Первоапрельская шутка о цикле сказочных повестей Александра Волкова
- привела к любопытным размышлениям. В комментариях многие читатели вспоминали Урфина Джюса — хотя речь о нём в статье вовсе не шла.
Это не может быть случайно. По-видимому, образ неугомонного завоевателя Изумрудного города стал в массовом сознании «визитной карточной» цикла. Читатели охотно сравнивают его… с Гитлером. Размышляя об этом, я набрёл на интересные выводы.
Слава «Волшебника Изумрудного города» не гаснет с годами, притягивая читателей всех поколений. Одним из ключевых персонажей саги Александра Волкова стал Урфин Джюс — колоритный тип, который появляется в большем числе книг, чем Элли и её сестра Энни Смит по отдельности. На каждую из юных героинь приходятся только по три произведения, а энергичный Джюс действует аж в четырёх!
Волкову удался яркий и самобытный образ. Судя по многим отзывам, которые можно встретить на просторах интернета, у значительной части людей Урфин Джюс стойко ассоциируется с Адольфом Гитлером. И нельзя сказать, чтобы эта ассоциация была совсем уж неоправданна.
Даниил Алексеев, писатель и исследователь творчества Волкова, не случайно пишет: «Урфин Джюс — это собирательный образ диктатора, достойный пера Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского или Г.Г. Маркеса, и если развернуть его историю, намеченную у Волкова лишь штрихами, получится очень взрослое произведение о том, как появляются тираны, о бунте против общества, о противоречивости человеческой личности, о совместимости таланта и злодейства, о преступлениях и наказании за них, об искуплении грехов».
У каждой эпохи свой главный злодей. С 19 века воплощением абсолютного зла был (по крайней мере, в глазах европейцев) удачливый завоеватель Наполеон. С середины 20 века абсолютным злом в массовом сознании почти всего человечества стал Гитлер — жестокий лидер бесчеловечной политической системы, зачинатель самой кровавой войны в истории. Он стал мерилом при создании образа любого диктатора — в литературе, кинематографе и повседневной мифологии обывателя.
Воздействия его образа не мог миновать и Урфин Джюс, это несомненно. Но насколько полно соответствие?
В изображении Гитлера традиционно преобладают саркастические ноты. Осмеяние «великого диктатора» было начато ещё Чарли Чаплином — во всяком случае, это наиболее известный пример. Стоит отметить, что знаменитая комедия снималась ещё до войны, когда в массовом сознании западного человека еврейские гетто и аншлюс Австрии представлялись верхом злодеяний Третьего рейха.
Окончание работы над фильмом буквально совпало с первыми днями Второй мировой. Картина устарела уже к премьере. Впоследствии Чаплин говорил, что не снял бы «Великого диктатора», если бы на тот момент знал о лагерях смерти.
Психологически понятно, почему по окончании войны образ фюрера сделался предметом насмешек. Характерными чертами его стали (помимо запоминающихся деталей внешности) экзальтация публичных речей и истерические реакции, не раз обыгранные в кинофильмах (и порой очень талантливо обыгранные — достаточно вспомнить эпопею Озерова «Освобождение» с неподражаемой сценой истерики фюрера, которая в эпоху новейших технологий была буквально растаскана авторами «гоблинических» переозвучек и стала видеомемом).
Трезвая оценка фигуры Гитлера в истории так и не произошла. Точки зрения высказываются различные, единого мнения в среде исследователей нет, но в массовом сознании преобладает двойственный образ самого страшного диктатора и одновременно самой жалкой личности в истории человечества. Личные качества в образе Гитлера — это злоба, мстительность, недальновидность и другие отрицательные черты.
Доходит до абсурда — как у Валентина Пикуля в документальном романе «Барбаросса». Автор не жалеет чёрной краски для Сталина, изображает его принципиальным мерзавцем и психопатом, который даже трубку будет раскуривать как-нибудь по-негодяйски. Но стоит на страницах появиться Гитлеру, советский лидер превращается в мудрого правителя, который на раз обводит вокруг пальца злобное бесявое ничтожество, возглавляющее Третий рейх.
Что же насчёт Урфина Джюса? В повести «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» он охотно пользуется случаем, давшим ему в руки чудесный оживительный порошок, с помощью которого Урфин создаёт армию дуболомов. В «Огненном боге Марранов» никаких волшебных преимуществ у Джюса уже нет, только его изворотливый ум. Он спасает гигантского орла Карфакса. Тот готов отплатить добром — но лишь добром. Благородная птица не стала бы выполнять дурную просьбу. Понимая это, Урфин изобретает хитрый план, как воспользоваться простодушием своего должника и с его помощью подчинить себе дикое племя Марранов.
В этих ситуациях с одиозным «австрийским художником» Джюса, безусловно, роднят честолюбие и далеко идущие планы, умение манипулировать людьми — хотя и не совершенное. Как мы помним, он регулярно ошибался в расчётах: с населением Изумрудного города, которое не приняло его власти, с Мигунами, сумевшими преодолеть свою робость и вступившими в борьбу с завоевателем, с Марранами, которых так и не удалось удержать в сетях обмана).
Вместе с тем, уже начиная с «Деревянных солдат», Волков подчёркивает в образе Урфина вполне положительные качества: оригинальный ум, огромное терпение, невероятную целеустремлённость, титаническую работоспособность. По сути, перед нами талантливый человек, сильная личность — к сожалению, отравленная мизантропией и жаждой власти.
Надо полагать, Волков и сам подпал под мрачное обаяние своего персонажа и не захотел с ним расставаться. К счастью, он избежал соблазна в третий раз заставить Джюса наступать на те же грабли. Это противоречило бы образу умного человека.
Именно как умный человек в «Жёлтом тумане» Урфин переосмысливает свою жизнь, правильно оценивает причины поражений и объективно судит о перспективах. Несмотря на мизантропию, он признаёт, что свободолюбие народов Волшебной страны слишком велико и проникается уважением к своим противникам. Несмотря на честолюбие — понимает, что цели, которые он ставил перед собой, пусты. Ведь даже в дни триумфа он не был счастлив.
Если уж говорить о родстве Урфина Джюса с другими диктаторами, то он куда ближе к злым гениям довоенной советской фантастики. Отличным примером будет инженер Гарин из блестящего романа Алексея Толстого. Воля, нестандартный ум, терпение, понимание людей, готовность к упорному труду и стойкость в лишениях — во всём этом Джюс вылитый изобретатель гиперболоида!
Очевидно сходство и в мотиве обладания супероружием или вообще каким-то необычным техническим новшеством. Это характерный приём ранней фантастики, порождённой научно-техническим прогрессом. Супертехника стояла на вооружении как у благородных героев (капитан Немо у Жюля Верна), так и у амбициозных негодяев («продавец воздуха» у Беляева).
Появление в распоряжении Урфина деревянных солдат, конечно, дело случая и волшебства, но вместе с тем — труда и наблюдательности. Сражаясь с таинственным сорняком, он буквально проводит исследовательскую работу в поисках способов уничтожения зловредной растительности. Так что, в определённом смысле, Урфина можно назвать «сказочным учёным».
Кстати, это делает вполне закономерным его обращение к астрономии в последней книге цикла, «Тайне заброшенного замка»: Волков логично превращает бывшего завоевателя в учёного-любителя. Это тоже роднит Джюса с персонажами фантастики первой половины 20 века, большая часть которых была людьми науки.
Возвращаясь к инженеру Гарину, следует вспомнить и мотив разочарования во власти. Да, тут есть существенная разница: Гарин становится владыкой мира, ему больше не к чему стремиться. Это претит его деятельной натуре, и он впадает в хандру. Джюсу так и не удалось достичь конечной цели. Тем не менее, сходство налицо: тот и другой обнаруживают, что плоды власти отнюдь не так сладки, как им представлялось.
Перевоспитание Урфина в «Жёлтом тумане» и «Тайне заброшенного замка» — не просто проявление симпатий Александра Волкова к полюбившемуся персонажу. Это естественное следствие его характера и личных качеств.
Итак, называть Гитлера прототипом Урфина Джюса некорректно — как и любого из владык и завоевателей реальной истории человечества. Этот художественный образ вдохновлён в первую очередь персонажами фантастических произведений первой половины 20 века. Они родились из размышлений о путях научно-технического прогресса и были, так сказать, талантливыми диктаторами нового типа — волевыми, образованными, вооружёнными фантастическими изобретениями.
Урфин Джюс — их продолжение и даже итог их эволюции, точка соприкосновения сказочно-фэнтезийного мира Александра Волкова с традициями фантастической литературы.
#Волков #Урфин_Джюс #диктатор #Волшебник_Изумрудного_города #сказка #фантастика