Автор: Крыс Питерский (и Мыська)
Буэнос диас, непревзойденные! Звезды сложились таким образом, что на этой неделе мы встречаемся с вами чуть раньше. Впрочем, плохо разве? Хорошо!
На прошлой неделе мы вспоминали бурные годы правления Константина Великого. И подумалось нам с Мыськой, что коли уж вспомнили мы бурный IV в. и его противоречивых императоров, то не стоит оставлять в стороне одного из самых колоритных римских правителей не только этого века, но и пожалуй, за всю историю Империи. Да, друзья, поговорим о Юлиане нашем Отступнике и о его недолгой, но ОЧЕНЬ интересной (и неоднозначной жизни).
Дисклеймер: Юлиан - типичный представитель типа "широко известный в узких кругах персонаж". Так что заранее предупреждаем, если имя это вам в принципе известно, вряд ли в нашей несерьезной статье вы сможете найти что-то новое. Более того, очень много интересного пришлось оставить за бортом (в частности - перипетии церковной жизни при его правлении). Впрочем, если вы не слишком искушены в истории поздней РИ и просто хотите узнать, что же из себя представлял последний император-язычник, добро пожаловать!
- Массакр это дело семейное
Вообще, родиться в Риме IV в. в императорской семье - это довольно плохая идея для стартапа. Времена и так были непростые, так еще и непосредственное окружение, сильно испорченное династическим вопросом (лютая катавасия, связанная со всеми этими цезарями, августами и прочим наследием диоклетиановского режима это отдельный интересный разговор) оставляло желать лучшего.
Веселуха началась еще при дяде Юлиана - Константине Великом. У того, как известно, было четыре сына. Старшего Криспа он замочил еще при жизни (потом, правда очень расстраивался, вплоть до утопления собственной жены в горячей бане), а остальных не успел. Впрочем, земля добрыми людьми полнится - и уже после смерти императора его семья продолжила сокращаться стахановскими темпами.
Вообще, у Константина было аж четыре наследника - сыновья Констант, Констанций и Константин и примкнувший к ним племянник Далмаций. Но Боливар от такого бы офигел, так что пришлось сокращать народонаселение. Вначале подсуетился Констанций, в 337 г. устроивший старую-добрую зачистку семьи от побочных веток. В результате которой Далмаций (а вместе с ним еще целая пачка родственников) были немудреным образом вырезаны, расчистив поляну для сыновей Константина. Запомните этот момент - позже он еще аукнется весьма интересным образом.
Оставшись втроем, братья не захотели жить дружно. Так что уже в 340 г. Констант начинает маленькую братоубийственную войну с Константином, которая благополучно заканчивается смертью последнего. Выдохнув, оставшиеся братья умудрились целых десять лет относительно спокойно соправительствовать, но вы же понимаете... В общем, в 350 г. Константа немного порубали в результате заговора его начальника службы безопасности Магнеция. У нас вызывает искреннее недоумение тот факт, что в кои-то веки семья оказалась не при чем...
Огорчившись до невозможности, Констанций разгромил свежепровозглашенного императора Магненция, огорчив того аж до самоубийства. После чего покурил выдохнул и осознал, что быть единственным правителем конечно хорошо - но есть нюанс...
Дело в том, что в результате резни 337 г. Констанций лишился не только конкурентов, но и возможных наследников. Со своими не задалось, а родственников осталось маловато.
Собственно, те события пережило трое. Двоюродные братья Констанция Галл и Юлиан и несколько реже поминаемый Непоциан. Редкость поминания вполне объяснима - в 350 г. во время восстания Магненция Непоциан решил поиграть в семейную игру и провозгласил себя императором. Запала хватило на 28 дней по прошествии которых он был успешно порубан подоспевшим военачальником Магненция Марцеллином.
В общем, выбор у Констанция был небогат. Особенно учитывая, что наследнички ему достались - с отягощением. Попросту говоря, недорезанные им же сыновья Юлия Констанция, единокровного брата его отца. Поэтому впоследствии Констанций вел себя в парадигме дивной управленческой шизофрении, одной рукой готовя себе смену, а другой примериваясь как бы половчее ее грохнуть.
Тут, прежде, чем приступать собственно к истории Юлиана - расскажем о судьбе его старшего брата Галла. Для полноты картины, таксказять.
- Не брат ты мне...
Вообще-то, в начале жизни Галлу везло. Ребенком он был хилым, болезненным и дожить до совершеннолетия не планировал. Почему, судя по всему, и избежал участи семьи. Увы, вместо того, чтобы благополучно умереть в юном возрасте, он опрометчиво выздоровел и после гибели Константа оказался старшим в очереди наследования. Пришлось императору Констанцию отправить его в титуле цезаря править восточными провинциями. Предварительно, разумеется, объявив его сводным братом (усыновлять все же не решился) и заставив поучаствовать в торжественной клятве о том, что братья "в будущем не станут злоумышлять друг против друга", угу...
По поводу успешности правления Галла говорить довольно сложно. С одной стороны - регион ему достался непростой. Как обычно - надо было воевать с персами, вредные иудеи опять устраивали бучу, а до компании, в Палестину упорно лезли арабы (забавно звучит...). И в той или иной степени он со всем этим справился. Персов отбили (но это неточно), иудеев прищемили (по традиции "убив многие тысячи человек вплоть до тех, кто был невиновен, он предал огню их города Диоцезарею, Тиберию и Диосполис, а также многие поселения), арабов приструнил. Вот только эти успехи несколько омрачаются сомнениями отдельных исследователей в том, что Галл имел к этому отношение как военачальник. Скорее всего, по сложившемуся в Империи принципу разделения властей, он был гражданским правителем, участвовавшим в военных операциях лишь в сфере координации деятельности непосредственных командиров - этакий министр обороны Палестины и Сирии.
Зато во внутренней политике он развернулся от души. Можно предположить, что роль в этом сыграл основательный ПТСР, заработанный им в детстве, но факт есть факт - в представлении практически всех свидетелей его правления (включая Юлиана) Галл был основательно поехавшим отморозком. Тотальная слежка за знатью, множественные казни и периодически уж совсем очевидные непотребства.
В сопровождении нескольких товарищей, носивших под платьем оружие, он шатался по вечерам по харчевням и людным перепутьям и, вполне владея греческим языком, расспрашивал каждого, что он думает о Цезаре. И он смело проделывал это в городе, где ночное освещение улиц почти равнялось дневному свету. В конце концов, будучи не раз опознан и понимая, что дальнейшие его выходы не останутся незамеченными, он стал появляться только днем, открыто и для выполнения дел, которые считал важными.
Аммиан Марцеллин "Деяния"
Для пущей радости - все эти новости усугублялись наличием при дворе Констанция сильной анти-Галльской группировки, с удовольствием преувеличивавшей деяния наследничка и не гнушавшейся откровенной клеветы. Характерно то, что существование таковой признавал тот же Марцеллин, отнюдь не питавший к цезарю нежных чувств.
В общем, Констанцию не понравилось. Потихоньку лишив "братца" реального управления войсками, он неоднократно пытался выманить его в столицу. После ряда неудачных попыток ему это таки удалось, причем весьма интересным образом - пообещав Галлу должность правителя Галлии (иронично, ага). Будучи не очень умным, тот повелся. Опустив подробности поездки и состоявшегося разговора по душам, констатируем печальный факт, в 354 г. Констанций Галл стал короче на голову. Состоялось сие, по иронии судьбы, в окрестностях города Пола - там, где в свое время был убит старший сын Константина, Крисп. Такие дела...
- Мои университеты
Возвратимся к последнему из наследничков и, собственно, нашему герою - Юлиану. У которого все тоже было интересно.
После гм... безвременной смерти отца он был оставлен вместе с братом при императоре Констанции в качестве то ли воспитанников, то ли заложников. Юные годы он провел в Никомидии, где получил весьма интересное воспитание. С одной стороны его наставником был Евсевий Никомедийский, один из ярчайших представителей арианской партии (которая, заметим, на тот момент была мейнстримной для имперской церкви). С другой, его воспитанием занимался скифский евнух Мардоний, бывший одновременно и верующим христианином, и большим любителем языческой древности. Таким образом юный Юлиан был подкован в обоих сторонах религиозной жизни империи.
Отдельно стоит упомянуть еще одного его приближенного - Аэция, также видного арианского учителя. С ним связана довольно показательная история. Восстановленный против Аэция своим оппонентом-никейцем, Галл (тот самый) немудрено приказал разыскать арианина и переломать ноги. Потом, впрочем, отошел, познакомился лично и оценил Аэция, вплоть до того что сделал его своим наставником (разумеется, Галл тоже был благочестивым христианином) и повелел ему наставить на истинный путь своего младшего брата-язычника. Перековать Юлиана не удалось, но они крепко подружились.
Впоследствии юноша продолжил свое обучение в Каппадокии, а после 350 г. и назначения Галла цезарем был возвращен в Константинополь. Впрочем, подозрительному Констанцию не очень понравилась идея "вращать" подобного родственника в высших кругах и его опять отправили в Никомедию, к немалому удовольствию Юлиана. Дело в том, что там преподавал Либаний - крупнейший ритор и знаток греческой философии, разумеется бывший убежденным язычником. Во избежание всякого, слушать его лекции юноше запретили, но тот ничтоже сумняшеся заплатил специально обученному человеку за подробные конспекты и изучал их с таким прилежанием, что "Либаний впоследствии говорил, что Юлиан усвоил его учение гораздо лучше, чем те, кто его слушал".
Вишенкой на торте стали несколько месяцев, проведенные в Афинах. Тут, думается, и говорить не о чем. В цитадели эллинистической культуры Юлиан чувствовал себя как рыба в воде и впоследствии вспоминал об этом периоде с большой нежностью.
- И эти люди запрещают мне ковыряться пальцем в носу!
Вообще-то Афины - это весьма себе неожиданная удача. Так-то окончательно возбужденный перипетиями связанными с Галлом Констанций намеревался устроить Юлиану скорое свидание с братом. Семь месяцев он провел в Медиолане под домашним арестом - пока шло следствие, связанное с его якобы участием в заговоре (с понятными перспективами). Спасла его, согласно традиции, императрица Евсевия, убедившая Констанция в непричастности юноши.
Но долго кайфовать тому не пришлось. Император вновь осознал, что соратников не прибавляется, а проблемы никуда не делись. В итоге, в 355 г. Юлиан был снова вызван ко двору где ему вручили титул цезаря, сестру Констанция в жены и назначение руководителем Галлии (где-то на том свете нервно захихикал старший братец). Назначение, впрочем, было так себе.
Многие, включая Юлиана, небезосновательно считали должность "расстрельной". В самом деле, с одной стороны - юноша, не имеющий боевого и административного опыта, сведущий лишь в риторике и философии. С другой же - провинция, фактически находящаяся в осаде германцев-алеманов, которые буквально вот только что умудрились оттяпать важную крепость Колонию Агриппину (будущий Кельн). Да и с внутренними делами было так себе - предыдущий главнокомандующий в Галлии, Сильван был обвинен в попытке переворота и да, тоже укорочен на голову.
В общем, мы вполне верим свидетельству о том, что якобы сам Юлиан в ответ на назначение пробормотал что "получил право умереть в хлопотах".
Это не мое дело, седло надели на корову!
Также приписывается Юлиану
Но что-то пошло не так. Ну или так, смотря с какой стороны посмотреть. Юный книгочей оказался годным полководцем. Вернув империи Колонию Агриппину, он разбил германцев в битве при Аргенторате, а после и вовсе перешел в контрнаступление, разбив алеманов на их земле и восстановив укрепления по Рейну.
Разумеется, это очень понравилось легионерам и не очень - Констанцию. Тем более, что у того продолжались развлечения на востоке, традиционная для Рима война с Персией сама себя бы не закончила. Так что он настоятельно затребовал у Юлиана отправки его войск на актуальный фронт. Причем не абы кого, а лучших солдат из легионов и вспомогательных войск, набранных из местных жителей, которых идея подобной командировки отнюдь не воодушевляла. Не говоря о том, что в случае подобного ослабления свежеотвоеванная граница с германцами затрещала бы по швам.
В подобном цугванге Юлиан немного помялся для виду, да и принял категорическое предложение солдат провозгласить его императором. Констанций параноидально усмехнувшись, потер руки, молвил ехидное "А я говорил" и приготовил войска. Короче, римляне с пониманием готовились к очередной гражданской войне но тут... Констанций в кои-то веки совершил разумный поступок во благо государства и скоропостижно скончался. Немного удивленного этим поворотом Юлиана в 361 г. сенат провозгласил императором.
- А теперь давайте разбираться
Придя к власти, Юлиан отслужил с почетом похоронил любимого дядюшку - пожалуй, последний раз побывав на христианской службе. После чего провел немедленную ревизию хозяйства. Участвовавшие в заговорах против него и Галла нервно икнули. И было отчего.
Состоявшийся в Халкидоне трибунал под руководством Секунда Саллюстия немедленно выявил целый ряд злостных врагов империи, по совместительству оказавшимися приближенными Констанция, особо упорствовавшими в борьбе против братьев Юлиана и Галла. Приговоры были ожидаемы - целый ряд видных сановников были казнены, причем, например "бывший имперский агент Аподемий, который… усердно старался погубить Сильвана и Галла, и нотарий Павел, по прозвищу Катена… были сожжены живыми…".
После подобной встряски Юлиан пересмотрел бухгалтерию управление двором, значительно урезав осетра. Все у того же Марцеллина встречаем следующий, несомненно симпатичный случай:
Юлиан приказал позвать брадобрея постричь ему волосы. К нему вошел какой-то парадно одетый господин. Увидев его, Юлиан изумился и сказал: “Я приказал позвать не придворного кассира, а брадобрея”. На вопрос императора о том, какое вознаграждение он получает за свое ремесло, последовал ответ: по двадцати рационов хлеба ежедневно, столько же рационов фуража для лошадей, так называемый capita, большой годичный оклад, а кроме того много богатых подачек. Обратив на это внимание, Юлиан отправил в отставку всех таких людей, а также поваров и других подобных… как людей, мало ему нужных, и разрешил им идти, куда хотят
Закончив с декорациями, император приступил к своему любимому занятию, которым и запомнился в веках (и получил, собственно, ачивку "Отступник) - начал жирно троллить христиан. Нельзя сказать, чтобы он их запрещал, нет. Он поступил разумнее - провозгласил веротерпимость и при этом полную амнистию всем движениям, которых к тому моменту в бурлящей церкви было предостаточно. В какую банку с пауками немедленно превратилась христианская община, представить несложно.
Параллельно Юлиан ехидно ухмыляясь провел школьную реформу. Которая, в том числе, предполагала назначение в главных городах профессорами кандидатов, утверждавшихся лично императором. При этом им предписывалось "быть доброго поведения и не иметь в душе направления, несогласного с государственным". То есть, говоря проще - разделять точку зрения Юлиана. Таким образом, шансы у христианина преподавать риторику и философию были невелики. Так же как и посещать школы, которые негласно становились языческими.
Отдельным тонким стебом должно было стать восстановление Храма в Иерусалиме. Дескать, император хотел лично опровергнуть пророчество Иисуса о его разрушении. Но то ли пророчества действительно работают, то ли подсуетились кому надо, но буквально в начале стройки вспыхнул пожар, положивший ей конец. А жалко - было бы интересно узнать, чем могло закончиться.
Стоит отметить, что не пылая любовью к христианству, Юлиан понимал его сильные стороны. Равно как и слабые - язычества, которое, по крайней мере, в городах, представляло из себя довольно унылое зрелище, фактически мигрировав в сельскую местность (да-да, все помнят - pagani это изначально наименование крестьян). Предпринятая им полномасштабная реформа предполагала создание "языческой Церкви" по образцу христианской - с епископами, регулярными службами, пением и проповедями. Воодушевленный идеей новой веры, император с удовольствием принимал участие в ритуальных жертвоприношениях, заполучив ехидное и весьма неблагозвучное для русского уха прозвище "вомолох" (так называли подъедал у храмов, выпрашивавших куски с жертвенника).
В общем, кто знает, что бы еще успело произойти, но на Востоке все еще оставались персы.
- Пацан к успеху шел
Стоит отметить, в персидский поход Юлиан выступил с хорошей базой. Проведенные им реформы оказались успешными. Борьба с коррупцией при снижении расходов позволили снизить налоговое бремя и при этом снарядить 60-тысячную армию. Западные провинции были успокоены. Что могло пойти не так?
Вначале императору сопутствовала удача. Экспедиционный корпус отбил несколько крепостей на Ефрате и разбил персидское войско под Ктесифоном (крупнейший город персидской державы). Но дальше начались проблемы - сил объективно не хватало для взятия крепости. Следовало либо отступать, либо двигаться дальше вглубь Персии, рассчитывая окончательно разбить армию врага. Юлиан выбрал второе, параллельно совершив поступок, который христиане приводили в пример как доказательство его безумия. Он взял и сжег свой флот...
Было ли это актом показного фатализма (как тут не вспомнить Хагена из "Песни о нибелунгах"?) или расчетом на то, что отрезав войску пути к отступлению и пополнив его солдатами с кораблей, укрепить решимость и натиск? Да кто его знает... Так или иначе, римляне продолжили поход. Ожидаемо наткнувшись на сложности в виде недостатка провизии, активного применения персами тактики выжженной земли и невозможности навязать им сражение. Наконец, при Маранге вроде как удалось нанести поражение врагу но большая часть его армии опять ускользнула. И спустя сутки, при селении при селении Туммара римское войско подверглось внезапной атаке с нескольких сторон. В наступившей сумятице император лично (и пафосно позабыв надеть доспехи) ворвался в гущу битвы. Итог был немного предсказуем... Когда телохранители Юлиана, потерявшие его в сумятице и пыли вновь обнаружили своего подопечного, то все что им оставалось делать - это отнести в палатку, смертельно раненого копьем.
По известной христианской традиции последними словами его были: "Ты победил галилеянин!". Но нам больше нравится версия (опять) Марцеллина, согласно которой Юлиан обратился к соратникам с речью, в частности, содержавшей слова:
Слишком рано, друзья мои, пришло для меня время уйти из жизни, которую я, как честный должник, рад отдать требующей ее назад природе. Не горюю я и не скорблю, как можно думать, потому что я проникнут общим убеждением философов, что дух много выше тела, и представляю себе, что всякое отделение лучшего элемента от худшего должно внушать радость, а не скорбь. Я верю и в то, что боги небесные даровали смерть некоторым благочестивым людям как высшую награду. И мне дан этот дар, — я в этом уверен, — чтобы я не изнемог под бременем страшных затруднений, не унизился и не пал.
Так закончилась жизнь Флавия Клавдия Юлиана, императора, язычника и человека трудной судьбы. Мы намерено не стали заострять внимание на его противостоянии с христианством, таковых материалов предостаточно. А вот наблюдать за его историей, надеемся, было интересно. В любом случае - тепла вам и мирного неба над головой. Крыс и Мыська скоро вернутся!
P.S. Таки да, теперь это будет здесь всегда. Искреннее спасибо всем за донат. Ныне это очень важный стимул писать!
Желающим поддержать шпильманский труд сообщаем - можно заслать малую копеечку на счет нашей драгоценной супруги 4276 5500 7703 9157. Это совершенно необязательно, но всегда очень приятно
Заходите в наш Телеграмм!
Крыс и Мыська ждут вас на своем канале "Кино, вино и Мимино".
Не примените заглянуть к Ефросинии Капустиной - там интересно про другие страны и других людей
И конечно же читайте замечательный блог Фантагиро Бурерождённой (да, эта покорябанная ссылка уже стала фичей!)