Любят меня мои коллеги озадачивать самыми яркими представителями особенных детей.
Как кого подсунут, хоть стой, хоть упади - толку не будет.
Народ так верит в мой педагогический талант, что думает, будто я ребёнка, облизывающего стены и раздевающегося догола, научу навыкам приличия и изъясняться по-человечьи...
А вот и фигушки...
Я вообще считаю, что умника, провозгласившего, что необучаемых детей не бывает, нужно заставить вот, например, понянчится с условным Демидом или Маргошкой... Послушать их вопли. Откушать вместе с ними какую-нибудь книжицу, испить воды из унитаза. Увернуться от кулака 80 килограммового дитя...
Мой главный принцип - не навреди, Анна Николаевна, никому. Поэтому если я вижу, что ребёнку на лавке около телевизора комфортнее и безопаснее похода с малознакомой тётей, то я и не трогаю условного товарища, функционирующего на вегетативке...
Потому как ребёнок такой может развернуть многочасовую истерику на ровном месте, распугав остальных детей и взрослых посетителей, орать так, будто его не в уютный кабинет с игрушками привели, а на мясокомбинат...
И тогда прибегает лечащий врач и смотрит на меня волком и строго-настрого запрещает мне тревожить пациента: его не тронь, оно не орёт...
Есть категория детей, которым вообще всё равно, где находиться, поэтому, если клиентов много, то я предпочту заниматься с теми, кто хоть как-то реагирует хоть на что-то...
Анастасия всё время трясётся. У неё ходят ходуном ручки, ручьём текут слюни. Настёна почти неговорящая.
Внешне симпатичная мамина дочка. Настьке семь лет. У неё шикарные кудри, фарфоровая кожа, красивые зелёные глазища.
У Настьки нервная, измотанная, немолодая, грузная мама, почти швыряющая каждый раз нам свою дочь, чуть ли не пинком впихивающая девчонку в двери отделения.
Жалеет ли она, что на старости лет после десяти абортов решила родить Настьку? Кто её разберёт...
Настя динамики никакой не даёт. Из года в год остаётся одинаково тотально недоразвитой психически девочкой. Ходит. Сидит. Глазами хлопает. И трясётся вся. Страшно прям за неё... Ещё эти слюни ручьём, которыми она давится...
Веду группу детей на занятие в сенсорный блок. По пути сталкиваемся с врачом. Она осматривает малышню, ободрительно кивает головой, потом замечает Анастасию:
- Ого! А Макарова тоже с вами?!
- С нами, - отвечаю я, - хотела её оставить, так она подбежала ко мне на выходе и на чисто русском языке жалобным голосом вдруг сказала: "Мама! А я?!" Пришлось вести.
- Ну раз так, то не откажешь, конечно, никак. Раз так сильно захотелось, что речь прорезалась. - рассмеялась врач.
Да, пренебречь такой просьбой ребёнка я не могу. Совесть пока ещё не даёт.