— Здравствуйте, Артур Михайлович! — с облегчением воскликнул Мирон.
Он всегда знал, что его тесть — адекватнейший человек, который наверняка не станет обливать его презрением, выслушает, а может, и даст совет.
Родители Мирона, казалось, только и ждали, когда Настя проявит себя с отрицательной стороны. Жена всегда уговаривала Мирона переехать, пусть в обычную квартиру, но в такую, где они будут жить вдвоём.
Однако Мирон не зря получил блестящее образование: деньги он умел считать очень хорошо, потому был уверен, что лучше пожить пока в шикарном большом доме у его родителей, а тем временем откладывать средства на покупку собственного дома, такого же большого и хорошего.
Насте пришлось смириться, и она честно пыталась наладить отношения со свёкром и свекровью. Вот только родители Мирона неизменно сохраняли достаточно большую дистанцию в общении с невесткой, постоянно как бы невзначай указывая Насте её место.
И тем не менее, в том, что совершила жена, не было ни капли вины его родителей. Когда Мирон женился, ему было двадцать восемь лет. За его плечами уже были учёба в России, продолжение учёбы за рубежом, стажировка в столице.
В семье Чижевских, мягко говоря, не приветствовалось праздное существование, да Мирон никогда и не стремился жить в праздности. Однако не избегал отпрыск Чижевских не только работы: личная жизнь молодого человека была достаточно насыщенной.
Но когда он встретил Настю, такую юную и прекрасную, резко пересмотрел свои свободолюбивые взгляды и расставил приоритеты: к браку подошёл серьёзно, осознанно. Сейчас Мирону тридцать, и он давно готов стать отцом.
Готов был... Произошедшее оказалась для него слишком сильным ударом, он сам от себя не ожидал, что способен на такие глубокие переживания. Возможно, именно эти чувства и эмоции мешали ему подойти к ситуации трезво, рассудочно, потому он и возложил всю вину на Настю.
От родителей он сопереживания не дождался. Порой ему казалось, будто они даже рады, что всё получилось именно так, как получилось, потому Мирон очень отдалился от матери и от отца за прошедшие недели.
Настю, как ему казалось, он ненавидел. Обсуждать личные проблемы с посторонними людьми не умел и не хотел. Как-то так получилось, что самым близким и понимающим человеком оказался тесть. Тем более, у них была не такая уж большая разница в возрасте, и общаясь, они не чувствовали возрастной и поколенческой пропасти.
— Здравствуй, Мирон! — кивнул Артур Михайлович, перевёл взгляд на Машу и холодно поинтересовался: — Мария Александровна, что вы здесь делаете? По какой причине вы оставили воспитанников одних?
Вспыхнув, Маша молча заспешила по той же тропинке, по которой недавно увела ребят Настя.
— Эта девушка пришла с Настей, и дети с ними были. Настя не захотела как следует поговорить, быстро ушла обратно и увела ребят, а Марию Александровну я задержал, — пояснил Мирон.
Артур Михайлович посмотрел вслед Маше, но потом сдвинул брови и вновь добавил строгости в голос:
— Мария Александровна не должна оставлять детей одних или на чьё-либо попечение. Исключение составляют занятия по английскому языку.
Мирон пожал плечами и вздохнул. Весь светский лоск с него слетел, и он превратился в обычного молодого мужчину, растерянного и уставшего.
— Давай присядем, Мирон, — Артур указал на скамейку, стоявшую у забора за территорией санатория.
Мирон послушно сел, поставив локти на колени и сцепив руки в замок. Смотрел при этом на носки своих дорогих туфель.
— Зачем ты приехал? — опускаясь рядом, спросил Артур.
— Настя заблокировала номер моего телефона и номер телефона моего поверенного. И вы заблокировали...
— Я ничего не блокировал! — удивлённо воскликнул Артур.
— Значит, тоже Настя, — кивнул Мирон. — Я не мог ничего о ней узнать. Пришлось разыскивать.
— А что ты хотел узнать, Мирон? И что за фантазия — склонять Настю, чтобы она отказалась от того имущества, которое ты и твои адвокаты сами же и включили в брачный договор?
— Если честно, я был уверен в том, что брачный договор так и останется формальностью, никогда нам не пригодится.
— Очень жаль, что твои ожидания не подтвердились, — серьёзно ответил Артур.
— И мне жаль, — вздохнул Мирон. — А приехал... Настю хотел увидеть. Убедиться, что с ней всё в порядке. Только она даже разговаривать со мной не хочет.
— Может, потому что Настя тебя раньше ждала? Тогда, когда ты сделал вид, что её вообще не существует в природе? Тогда, когда ты был ей нужен больше всего? Но вместо этого ей присылал сообщения твой поверенный. А после ты вдруг заметил и удивился: почему, собственно, Настя разговаривать не хочет? Не уговоривает тебя, не упрашивает, спокойно соглашается на развод? И тогда заволновался. Только время упущено. Теперь против вины Насти — твоя вина.
— Заволновался, когда в себя немного пришёл и смог хоть как-то соображать! — выпрямившись, воскликнул Мирон. — Почему все говорят только о том, что Настя потеряла ребёнка?! Это был и мой ребёнок, и я тоже его потерял! Точнее, мне даже не удосужились сообщить о том, что ребёнок вообще был! Вы хоть представляете себе эту ситуацию?
— Не поверишь, представляю, только гораздо худший вариант этой ситуации. У Насти могли быть брат или сестра, но мать Насти даже не соизволила со мной обсудить этот момент, приняла решение сама.
— Понятно, — с сочувствием сказал Мирон. — А что мне делать-то теперь?
— Если ты про Настю, — время ей дай. Заодно и сам подумаешь ещё, взвесишь все «за» и «против», попытаешься понять, к чему ты готов и чего хочешь.
...Проводив Мирона, Артур пошёл в лагерь. Он знал, что к полднику старший отряд вернётся, а пока решил проведать младших. Заодно и посмотреть на дочь и на Марию Александровну.
Настя была немного бледной и напряжённой, а Мария Александровна, как показалось Артуру, плакала.
Так. Интересно. Не из-за него ли? А точнее, не из-за его ли строгого замечания?
Мира Айрон
Продолжение: