"Таёжными тропами" 84
Настасья переживала. Соня не рассказывала ей всех подробностей, но судя по отдельным фразам, словам, реакциям и той небольшой информации, что удалось вытянуть из дочери, было понятно, что Соня волею судьбы стала свидетелем опасной операции, которую проводила служба разведки. И сохла дочь от любви к парню, который был советским разведчиком, а теперь словно в воду канул и нет о нем никаких известий.
Настя знала, что такое, когда нет известий. От Шуры за несколько месяцев не пришло ни единого письма. Неизвестность пугала. Настя в тысячный раз искала причины такой тишины, пытаясь себя успокоить. Получалось плохо. Чем дальше шло время, тем больше нарастало напряжение. Дышать становилось нечем.
Она отправила несколько писем с запросом в его часть, хотела узнать, где находится муж и что с ним происходит. В ответ оставалась тишина. Отчаяние накрывало плотным покрывалом и лишало сил.
Появление отца и дочерей помогли отвлечься от тяжелых мыслей. Но когда они уехали, всё вернулось на круги своя.
В связи с последними, в прямом смысле слова – взрывоопасными, событиями на заводе, Настасья три дня домой не приходила. Валентина, по прежнему жившая с дочками в её доме, приносила Насте вареной картошки, каши, хлеба.
Кузьма чувствовал, дочке тяжело. Особенно всполошился, когда приехала Соня. Она не рассказывала в подробностях, почему ушла с завода и явилась домой, Кузьму это настораживало. Не привык он к секретам и недоговоренностям. А поведение Сони не могло не вызывать беспокойства.
Она ходила тихой, мрачной, послушной, вовсе не похожей на себя. И главное, в тайгу больше не рвалась. Кузьма пытался расспрашивать Феню, с которой Соня иногда о чем – то шепталась, но та уходила от ответа.
Феня обещала сестре хранить её секрет. Который, впрочем, со временем таковым быть перестанет. Соня ждала ребенка.
Для неё самой эта очевидность стала громом среди ясного неба. Конечно, она догадывалась, откуда берутся дети, но подробно об этом никто с ней никогда не говорил, и она не думала, что единственная ночь на сеновале может иметь такие последствия. До неё даже не сразу дошло, что у неё будет ребенок. А когда поняла, страх накрыл всё ее существо.
Она сказалась деду и сестре, что пойдет в деревню к тетке Гале, а сама, свернув с тропинки, направилась к лесной избушке.
Дорога показалась на этот раз долгой и сложной. И птицы пели тише, и деревья шептались о грустном. Она долго стояла средь кустарников на том месте, откуда не так давно наблюдала за Пашей. Но вокруг избушки ничто не нарушало покоя. Она подошла ближе, вошла внутрь, и даже посидела на настиле, на котором он когда-то спал.
На душе стало тоскливо и мрачно. Она погладила старые темные доски и вышла на улицу. Не было никаких следов Пашиного здесь давнишнего присутствия. Только чурбан, на котором сидел, стоял на своем месте. Она опустилась на него. Но почему то стало не по себе. «Где ты сейчас? Что с тобой? - в который раз безмолвно проговорила Соня. – У тебя будет дите. Когда и как ты об этом узнаешь?»
Соня тяжело поднялась, и побрела в сторону дома. Она редко, когда плакала. Но сейчас слёзы лились ручьем. Она не пыталась остановить их. Было в этих слезах столько боли, столько мучений и страданий, что стоило только удивляться, как столько печалей убиралось в хрупкой, молоденькой девчонке.
У дома она свернула к роднику. Ручей беззаботно переговаривался с лесными пичужками. Но при виде, убитой горем, Сони зажурчал по-другому: с сочувствием и пониманием. Он наполнял подставленные ладошки водой. Прохладная водица врачевала опухшие глаза, бледные щеки. Соня глотала хрустальную жидкость и от этого будто становилось легче.
Она долго сидела на траве, пока не почувствовала облегчение и даже какое – то спокойствие. «Паши нет, а часть его осталась со мной,» - подумала девушка. Эта мысль ее успокоила. Она положила руку на живот: там бьется жизнь, оставленная любимым. На душе стало спокойней. Казалось, что Паша с ней, рядом.
Она не боялась, что скажет дед, маманя, люди. Пускай говорят, что хотят. Ругаются, осуждают. Она – то знала, что имеет то, ради чего можно пережить и перетерпеть все эти разговоры. Раньше времени решила никому ничего не говорить. Только сестра – двойняшка, чувствующая все Сонины переживания, как свои, смотрела вопросительно. Соня ей все рассказала. От этого стало спокойнее. Она решила не беспокоиться и ждать. Появления Паши и его ребенка.