Пять лет назад
Лада
–Ай!
Я ничего не понимаю.
Меня просто сбивает с ног.
Куда-то лечу, ударяясь спиной.
А…
Сверху на меня наваливается что-то тяжелое!
– Ты сумасшедшая?
Хрипло протягивает бархатный голос.
Моргаю. Зрение почему-то никак не хочет сфокусироваться. В голове гул!
Который тут же забивается диким, просто нереальным гулом машин!
А…
Надо мной сверкают огромные черные глаза!
– Я…
– С тобой все хорошо?
Мужчина хмурится.
Я почему-то замечаю, как он невероятно, просто необыкновенно красив.
Распахиваю губы, и…
Просто глупо. Как-то по-идиотски начинаю на него таращится!
– Вы спасли меня. Спасибо.
Наконец все выстраивается в моей голове.
Он и правда спас меня!
Я чуть было не попала под машину! Здесь просто бешеное, сумасшедшее движение! А я…
Я просто шла, не разбирая дороги.
И ничего не видя, потому что мне слезы застилали глаза!
– Где-то болит? Как тебя зовут? Сколько пальцев?
Он вертит рукой перед моими глазами.
А я…
Я почему-то глаз не могу отвести от его лица…
Дух совсем вышибло. Но это, конечно же, от тяжести его тела!
Которым, как я понимаю, он просто смел меня с проезжей части, чтобы меня не размазало по ней на всем ходу!
– Лада.
Выдыхаю, облизывая губы. Они дико пересохли.
– Меня зовут Лада. И у вас три пальца.
– Ну слава Богу. Не сумасшедшая!
Он…
Он усмехается.
Так по-мальчишески открыто, что мне вдруг начинает казаться, что вокруг ясный солнечный день.
А, может, он и правда солнечный? Просто я этого не замечала…
После таких новостей все вокруг покажется самым серым м унылым!
* * *
– Вашему брату срочно нужна операция. Очень тяжелые переломы. Повреждена спина. Ноги… Переломы со смещением. На самом деле, тут нужна целая серия операций.
– Сколько?
Спрашиваю упавшим голосом.
– Сейчас, на вскидку, прикидываю, что не меньше десяти. Но все зависит от организма. Как он себя поведет. Как будет восстанавливаться и реагировать на лечение. Ну и, конечно же, долгий реабилитационный период. И Лада. Будьте, пожалуйста, готовы, к тому, что он так и не сможет ходить. Но, по крайней мере, сможет пользоваться руками и самостоятельно передвигаться в кресле.
Я всхлипываю.
Закрываю лицо руками.
Я старалась держаться. Правда. Честно.
И я держалась.
Даже когда увидела его таким беспомощным, лежащим в больничной палате.
Матвей ничего сейчас не может. Ничего.
Ни руками пошевелить, ни ногами.
Да он даже говорит с трудом.
И только его глаза…
В них все.
Все чувства. Вся боль и отчаяние!
Но даже глядя в них, я все равно держалась.
Улыбалась ему, глядя по голове.
Болтала о чем-то и обещала, что с ним все будет хорошо! Что он обязательно вылечится!
А сейчас…
Сейчас моих сил больше просто не хватает!
Десять операций!
Боже!
Где же мне взять такие деньги?
Доктор пока не озвучил сумму, но я же не дурочка.
Прекрасно понимаю, что это дорого.
Дико, безумно дорого!
А мы с Матвеем совсем одни, и…
– Как не будет ходить?
Вскидываю на доктора умоляющий и полный отчаяния взгляд.
– Может, это еще не точно? Можно же провести еще какие-то анализы, и… И вы же сами сказали! Все зависит от организма! Может…
– Лада.
Доктор хмурится. Качает головой, сжимая ручку в руке.
– Я не хочу вас напрасно обнадеживать и подавать вам надежды, которым не суждено сбыться. Да. Некоторые врачебные правила на стороне того, что пациенту и близким лучше не говорить всей правды. Так у них остается надежда. Но…
– Значит, все же надежда есть?
Я хватаюсь за его слова, как за соломинку.
– Это надежда на чудо, Лада. Увы.
Он качает головой.
– Я считаю, что сразу нужно предупредить. Обычно я даю два прогноза. Наилучший и самый тяжелый. Уверен, всегда лучше подготовиться к самому худшему, чем надеяться на то, чего никогда не будет. В вашем случае увы. Я не вижу ни единого шанса, что ваш брат когда-нибудь сможет ходить.
– Вы не видите. Но… Может…
– Лада. Все возможно, конечно. На моей практике были чудеса. Самые настоящие. Иногда поднимаются те, кому и жизни-то в прогнозах не оставляли. Но я не хочу, чтобы вы в это верили. Вы должны понимать. Это один случай на миллион. Если он просто сможет самостоятельно передвигаться в кресле, это уже будет победой. Огромной победой, Лада. И к этому нужно пройти долгий и тяжелый путь. На сегодняшний день я даже и этого вам не обещаю. Но на самом деле это самый радужный прогноз.Плохо. Мне плохо.
Хочется закричать.
Но я только зажимаю ладонью рот и все равно начинаю трястись от прорвавшихся рыданий.
– Послушайте.
Доктор тяжело поднимается.
Становится рядом, протягивая мне стакан холодной воды.
– Медицина не в состоянии творить чудеса, к сожалению, – он говорит с горечью.
Видно, еще не привык к чужой боли. Не закостенел.
– Как бы нам этого не хотелось.
Разводит руками.
Я пытаюсь выпить воды, но не выходит.
Зубы ударяются о стакан.
Половина воды разливается на стол и на одежду.
– Ну. Успокойтесь.
Он начинает гладить меня по волосам, как маленькую.
– Послушайте, Лада. При таких переломах это еще очень хороший прогноз. Поверьте мне. У вашего брата есть шанс. И знаете, люди могут и в инвалидном кресле жить почти полноценной жизнью. Многие даже женятся и заводят детей. Ваш брат еще молод. Он справится.
– Да. Наверное, – всхлипываю.
Все его слова доходят до моего сознания слишком медленно.
А лучше бы вообще таких слов не слышать. Никому такого не пожелаю!
– Когда нужно делать первую операцию?
Пытаюсь собраться и вернуться к реальным вопросам.
– Максимум через месяц. Затягивать нельзя. Может быть слишком поздно. А лучше как можно раньше. В идеале дня через три.
– Хорошо.
Киваю. Нужно идти маленькими шагами. Сначала одна операция, потом другая.
А после, может, и прогноз доктора изменится!
– Сколько это будет стоить?
– Вот сумма.
Он показывает мне прайс и у меня все расплывается перед глазами.
Буквы и цифры просто прыгают перед глазами, никак не желая сложиться во что-то связное.
– Сколько?
Но конечную сумму я все-таки увидела.
И очень надеюсь на то, что это просто обман зрения.
Потому что….
Потому что это цена примерно половины нашей с Матвеем квартиры! Где мне взять такие деньги?
– Все верно. Вот эта конечная сумма. Это без реабилитации. Но она уже выйдет дешевле, конечно.
– Спасибо , доктор.
Я беру листок с прайсом.
Зачем-то думаю о том, как странно, что у меня не дрожат руки.
Поднимаюсь на негнущихся, совершенно деревянных ногах и , как зомби, глядя в одну точку, направляюсь к двери.
– Лада. Вам нужно держаться и быть сильной. Иначе вы свалитесь и вашему брату будет некому помочь, – долетает голос доктора мне в спину.
Как в тумане.
– Держитесь. Потому что именно вам придется поддерживать его морально. Не дать скатиться в депрессию. Эмоции очень важны для выздоровления!
- Спасибо. До свидания, – бормочу, даже не оборачиваясь.
Так и глядя перед собой. В никуда.
Даже не захожу к Матвею попрощаться.
Собиралась, но, к счастью, не пообещала ему этого.
Так и иду , как лунатик, вперед.
Ничего перед собой не видя.
А слезы просто текут по лицу.
Что делать?
Наши родители давно погибли. Разбились в автокатастрофе. Черт! И мы с Матвеем же чуть было не повторили их судьбу!
Уже три года прошло. Как мы с Матвеем совершенно одни! И помощи нам ждать неоткуда!
Мы очень долго учились справляться. Это было так непросто!
Мне только исполнилось восемнадцать тогда. Матвею и вовсе было всего тринадцать! Совсем ребенок!
Да и я. Пока родители были живы, я в шестнадцать уже казалась себе безумно взрослой. Но тогда… Тогда, в те страшные дни поняла, что я тоже. Совсем недалеко ушла от Матвея.
Чувствовала себя маленькой и совсем беспомощной.
Все ждала, что кто-то придет и решит все наши проблемы.
Да только приходить было некому!
Тогда почти все сбережения , которые от родителей остались, пришлось отдать представителям разных органов.
Они тогда просто как мухи на мед, на нас с Матвеем слетелись!
Мне очень дорого и непросто обошлось, чтобы опека оставила его со мной, а не забрала в детский дом. Тогда пришлось с ними биться чуть ли не насмерть!
Ведь кем я была тогда?
Просто девчонкой.
Без работы, которую срочно пришлось искать и браться за любую, даже самую черную. Без образования…
Но я победила тогда! Не могла отдать родного брата в детский дом! Даже с ним приходилось бороться, потому что братишка тоже хотел помочь.
Шел устраиваться на работу. Курьером. И даже мести дворы!
Но и за это именно я получала по шапке. Потому что они называли это эксплуатацией ребенка!
Говорили, что я не справлюсь.
А мы вот. Справились.
И Матвей мне все время помогал! Всегда находил какие-то подработки!
А теперь? Как мне справиться с этим теперь?
– Мамочка, папочка, ну зачем вы нас одних оставили? Мне так трудно!
Бормочу просто в пространство. В воздух.
Я часто так делаю. Разговариваю с родителями. Мне их безумно просто не хватает!
А еще…
Еще я верю, что они меня слышат!
И Матвей так делает. Тоже. Слышала, когда проходила несколько раз мимо его комнаты.
А ведь все начало как будто налаживаться!
Мне даже университет почти удалось закончить!
Заочно, правда, но все же! И я учусь прекрасно, преподаватели говорят, что у меня хорошие перспективы. Даже на кафедре предлагали остаться.
Совсем недавно я ночью говорила родителям, что у нас все хорошо! Что они бы радовались за нас и нами бы гордились! А тут….
Проклятая машина с каким-то мажором просто уничтожила все то, что мы с братом таким трудом все эти годы выстраивали!
Он скрылся с места аварии.
И при этом его невозможно найти!
Почему-то нигде не зафиксирован его номер машині, хоть я его и прекрасно запомнила!
Наверняка он уже успел откупиться. Один из тех, кто думает, что им все можно и за это ничего не будет.
продолжение следует...
Контент взят из интернета.