась на день или на 2. В такие дни мы вместе ходили в магазин. Я жарил на кухне отбивные. Приносил в большую комнату 2 большие тарелки на старинном подносе. Мы ужинали вместе. Пили мы чаще всего чай, привезенный моими родителями из Ирана. Мы редко кого-то приглашали. Спали мы в родительской большой кровати в нише. В той самой, что когда-то заблевали Яблонский с Маслиным. Но Лене я предусмотрительно не сообщал таких пикантных подробностей. Ложась в постель, я больше всего любил ощущение, поразившее меня в первый раз. Что я это уже не я, я себя не контролирую, я становлюсь диким неуправляемым зверем, остановиться уже невозможно. Взрыв всего организма, полная свобода, восторг, экстаз. Из «Мужчины и женщины» я знал, как нужно «быть осторожным», и Лена почти ничего не боялась. Мы наслаждались друг другом до 5 иногда даже до 6 утра.
Порой мы обсуждали:
- Может, кого-нибудь позовем в гости?
- Яблонский?
- Нет, нажрется обязательно, скандал может выйти.
Маслин?
Тоже нет. Блюет после 3-й рюмки. Нет, только не он.
Однажды мы позвали Аллу, которая пришла без своего друга Гезы. Мы сидели до двух ночи, пили чай, болтали о чем-то, и у нас вдруг кончились сигареты.
- Пойдем стрелять на улицу? – предложила Лена.
- Да там нет никого уже.
- Ну кто-то же есть.
Она никогда не отступала.
- Пойдем.
Мы втроем вышли на холодную заснеженную улицу - ни одного прохожего. Ни такси, ничего…
- Пойдем к «стакану», - сказала Лена.
- Стрелять сигареты у милиционеров? Не наглость? – испугался я.
- Не волнуйся.
Она умела убеждать.
Мы вышли на проспект, и подошли к «стакану», где дежурили 2 гаишника. Лена поднялась к ним, что-то там им говорила, показывала на меня с Аллой. Мы стояли внизу, переминаясь с ноги на ногу, и нерешительно пожимая плечами. Молодой милиционер ехидно и в тоже время с уважением глянул в нашу сторону. Лена вернулась с целой пачкой сигарет. Наутро ко мне домой без звонка попросился Маслин. Он иногда приходил ко мне, чтобы прогулять школу. Потом он всем рассказывал: «Мельников в дупель пьяный постоянно ночует с двумя девками. Одной ему мало». Я был горд.