Если две судьбы связаны общим ребёнком, найти одну половинку такой связи по следу другой не представляет никакого труда. Для меня это точно не проблема.
― Я его знаю, ― сообщил Власов, когда я открыла страничку негодяя Алексея в одной из социальных сетей.
― Знаешь? ― удивилась я.
― Его семья владеет небольшой компанией, занимающейся грузоперевозками. Они раньше с Олегом Карпуниным работали, но позже Мирон настоял на расторжении контракта, ― пояснил мой муж. ― Вырвинск очень маленький город, у Карпуниных там много связей. Мне известны почти все.
― Но этот Алексей живёт не в Вырвинске, ― заметила я.
― Его вынудили уехать.
― Кто вынудил?
― Родители. Пока империей Карпуниных управлял Олег, многие сделки были не совсем законными. А у старшего Карпунина, если помнишь, имелась неприятная привычка собирать на всех компроматы, в том числе и на партнёров по бизнесу. Когда Мирон начал выводить отцовскую фирму на законный уровень, получилось довольно много некрасивых конфликтов. Однажды недовольный бывший партнёр нанял кое-кого, чтобы припугнуть Мирона, а тот в ответ просто передал все компроматы в полицию. Родителям этого Алексея удалось замять скандал и выйти из воды сухими, но сына с семьёй они всё же от греха подальше отправили.
― У него ещё дочка есть, ― сообщила я, листая фотографии на страничке мучителя Анжелики.
― Она не родная, ― выдал мне Власов очередную порцию откровений. ― Его жена бесплодна, девочку они из детдома взяли.
― Да ты у меня просто кладезь полезной информации! ― похвалила я любимого мужа и в знак благодарности даже чмокнула его в щёку.
Бесплодием жены можно было объяснить наличие в семье приёмного ребёнка, но не то, как Алексей поступил с Анжеликой. Женился Лёша почти через год после рождения Лёвы. По сведениям Власова, браку поспособствовали родители жениха, любовью там не особенно пахло, а по срокам получалось, что во время судебных разбирательств Алексей ещё даже не был знаком со своей будущей супругой. На фотографиях этот мужчина не выглядел ни ушлым, ни затюканным ― самый обычный среднестатистический россиянин с усталым взглядом и вымученной улыбкой. Неискренний ― это единственное определение, которое ему подходило. Жить он, правда, уехал далековато от проблем с родительским бизнесом ― аж во Владивосток. Лика говорила мне, что у него своё дело, а по факту получалось, что семейной компанией изначально рулили мама и папа. Это навело меня на вполне логичную мысль о том, что и в остальных вопросах, включая личную жизнь, единственного сыночка до руля не допускали.
По фотографиям, особенно электронным, с точки зрения магии о человеке мало что можно сказать. Я точно не увидела на снимках ничего сверхъестественного, поэтому решила наведаться к Алексею в гости. У нас время было позднее и неумолимо приближалось к полуночи, а во Владивостоке люди уже давно проснулись и готовились к началу нового рабочего дня. Семь часов утра ― рановато для визитов вежливости, но когда подобные мелочи останавливали целеустремлённого полудемона? Пообещав Власову вести себя прилично, я скрылась за магией невидимости и метнулась на другой край нашей необъятной страны. Застала хозяев уютной трёхкомнатной квартиры ещё спящими, а их детей ― завтракающими. Понаблюдала немного за тем, как ведут себя друг с другом одиннадцатилетний Лёва и его шестилетняя приёмная сестрёнка Лиза. Мальчик заботливый и беззлобный, с ролью старшего брата справляется отлично, а девочка оказалась пугливой. Когда проснулась и вышла из спальни жена Алексея Виктория, Лиза втянула голову в хрупкие плечики и разве что под стол не полезла прятаться. Власов сказал, что её удочерили ещё в младенчестве. Если так, ребёнок должен был воспринимать приёмных родителей как родных, но эта девочка явно побаивалась свою «маму». Мне такая реакция показалась странной, но когда Вика гневным тоном поинтересовалась у детей, почему они до сих пор дома, а не в школе и детском саду, всё встало на свои места.
Между Алексеем и Викторией нет любви. У них нет общих детей. Их брак ― откровенная фикция, у которой наверняка была какая-то корыстная цель. Нехорошо подглядывать за личной жизнью посторонних людей, но я провела в квартире этой семейки несколько часов, чтобы хоть немного понимать отношения между объектами моего интереса. С точки зрения магии все члены семьи почти кристально чисты, если не считать нескольких пустых проклятий, прилипших к ауре Виктории. У меня и самой, если честно, время от времени начинали чесаться руки от безудержного желания заставить эту даму умолкнуть хотя бы ненадолго. Она из тех людей, которые способны круглосуточно плеваться ядом, поскольку беспомощны во всех остальных отношениях. Даже не сподобилась одеть дочку и в садик отвести ― Лизе во всём помогал старший братик. Зато после ухода детей Вика сразу же разбудила мужа и начала выкатывать ему претензии относительно отсутствия йогурта в холодильнике, почти закончившейся туалетной бумаги и так далее. Алексей в ответ на это просто молча встал, оделся и в восемь часов утра поехал куда-то в магазин. Я была в шоке от таких семейных отношений, но это не моё дело. Они живут так уже не первый год ― значит, есть необходимость и причина. Виктория чем-то напомнила мне бывшую жену Мирона Карпунина Алису. Тот брак тоже был договорной и без любви, а стервозный характер Алисы частенько доводил Мирона до отчаяния. Но у Карпуниных очень большая компания, там уровень дохода и социальной значимости участников семейных отношений совсем другой.
Проще говоря, ничего полезного я в ходе своего тайного визита не выяснила. С точки зрения магии всё чисто ― это главное. Благодарности за вмешательство в чужие привычки точно не дождёшься, зато проблем наживёшь выше крыши. К тому же Лика меня об этом не просила. Ей я помогла, а что её Лёша добровольно стал рабом собственной жены ― это уже его личные боли в копчике, которые никого не касаются.
Я отказалась от дальнейшего расследования, а Власова эта история зацепила. Не то чтобы ему было край как необходимо разобраться во всём досконально, просто он такой человек ― спать спокойно не сможет, пока все факты не разложит по полочкам. Не прошло и недели, как муж усадил меня в машину и отвёз в Вырвинск, чтобы познакомить с бывшим лучшим другом Алексея Вовкой ― человеком недалёким, бесхитростным и доверчивым. Работал Вовка слесарем в автосервисе, на момент нашего приезда оказался невероятно занят, поэтому нам пришлось почти два часа ждать его неподалёку в придорожном кафетерии, чтобы в итоге услышать:
― У них фамильное проклятие. Нельзя жениться на любимых. Лёха тоже с мачехой рос, как и батя его. Это пёс знает в каком поколении у них началось. С Ликой он, конечно, мерзко поступил, но если бы женился на ней, долго она не прожила бы. Любимые жёны в этой семейке мрут быстро.
Не хочу пересказывать всё, что услышала от просвещённого автослесаря, потому что большая часть его откровений напоминала детские страшилки. Никакого проклятия на Алексее и близко нет. Если бы оно имелось, я бы его точно заметила. Особенно фамильное и на несколько поколений рассчитанное ― это как огромное чёрное пятно, его ни с чем не перепутаешь. Поскольку мы всё равно уже приехали в Вырвинск, Власов заодно свозил меня к офису той самой компании грузоперевозок и издалека показал мне папашу Алексея ― тот тоже магически чист и никем не проклят. И на кладбище мы тоже заехали ― не без помощи смотрителя нашли там могилку деда Алексея. Я сразу сказала мужу, что это пустая затея, поскольку кладбищенская земля не хранит магию упокоенных душ, но Власов был непреклонен.
― Толя, у тебя какой-то личный интерес к этой семье? ― подозрительно поинтересовалась я, когда он предложил поискать и другие фамильные захоронения.
― Нет, просто любопытно, ― признался он совершенно искренне.
Вот странный тоже человек. Вроде и знаем мы друг друга хорошо, но порой ему как втемяшится что-нибудь ― не остановишь. В нашей семье я главный суетолог и возмутитель спокойствия, поэтому от Власова подобной активности не ожидала. Любопытно ему… Докатились.
Пора было возвращаться домой, но мы задержались в Вырвинске ещё ненадолго ― Толя решил попутно какие-то свои дела уладить. Пока он их улаживал, я погуляла по торговому центру, накупила гору излишеств и встретила бывшую коллегу по агентству Немигайлова Настю. Посидели в кофейне, поболтали о жизни. Настя пожаловалась мне на то, что после судов над Немигайловым и его помощниками всем бывшим сотрудникам агентства пришлось несладко ― вроде только свидетелями по делу проходили, а всё равно запись в трудовой книжке о работе в этой конторе стала грязным пятном на репутации. Нормальную работу найти сложно, пришлось открывать своё дело и идти в торговлю, где подводных камней тоже хватает. Я слушала старую знакомую внимательно, а думала всё равно о своём. Откуда в семье, где нет никакого проклятия, могла появиться уверенность, что оно есть? Известно только о трёх последних поколениях суеверных мужиков, которые не женились по любви, спасая таким образом своих возлюбленных дам от неминуемой гибели. А раньше что было? Когда это началось? И если Алексей рос в таких же условиях, в каких растит Лёву, то и его, получается, у родной матери отняли?
Поскольку у Власова интереса к этому делу было намного больше, чем у меня, а магией там даже не пахло, я всё расследование доверила мужу целиком и полностью. Он взялся за работу с энтузиазмом и за несколько следующих дней накопал ещё немного информации. Алексей родился до законного брака и не от любимой женщины, а в результате случайной связи. Родная мать от него отказалась ещё в роддоме. Отец забрал его к себе, женился не по любви, поэтому Лёшу воспитывала злая мачеха. У отца есть родные брат и сестра. Сестра вышла замуж по любви и овдовела спустя два года, чем подтвердила существование проклятия, а брат выкрутился хитро ― он уже много лет живёт с любимой женщиной без регистрации отношений. Если вдуматься, то само по себе такое проклятие даже существовать не может. Регистрация брака ― юридический акт, его магией привязать к судьбе человека никак нельзя. Венчание ― это другое дело, там всё намного сложнее. Все эти трое детей тоже родились в законном браке, но вдова утверждает, что их родители не только не любили друг друга, но большую часть совместной жизни даже спали порознь. Младший брат старшему по отцу вообще не родной, а где-то на стороне нагулянный, но в проклятие всё равно верит.
У меня от всей этой "Санты-Барбары" уже скулы сводить начало, а Власов аж подпрыгивал от непреодолимого желания докопаться до истины. И докопался ведь. Нашёл в каком-то захолустье дальнюю родственницу и выяснил, что на самом деле никакого проклятия никогда не существовало. Точнее, оно было, но только на словах, а магически ни к кому не прилипло. Прадед Алексея крутил шашни одновременно с двумя женщинами. На одной женился, а вторая припёрлась на свадьбу и сгоряча наговорила молодожёнам всяких гадостей. Пожелала своей сопернице скорой кончины, а гулящему жениху ― чтобы у всех его потомков такая же вдовая жизнь была, какая у него будет. Соперница и правда умерла в родах меньше чем через год после свадьбы. Но там не в проклятии дело было, а в том, что у бедняжки роды были стремительные, начались раньше срока и дома. Деревня глухая, пока «скорая» туда доехала, спасти уже можно было только ребёнка. Прабабку Алексея не проклятие убило, а собственная глупость и кровотечение, но сказанного и сделанного уже не воротишь. Суеверные соседи овдовевшего мужика проклятым окрестили, а ту девицу, что на свадьбе истерила, ведьмой обозвали. Так и прижилась в этой семье нерушимая вера в то, что брак по любви впредь всем потомкам будет вдовством выливаться.
― Ну ладно, про дремучих предков всё понятно, но зачем Алексей сына у Лики забрал? ― спокойно приняла я этот отчёт о фамильной глупости.
― Не знаю, ― честно признался Власов. ― Это у него надо спрашивать. Может, спросишь, а? Подкатишь к нему с намёком, что, мол, ведьма ты и проклятие увидела, помочь хочешь…
Отказать Власову я не могу. Вроде и решила, что не хочу больше связываться с этой историей, но ради морального удовлетворения любимого мужа и не на такое согласишься. Он дома остался с сыном, а я опять во Владивосток шмыгнула магически. Напустила на себя важность ведьмовскую, подкараулила Алексея на улице, когда он из подъезда выходил, и в лоб ему о проклятии информацию выдала ― могу, мол, снять негатив с него и его детей. За большие деньги, естественно. А чтоб поверил, сказала, что дочка ему не родная, поэтому её фамильное зло не коснётся, а Лёвушка пострадать может. Откуда левой тётке столько знать о чужой семье, если она не ведьма? Поверил. Не сразу, конечно, мне два дня в гостинице торчать пришлось, пока Лёша с духом собирался, но в итоге он всё-таки позвонил и назначил встречу.
Ответ на вопрос, зачем он сына у родной матери отнял, сразил меня наповал.
― Лика не верит в магию. Если бы сказал ей о проклятии, она бы меня на смех подняла. Сыну точно ничего об этом не стала бы рассказывать, а я не хочу, чтобы он в будущем стал причиной смерти любимой женщины.
― Ему всего одиннадцать, ― напомнила я.
― И что? Через семь лет будет восемнадцать. Влюбится, женится… Так я хотя бы рядом буду и смогу вовремя удержать его от опрометчивого шага.
Ну вот что на это можно сказать? Мужику уже сорок, а ума… И себе жизнь пустыми страхами искалечил, и Лике, и сыну. Больше всего мне было жалко детей ― один из-за отцовской глупости страдает, а вторая из-за полного отсутствия родительской любви. Я провела бутафорский ритуал снятия проклятия и даже гарантировала, что моя магия сработает на сына через отца ― не хотела, чтобы Алексей ещё сильнее втягивал Лёву в эти магические игрища. Перед спектаклем показала Лёше почерневшее яйцо в стакане, а потом ― чистенькое, чтобы он поверил в успех моих действий. Для убедительности несколько раз зажигала и гасила свечи, используя настоящее колдовство. Ну и в голове у бестолкового мужика тоже успела покопаться, чтобы он почувствовал себя очищенным, посвежевшим, полным сил и уже не проклятым.
― А вы можете сделать так, чтобы… ― начал он осторожно.
― Нет, ― отрезала я. ― Ваши судьбы уже разошлись. Насильно мил не будешь. Если хочешь попробовать, я остановить тебя не смогу, но колдовством помогать точно не стану.
Спустя столько лет, совершив столько подлостей и гнусностей в адрес Анжелики, он всё ещё продолжал надеяться на счастливое воссоединение с ней. Ни ума, как говорится, ни совести.
* * *
Я думала, что Власов успокоится, когда мы выясним всю правду и сделаем для восстановления справедливости всё возможное, но он продолжал ненавязчиво следить за суеверной семейкой и отношениями в ней. Алексей развёлся с нелюбимой женой и вернулся с детьми в Вырвинск. Рассказал отцу о своём визите к «какой-то профессиональной ведьме», после чего тот один раз позвонил мне, обозвал шарлатанкой и пообещал подать на меня в суд за мошенничество. Я умилилась, Власов откровенно поржал, а позже было уже не до смеха. Алексей и правда вознамерился вернуть Анжелику ― через сына. Он рассказал Лёве о родной матери и объяснил развод с законной женой намерением восстановить прежние отношения. Искал через мальчишку пути к давно разбитому сердцу Лики, устраивал им частые встречи, навязывался в провожатые. Низко, мерзко, в высшей степени эгоистично ― это не я дала его поступкам такую характеристику, а Власов. Ещё и Лёшина семейка снова влезла в эту кашу-малашу со своими амбициями и пророчествами.
Но я оказалась права ― пути этих двух судеб уже разошлись. Анжелика меня порадовала. Она потратила свои сбережения не на ЭКО, а на хорошего адвоката. Выкатила Алексею и его родителям грандиозный судебный иск, после чего слила информацию местным журналистам. Безжалостно прошлась и по бизнесу Лёшиной семьи, и по их связям, и по репутации. Насколько я знаю, сейчас решается вопрос о её восстановлении в родительских правах на Лёву. Суды всё ещё продолжаются. Лиза пока ещё остаётся с приёмным отцом, но органы опеки уже подняли вопрос о его недобросовестном отношении к детям.
Даже не знаю, к худу получилось наше с Власовым вмешательство или к добру, но я зареклась впредь влезать в подобные истории. Снять сглаз или порчу, подправить здоровье ― это ещё куда ни шло. Личное должно оставаться личным. У меня тоже есть семья и сын. И меня тоже бесит, когда кто-то посторонний начинает совать нос в наши отношения. Лика ведь говорила, что не хочет ничего менять, и ей не пришлось бы ввязываться в судебные распри, если бы я не сунулась к её бывшему. Конечно же, она понимает, кого должна благодарить или ругать за очередное изменение обстоятельств своей жизни. Я готова и к благодарности и к обвинениям, лишь бы в итоге у неё всё сложилось хорошо.