Есть мнение, что в 1813-1814 годах русской армии следовало остановиться на границе, предоставив немцам и англичанам разбираться с Наполеоном самостоятельно. Это мнение высказывается, как «справа», так и «слева» (хотя, кто теперь «правый», а кто «левый» – непонятно). Некоторым кажется, что вторжение монархических варваров в светлый Париж настроило французов на мстительный образ мысли, – и они через сорок лет явились в Крым… При том, что до этого в Москву припёрлись без повода… Некоторым же невыносима мысль, что победа над Наполеоном стала и победой Англии.
То есть, мнение это – сложный с психологической точки зрения случай. Так что, есть смысл пройтись по ключевым событиям конца 1812, начала 1814 годов.
Активная фаза Отечественной войны 1812 года закончилась в ноябре – после Березины. Сражаться некоторым образом стало не с кем, Великая Армия перестала существовать. Это был эпический разгром. Франция потеряла около 600 тысяч человек, – убитыми, пленными, умершими, дезертирами. Но в это же число целиком входят союзные Наполеону австрийская и прусская армии, тогда, впрочем, немногочисленные… И это была только половина французских войск.
У Наполеона осталось ещё 600 тысяч. Плюс, ещё 300 тысяч, с Березины метнувшись прямо в Париж, он приказал мобилизовать. Оставшиеся войска были хуже потерянных. Годные – 200 тысяч – держали западный фронт в Испании. Прочее состояло из новобранцев, второсортных гарнизонных и инонациональных или союзных частей (нередко неблагонадёжных). Хотя, считается, что наполеоновская гвардия ушла из России, – речь не более чем о спасении знамён. Личный состав нужно было набирать заново. На ногах остались только 1500 гвардейцев… Кавалерия тоже была потеряна почти вся. Как и артиллерия, – в России остались лучшие пушки. То есть, качество войск упало, однако, как говорят, «пчёлы – фигня, но их много».
Границу, не встречая организованного сопротивления, русская армия перешла ещё в декабре. Однако, официально «заграничный поход» отсчитывается с января 1813 года. Вторгшаяся в Польшу и Восточную Пруссию русская армия насчитывала 140 тысяч человек. Такими же примерно силами располагали и французы под началом Мюрата. Был, однако, нюанс, – треть наполеоновских сил составляли пруссаки. Австрийцы вообще сбежали к себе, так что обе стороны о них временно забыли.
...Первый раунд, – в феврале-марте – закончился новой катастрофой для французов. Оставленный за старшего Мюрат «скорее, храбрый, чем умный» против Кутузова не тянул. Но главный вклад в победу внёс командовавший наступлением в Пруссии Пётр Христианович Витгеншнейн. Непонятно, кстати, почему его фигура не ставится в один ряд с Багратионом, Кутузовым и Барклаем-де-Толли среди героев войны 1812 года. В своё время Витгенштейн, сдержавший северное крыло французского клина, носил титул «спасителя столицы» (Петербурга), и специализировался на массовых, без потерь с русской стороны, истреблениях врага. Именно он уполовинил Великую Армию, уничтожив стратегические склады в Витебске. А затем ещё догнал французов на Березине, где их потери оказались больше, чем на Бородинском поле…
Собственно, малый интерес к фигуре Витгенштейна объясним лишь тем, что ещё один, кроме Барклая, немец в галерее казался лишним… Но в тот момент это было и хорошо. По происхождению Витгенштейн был не просто немцем, а пруссаком (хотя, против Пруссии за Россию воевал ещё его отец). Плюс, в комплект к нему шёл ещё Клаузевиц, умеющий говорить (тоже с аутентичным прусским акцентом) красиво и убедительно. Как следствие, наступление через Пруссию проходило не только без потерь, но и с прибылью. Немцы выходили из крепостей не с поднятыми руками, а со знамёнами и барабанами. После чего, присоединялись. Буквально за месяц ситуация сложилась парадоксальная. Вообще, Пруссия ещё воевала против России, но прусская армия – уже вся – перешла на русскую сторону. Поняв, чем это может кончится лично для него, поспешил переобуться и прусский король.
В результате обхода через территорию Пруссии пытавшиеся выстроить фронт по Висле французы попали в «котлы». В реалиях XIX столетия это означало окружение в крепостях. Всех, кого застигли вне стен, – перебили. Дело дошло до того, что с фронта дезертировал, сбежав в своё Неаполитанское королевство, сам Мюрат. Там он перестал брать трубку, что означало для Наполеона потерю ещё 20 тысяч человек, – всей неаполитанской армии, – сверх плана.
Осада крепостей, как и оккупация территории враждебного герцогства Варшавского оттянули на себя половину русских сил. Что отчасти было восполнено присоединением 50 тысяч пруссаков. Так что, в Саксонию, мучительно борясь с весенними распутицей и бескормицей (кстати, Польшу дотла разграбила ещё французская «грабь-армия», причём даже до вторжения Наполеона в Россию), русская армия вошла числом 120 тысяч человек.
И казалось бы, что могло пойти не так?
В апреле в Саксонии появился сам Наполеон во граве 180 тысячной армии. Это была так себе армия, – солдаты в мундирах не по размеру, мало пушек, почти нет конницы… Но Кутузов к этому моменту умер, и русско-прусские силы возглавил Витгенштейн. Витгенштейн же не обладал талантами, позволяющими одолеть лучшего полководца мира меньшими силами.
Потерпев два неприятных поражения, Пётр Христианович сдал командование более опытному Барклаю-де-Толли. Последний же, именно, положился на опыт, – снова стал убегать от Наполеона, не давая сражений и оставляя за собой выжженную землю… Метод сработал лучше ожидаемого. Бонапарт немедленно сдулся. Если в походе на Москву у него был запас продовольствия на четыре месяца, то теперь – нет. Наспех собирая войско, вопросом организации снабжения он не озаботился.
В мае, вроде бы, всех победив, вроде бы, обладая решающим перевесом, но так ничего и не добившись в стратегическом плане (разбить русскую армию, или взять Берлин и вывести из войны Пруссию не удалось) Наполеон запросил перемирия.
Пока, так.
Наполеон не собирался заключать мир. Не собирался отказываться от территориальных приобретений и даже требований. Даже от требования присоединения России к континентальной блокаде. Вообще, его дипломаты получили указания просто тянуть время. По сведениям французов, экономические возможности России для продолжения войны, в основном, были исчерпаны. Барклай ждал из метрополии ещё 50 тысяч бойцов. Наполеон же – 300 тысяч. Уже с продовольствием, конницей, порохом, пушками… Это были плохие, последние пушки, но – не суть. Сомнений, что по прибытии подкреплений от Пруссии останется только недоброе воспоминание, быть не могло, – а там и новые пушки, и хорошие ружья захватить можно будет. Русские же… успеет ли Барклай-де-Толии убежать в третий раз, вопрос отдельный.
Максимум, Наполеон стремился нейтрализовать Австрию, – угрозами. Лишь в последний момент, снизойдя до уступок… Короче же, перемирие Франция проиграла с разгромным счётом. К августу оскорблённые австрийцы объявили ей войну. К коалиции присоединились ещё и шведы. Пруссия провела мобилизацию, – просто собрав опытных солдат, распущенных по домам. В результате, на восточном фронте силы уравнялись, французы имели 500 тысяч человек (считая сидящих в котлах), коалиция же – 600 тысяч. Причём, Россия выставляла даже менее трети сил.
Третий раунд – в сентябре-октябре – начался для французов успешно. С победы под Дрезденом, – в очередной раз, однако, не давшей никакого стратегического эффекта. Вывести из войны Австрию Наполеону не удалось, большие же потери на поле боя изменили баланс сил не в пользу французов. В октябре же Наполеон был наголову разбит под Лейпцигом – в «Битве Народов».
И это уже был конец. Помимо 80 тысяч собственно в сражении, Франция потеряла ещё 370 тысяч, – за счёт местных боёв, массовой сдачи в плен, окружения в крепостях (в одной лишь Голландии в котлы попало 50 тысяч французов), дезертирства и перехода на сторону противника. За Рейн, прорубившись сквозь бывших союзников, Наполеон увёл лишь 40 тысяч солдат. За Рейном же была Франция, где оставалось не более 100 тысяч третьесортных войск, а там уже сразу Пиренеи. И англичане за ними. Западный фронт тоже рухнул.
Дальнейшее развитие событий было вполне предсказуемо. Войска у Наполеона кончились, и в марте 1814 Париж пал.
...О чём речь? Тут нужно вернуться к началу, – к весне-лету 1813 года. Вопрос, надо ли продолжать войну против Франции – уже в Европе, – просто никогда не стоял. Мнения России по данному поводу никто не спрашивал. Уезжая из армии в Париж в ноябре 1812 года Наполеон не собирался заключать мир и не предлагал переговоров. Он собирался мстить… И если бы не русская армия в Берлине, французы построили бы немцев уже в апреле 1813. Ни Пруссия, ни Австрия возражать 300 тысячной группировке (к войскам Наполеона присоединились бы войска Мюрата) не рискнули бы.
Следовательно, – с союзниками, – французов на границе с Россией в августе стало бы уже 700 тысяч. Против 250 тысяч русских войск. Но ведь и имея в том же августе 600 тысяч против своих 500, Наполеон мира ещё не хотел. Мысль, что придётся решать вопросы переговорным путём, пришла ему только после Дрездена.