Василий вошёл в темную прихожую и поморщился - в доме нечем было дышать от стойкого "аромата" застарелого перегара, протухшей еды и ещё чего-то мерзкого, кислого, чего мужчина так и не смог разобрать.
Не снимая обувь, он прошел на кухню, где обнаружил свою супругу Любу, которая спала прямо за столом, уронив давно не мытую голову на сложенные руки. Сальные грязные волосы, словно занавес, скрывали ее лицо, свисали по бокам. Несколько прядей попало в жестяную банку из под рыбных консервов и плавало в оставшемся масле.
На полу возле Любиных ног храпел местный а л к а ш Трошка, или, как он предпочитал себя величать, Трофим Лексеич. Напротив, за столом, откинувшись на спинку стула, развалилась какая-то незнакомая тетка самой отвратной наружности.
Вздохнув, Василий вышел из кухни и обошел дом. Никого. Везде грязь, разруха, запустение, а главное, кроме Любы и ее приятелей, никого больше нет.
Вернувшись в кухню, Василий первым делом поднял с пола Трошку, протащил его волоком до выхода, и, не обращая внимания на недовольное мычание, вы швы рнул за ворота, придав ускорение хорошим пен де лем.
После примерно таким же способом отправил восвояси и вторую незванную гостью.
Вернувшись в дом, мужчина легко, словно пушинку, приподнял жену и потащил к заставленной грязной посудой раковине. Убрав немытые чашки и тарелки, включил холодную воду и подставил под мощную ледяную струю голову своей благоверной.
Люба забрыкалась и недовольно то ли заскулила, то ли замычала. Тогда Василий высвободил ее голову из под крана, небрежно промокнул старым засаленным кухонным полотенцем. Потом слегка встряхнул супругу:
- Люба, где дети?
- Ваааася! - мутный взгляд женщины остановился на его лице, губы растянулись в улыбке, - А ты чего, уже вернулся?
- Дети где, я спрашиваю?! - повысил голос Василий, ещё раз хорошенько встряхнув жену.
- Дети? Так в саду, наверное, - неуверенно ответила она, впрочем, не особо-то и стараясь припомнить, где сын и дочка, - Найдутся.
- Какой сад, суббота сегодня, - Василий уже еле сдерживался, - Ты когда детей видела в последний раз?! Отвечай!
- Не ори, - Люба снова опустилась на стул и сложила голову на руки, - Я не помню, я спать хочу! Есть захотят - придут, чего с ними станется?
Последние слова она произнесла совсем невнятно, и через секунду уже снова спала, совершенно ни на что не реагируя.
Поняв, что ничего от нее не добьется, Василий выскочил во двор. Ну как же так? Где Егорка с Машенькой? Может, в сарае спрятались или в бане?
Обойдя двор и заглянув во все углы, мужчина так никого и не обнаружил. Тогда он выбежал за ворота, но тут же замер. Куда идти? В какую сторону?
- Чего мечешься? - раздался откуда-то справа шамкающий старческий голос, - У меня они, нормально все!
У Василия с души будто бы упал огромный камень. Он облегчённо выдохнул и повернулся к старушке.
- Спасибо тебе, баба Нюра! Вовек не забуду!
- Ой, ладно! Ступай давай в дом. Ребятишки спят ещё, правда, да я пока тебя накормлю хоть, с дороги же, голодный небось.
Продолжая что-то тихонько бурчать себе под нос, баба Нюра двинулась к своей избе, Василий поспешил следом.
Привычно ополоснул руки под рукомойником в сенях, прошел в комнату.
В доме было жарко накоплено, пахло блинами, топленым молоком и жареным луком.
- Там твои соколики, за печкой, - махнула рукой соседка, - Иди, полюбуйся на них, истосковался весь, я гляжу.
Осторожно заглянув за занавеску, которой было отгорожено спальное место за печью, Василий увидел, наконец, сына и дочь. Они спали, тесно прижавшись друг к другу. Спали безмятежно, чуть улыбаясь во сне, так, как умеют одни лишь дети.
Мужчина заметил, что сын, Егорка, вытянулся, подрос. Мальчишке было всего шесть, но выглядел он старше.
"Эх, сынок, рано тебе пришлось повзрослеть!" - с болью подумал Василий и перевел взгляд на дочку.
Машеньке было только три года, и она ещё мало что в этой жизни понимала. Личико ее, такое милое и по-детски наивное, светилось каким-то особым внутренним светом, ещё не успевшим погаснуть, который не смогли затушить даже все те безобразные обстоятельства, в коих ей приходилось расти.
- Ступай за стол, все уж стынет, - тихонько окликнула мужчину баба Нюра.
Василий со вздохом вышел из-за импровизированной перегородки, сел напротив доброй старушки. На столе исходила паром тарелка жареной на сале картошки с луком, стояла миска с квашеной капустой, огурцами. Чуть поодаль возвышалась внушительная стопка тонких ажурных блинов, рядом с ними - сметана и варенье.
- Ешь, Вася, ешь, не стесняйся, - приговаривала баба Нюра, глядя, с каким аппетитом мужчина набросился на угощение, - Сперва голод утоли, а после уже и поговорим.
- Спасибо тебе, баба Нюра! - искренне благодарил ее сосед, - За все спасибо. Если бы не ты, давно бы пропали мои ребятишки!
- Да брось! Тут деревня. Не я, так другой кто прибрал бы деток, не бросили бы на улице, - отмахнулась пожилая женщина, - Ты лучше мне скажи, что с Любой делать планируешь? Не дело это, Вася! С каждым годом все хуже и хуже. Ты пока в рейсе, у нее тут чуть не каждый день сабантуй. П ь я н к и, гулянки с утра до ночи и с ночи до утра, в дом водит кого не попадя.
- Не знаю я, - горько вздохнул Василий, - Уж и по бабкам ее возил, и к о д и р о в а л, и в клинике лежала полгода, лечилась - все равно снова срывается. Думал, дети хоть удержат - ради них опомнится, за ум возьмётся. Куда там!
- Но так оставлять тоже нельзя, Вася, - рассуждала соседка, - Иначе быть беде! В другой раз вернёшься - а и дома-то нет! Головешки! Сам ведь помнишь в том году, чуть не сгорели. Да и с детками, не дай Бог, что случится! Растут, как трава сорная, тут кто покормит, там хлеба кусок даст. Грязные, в обносках ходят.
- А я ведь зарабатываю, баба Нюр, - Василий ударил кулаком по столу, - Я ведь все для них. Денег ей давал - так п р о п и в а л а. Ладно, стал детям покупать вещи - продала и все спустила снова на вы пив ку! Как же быть-то мне?
- Уходить тебе с работы надо! - ответила соседка, - Пока ты по рейсам мотаешься, проку не будет! Дома тебе нужно быть, иначе ситуацию не изменишь.
- Да куда ж я пойду, я ведь, кроме как баранку крутить, и не умею ничего!
- А это уж тебе виднее, - баба Нюра назидательно подняла указательный палец, - Водителем и здесь можно устроиться, да вон хоть на молокозавод! Только смотри, не тяни! Иначе поздно будет!
Из-за занавески выглянуло заспанное личико Маши.
- Папка! Папка плиехаль! - радостно закричала она и бросилась на шею к отцу. Следом, зевая, вышел Егорка, встал чуть поодаль, исподлобья взглянул на Василия.
- Сынок, что ты? - мужчина протянул к нему руки, - Иди скорее ко мне! Или не соскучился по папке?
- А ты нас больше не бросишь? - недоверчиво спросил ребенок, глядя ему прямо в глаза не по-детски серьезным, взрослым взглядом, - Не уедешь в свой рейс?
- А почему ты спрашиваешь? - удивился Василий.
Раньше сын подобных вопросов не задавал.
- Мамка пьет, на нее надежды нет, - по-взрослому отвечал мальчик, - А за Машкой пригляд нужен. Не справляюсь я один, мал ещё.
От таких рассуждений на глазах Василия выступили слезы.
"Господи! - думал он про себя глядя на детей, - До чего я дожил! До чего докатился! До чего довел семью, детей! Нет, с этого дня все по-другому будет!"
А вслух ответил:
- Я больше никуда не уеду так надолго, сынок, обещаю. Теперь дома, с вами буду жить.
- Слово? - недоверчиво глядя на него, спросил Егорка.
- Слово!
Только после этого сын, наконец, подошёл к отцу, забрался у нему на колени, уткнулся в плечо и, не в силах больше сдерживаться, заплакал.
- Ну что ты, сынок, что ты, - успокаивал его Василий, - Я теперь с вами, я приехал! Теперь все будет хорошо!
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Друзья, если вам понравился рассказ, подписывайтесь на мой канал, не забывайте ставить лайки и делитесь своим мнением в комментариях!
Копирование и любое использование материалов , опубликованных на канале, без согласования с автором строго запрещено. Все статьи защищены авторским правом.
