Примерно таким же образом прошел еще один месяц содержания под стражей. Конфликты в камере стали обостряться. Глядя на вседозволенность следователя, другие арестованные также стали себе позволять грубость и провокации по отношении к окружающим. Подлил масла в огонь и сам старший хаты. Оказалось, что камера наблюдения, находившаяся в помещении, фактически не работала. Установили это, сначала обнаружив свободно висящие из стены на «продоле» провода, в том месте где находится камера. А подтвердили - завесив саму камеру какой-то картонкой в дневное время. Это должно было вызвать скорое появление сотрудников, но картонка провисела до вечерней проверки и, честно говоря, про нее уже забыли. Напомнил о ней сотрудник СИЗО, сказавший на вечерней проверке, что «камеры завешивать нельзя, уберите картонку».
Воспользовавшись этим обстоятельством, старший, с несколькими сотоварищами, нагнали самогон. После этого, в одну из ночей они устроили праздник, мешая спать другим. Ночью, да и на следующий день, многие высказали свое недовольство таким поведением. В очередной раз дело едва не дошло до драки. Все понимали, что в ближайшее время случится серьезный конфликт или же большинство арестантов переведут в другие камеры. Еще через несколько дней, неизвестно откуда взявшись, по камере поползли слухи о том, что старший договорился с оперативником и в ближайшее время камеру расселят, оставив в ней из старого коллектива только старшего и еще несколько человек. Так и случилось.
В один из дней, после обеда, в камеру зашел оперативник и сообщил, что принято решение перепрофилировать камеру, отдав ее на содержание арестованных по ст. 228 УК РФ (наркотики), а остальных перевести обратно в новый корпус.
Алексея, Ивана и еще одного сокамерника, бывшего участкового, задержанного за торговлю поддельными страховыми полисами, перевели в одну из камер нового корпуса, на 9 «продоле». Из свободной камеры, где можно было спокойно прогуляться по «бульвару» и у каждого была своя кровать, Алексей вновь попал в небольшую камеру с перенаселением. Ему, учитывая срок содержания под стражей, досталась верхняя кровать, а вот Ивану и участковому пришлось спать на полу.
Вся камера оказалась крайне спортивной. Одномоментно в ней находилось 4 мастера спорта и один мастер спорта международной класса по вольной борьбе, один мастер спорта по рукопашному бою, и он же кандидат в мастера по вольной борьбе. Остальные сокамерники такими значимыми спортивными достижениями не обладали, но тоже явно были близко знакомы со спортом и боевыми искусствами. Старший хаты был высокий, накаченный мужчина, лет 35, бывший начальник оперативного отдела одного из СИЗО Москвы. Под следствие он угодил за то, что вместе со своими оперативниками, через подельников из числа арестованных, вымогал деньги с богатых задержанных, устраивая им «прогулки» по пресс-хатам и используя другие способы давления. В СИЗО №4 он содержался почти 2 года, и как говорили, «раскачался» уже именно здесь, до задержания он был вполне обычным худощавым человеком.
Помимо вымогателя старшего, в камере также содержались два «наркоторговца», один убийца и двое были задержаны за тяжкий вред здоровью, один за разбой. Как, и самое главное зачем, в эту компанию попали Алексей и сотоварищи, с экономическими статьями, неизвестно.
Несмотря на разность статей, через пару дней Алексей уже играл в шахматы или монополию с другим сокамерниками, беззлобно отвечая на подколы по поводу своего задержания. Чуть позже выяснилось, что Алексей и еще один сокамерник, бывший сотрудник ГУЭБ и ПК МВД России, задержанный за злоупотребление полномочиями, опосредовано знакомы между собой. Во время своей службы в московском УБЭПе, Алексей участвовал на завершающей стадии в нескольких реализациях по разработкам этого сотрудника. Сотрудник уже был осужден и ждал этапа для отбытия наказания, по возможности занимаясь йогой и конспектируя себе в тетрадь различные тренировочные комплексы.
Но примерно через неделю Алексея, Ивана и участкового вновь перевели в другие камеры. Иван и участковый были переведены вместе, Алексея же перевели одного.
Алексей попал в камеру, плохие отзывы о которой он слышал и ранее. Среди задержанных ее называли «душной». Уже буквально через пару часов Алексей понял почему. Как будто специально сюда собрали закомплексованных и злобных людей. Все разговоры между сокамерниками проходили в обсуждении заслуг на воле и несправедливости своего задержания. Эта раздражительность выплескивалась наружу постоянно, арестанты делали друг другу замечания по поводу громко включенного телевизора, не там оставленной кружки, долгого чтения книги, которую также хотел прочитать другой сокамерник. Находясь фактически в тюрьме, эти люди сами усложняли жизнь, портили нервы себе и окружающим, практически все общение заключалось в пререканиях и высказывании претензий.
Старший хаты был молодой парень, также по имени Алексей, заместитель начальника полиции по охране общественного порядка одного из ОМВД Москвы. В СИЗО он попал вместе со своим подчиненным участковым, который при помощи юридических махинаций выселил какого-то пенсионера из квартиры на улицу, а саму квартиру продал по фиктивным документам. Алексей же утверждал, что невиновен и об этой махинации он узнал уже после своего задержания. Фактически же против него у следствия ничего не было, основанием для его ареста послужили показания потерпевшего, который сообщил, что в один из своих визитов к участковому, он видел на опорном пункте и начальника участкового - Алексея. Исходя из этого, потерпевший, а потом и следствие, решили, что именно Алексей был организатором мошенничества. К слову сказать, примерно через 3 месяца, суд приговорил участкового к 6 годам лишения свободы, а уголовное преследование в отношении его начальника прекратил в связи с отсутствием состава преступления и вернул дело в Следственный комитет. Однако, даже признав человека невиновным, суд не освободил его в зале суда, а отправил обратно в СИЗО, оставив решение о его освобождении на откуп СК. Таким образом, уже имея на руках решение суда об отсутствии в его действиях состава преступления, человек еще 4 дня просидел в СИЗО, пока следователь не освободил его. Нужно отметить, что, когда Алексей обратился за правовой консультацией по поводу получения компенсации от государства к одному из адвокатов, тот вначале даже растерялся, сказав, что первый раз видит человека, да еще сотрудника полиции, который вышел из СИЗО как невиновный.
Однако старшим хаты Алексей был номинальным. Все важные решения принимал другой человек – некий адвокат, по имени Станислав, задержанный за мошенничество. Фактически же Станислав, получив деньги от своего клиента, должен был передать их следователю, однако по дороге к нему был задержан сотрудниками ФСБ. Быстро сообразив, что лучше отсидеть за мошенничество, чем за дачу взятки, Станислав изложил сотрудникам ФСБ новую версию – клиента хотел обмануть, деньги присвоить, чем спас и следователя и сам получил более мягкую статью. Станислав после своего задержания какое-то время уже находился в СИЗО, затем меру пресечения ему изменили на домашний арест, а еще через пару месяцев, после приговора суда и в ожидании апелляции, он вернулся в СИЗО. Станислав был бывший сотрудник полиции, во время службы он получил ранение из охотничьего ружья в ногу, из-за которого практически не мог управлять правой ногой ниже колена, для ходьбы он использовал палку. Станислав, понимая, что в ближайшее время может уехать на этап, в старшие хаты не лез, но руку держал на пульсе, все общение с другими камерами и сотрудниками СИЗО замыкая на себя. Уверенный в своей материальной и интеллектуальной состоятельности, по отношению к другим арестованным Станислав вел себя высокомерно, а с некоторыми общался с долей презрения. К слову сказать, Станислав в колонию не уехал, добившись освобождения по УДО из стен СИЗО. Известно, что прокуратура после этого и еще нескольких похожих «освобождений», провела проверки в отношении сотрудников изолятора и на несколько лет выходы по УДО из СИЗО прекратились.
Часть 15. Досудебное соглашение.
Понравилась статья? Ставьте лайки, пишите комментарии. Подписывайтесь, будет много интересного.
