"Лишняя" 4
Марина не знала, плакать ей или смеяться – мать выслала дочери десять тысяч рублей. Цена хороших, добротных женских сапог. «Свадебный подарок, что ли? - риторически спросила она сына, стараясь, чтобы этого не слышала Люба. – Вот уж воистину, сиротка при родной матери!»
– Ладно тебе, мама, – усмехнулся сын. – Надеюсь, это последнее, что как подачку получила моя жена с той стороны.
Они уже собрали немудрёные пожитки – совсем скромные из-за бедности Любы и аскетично-минималистские Германа. Да и какие такие костюмы могут быть у военного? Повседневная да парадная форма, да один, на все случаи жизни, гражданский костюм.
На бракосочетание Люба упросила Германа надеть именно парадную форму, и сладко млела рядом с таким красавцем.
Она во время регистрации так и стояла, крепко вцепившись впервые сделанным маникюром в рукав кителя, будто боялась, что такое великолепие растает, как дым, и она снова окажется, проснувшись, в своей общаге, никому не нужная.
У неё вообще всё было впервые. Впервые маникюр. Впервые укладка, сделанная не просто в парикмахерской, а в салоне красоты. Впервые длинное, белое, в пол, платье – специальное свадебное заказывать не стали, Любка постеснялась вгонять в расходы и тётю Марину, и мужа, как они её не уговаривали. Но вот такое, напоминающее бальное, взяли. Так и поехали, с немудрёным багажом.
Люба никогда не летала на самолётах. Спрашивала, как там, в воздухе. Но Герман решительно отказался от полёта к месту службы. Во-первых, утомительно – всё же восемь часов без посадки. Во-вторых, он хотел, чтобы молодая жена почувствовала масштаб страны, ведь одно дело знать в теории, что Россия большая, и совсем другое оценить бесконечные и разные пейзажи за окном поезда день за днём, сутки за сутками. А чтобы никто молодым не мешал, взял билеты до Владивостока в вагон СВ, в спальный, в двухместное купе. Чтобы не спеша насладиться общением с молодой женой целых пять суток движения транссибирского скорого.
– А самолётом через два года в отпуск полетим, Солнышко. Вот там отпускные дни будет жалко терять, каждый час дорог. Да, а ты знаешь, что военным и членам их семей проезд в отпуск бесплатный? И лукаво сощурился.
Он всячески оберегал молодую жену от ранней беременности. Не того здоровья была молодая женщина, чтобы взваливать на её организм такие нагрузки. Да и учёбу закончить надо было, ей ещё год оставался. Хорошо, что и в Приморье нашёлся техникум со схожими программами образования, и ещё перед отъездом с Поволжья Гера добился перевода Любы в похожее по профилю учебное заведение. Его статус военного и здесь помог – была, оказывается, какая-то социальная программа для таких случаев.
В общем, Люба на себе испытала, что в некоторых отношениях статус офицерской жены означает «быть в шоколаде» Если, конечно, не считать службу в самых медвежьих уголках страны.
Квартира у Германа была в старой, престижной части города. В первые месяцы Люба просто задыхалась от восторга – настолько быт в этом городе был непривычен ей, урождённой жительнице равнин. Потом попривыкла. Муж пропадал на службе – их часть стояла далеко за пределами города, но его зато теперь, как человека семейного, отпускали домой почаще. Одно напрягало – начальство должно было всё время знать, где он находится, так что он не был себе хозяином.
– Ну, терпи, жёнушка. Такова доля жён военных, - весело утешал Любу муж.
– Да я ничего…– смущалась она. Хотя и в самом деле, на глупые волнения времени не было, она ведь училась.
Осенью, однако, начался период тайфунов, такой характерный для мест с муссонным климатом. И теперь Любе не раз приходилось карабкаться на сопку к техникуму – а ураганные порывы ветра упорно оттаскивали её от пройденного участка, заставляя штурмовать дорогу снова. Лишь потом ей объяснили, что такие дни актируют – то есть можно и на работу не выходить, и на учёбу, прогулов всё равно не поставят.
Уже на будущий год она с восторгом купалась в Японском море, неожиданно тёплом, с крепкой, как рассол, океанской водой. Она полюбила этот край – как и большинство дальневосточников, даже рождённых в других местах страны. А на следующий год они поехали в обещанный мужем отпуск с бесплатным проездом. На родину. Купив, наконец, для Клавдии сотовый – а то что это за дела, каждый раз звать её через этого хама Петю?
Визит, правда, ожидаемо не удался. Злобное бухтение Петюни сопровождало их пребывание в доме. Так, что Герману в конце концов изменила выдержка, он тихо отстал от тёщи и жены и скрутил мерзавца в тёмном углу. Пообещав сломать руку. Или ногу – на выбор, если не утихомирится и не заткнётся.
– Любаша, прости, конечно, но с такой публикой только так и надо. Они только силу воспринимают. А вообще… не приходила тебе в голову мысль забрать мать к себе. Посмотри, на кого она похожа, молодая ведь ещё женщина.
Клавдия действительно как-то погасла. И лицо посерело, и глаза потухли – а ведь такая была яркая ещё года четыре назад.
– Никуда она не пойдёт, Гера, - вздохнула Люба. – Здесь же ещё и сын этого Пети, Гришка. А он растёт точной копией отца, погляди.
Семилетний Гришка действительно ни в грош не ставил мать. Даже покрикивал на неё полностью в стиле своего папаши. И как подозревала Люба (ничего, правда, не сказав о своих подозрениях мужу) на мать даже замахивался.
Далее.