"Таёжными тропами" 63
Настя попросила бабку Ульяну днем быть с Феней и Санькой. Ариша оставалась настолько слаба, что случись что с ней, Феня могла напугаться.
Бабка приходила и садилась на табуретку рядом с кроватью женщины. Меняла на лбу Ариши мокрые полотенца, смачивала губы и молилась. Она просила Господа помочь возвратиться молодой женщине к жизни, чтобы та растила ребенка, а после Победы возвратилась домой. «Должен же у неё кто-то быть из родственников,» - предполагала бабка Ариша. Её мысли перескакивали на женщин, которые приехали в город за десятки тысяч километров от своего родного дома и стали еще дальше от своих мужей, многие из которых, наверно, бьются с врагом. «Так же, как наш Шуронька,» - вспоминала Ульяна. Она начинала просить Бога за Шуру, который никогда не то что слова плохого сказать, а даже ни разу не взглянул сердито. Был всегда спокоен и доброжелателен. Настя, конечно, им руководила. А теперь вон сама повесила себе на шею такую обузу с этим цехом, что даже поесть забывала, и целый день крутилась, как волчок. Она наблюдала, как Феня развлекает Саньку, и теперь ее сердце обливалось кровью от мыслей о ребенке.
Бабка начинала жалеть Настю, Аришу, Саньку, её мысли текли по кругу: в молитвах, жалости и просьбах.
К обеду Арише стало неожиданно лучше. Она открыла глаза и попросила пить. Ульяна объяснила ей про себя и про Феню, которая «хорошо следит за Санечкой». При виде сынишки глаза Ариши загорелись, она захотела подержать ребенка. Но сил не хватало и она могла только гладить его ручку. «Сыночек мой,» - шептали ее губы. Она посмотрела на Феню: «Если я …. , что со мной случится, пожалуйста, не бросайте его. У него никого, кроме меня, нет. Мужа убили у нас на глазах. Когда бомбили, он закрыл нас собой». Ариша говорила с трудом. Из груди вырывались хрипы, слова тонули в прерывистом дыхании.
- Молчи, детонька, тяжко тебе, - просила бабка Ариша. – Господи, не допусти до неё смертушку.
Ариша время от времени открывала глаза, Феня подносила ей ребенка, вкладывала его ручку в ее ладонь. Слезы текли по щекам матери.
Ариши не стало к вечеру. Затихла и как то сразу осунулась. Пришли мужчины с завода и на второй день отнесли ее на погост. Санька остался с Феней.
Днем приходила бабка Ульяна. Печалилась. Спрашивать, что Настя будет делать с мальчонкой, не решалась. Про себя молилась, чтобы Настасья его в детдом не отдавала. Мальчишечка был прехорошенький. Что-то лепетал, тянул ручки к Фене, капризничал мало.
Настя думала, что делать с ребенком? Мысли вслух не высказывала, ждала, когда решение созреет. С одной стороны мальчика было жалко, с другой, брать на себя ответственность за маленькую жизнь – означало сделать очень серьезный шаг. И посоветоваться не с кем.
Каждый день она откладывала свои думы, пока однажды не увидела, как Сашенька бежит к Фене, и расставив ручки в разные стороны, кричит: «Мама». Та весело подхватила его, закружила, поцеловала. Он в ответ ухватился за девичью шею, прижался. Оба были счастливы.
- Феня, и давно он тебя мамой зовет? – спросила Настя.
Та как-то испуганно съежилась, тревожно поглядела на мать: «Первый раз».
В глазах матери прочитала недоверие.
- Давай его, дочка, отдадим? Он уже совсем оправился, здоровый, шустрый.
- Куда отдадим? Кому?
- У нас детский дом есть.
- Нет, мама, Саньку я никому не отдам, - Феня крепко прижала ребенка.
- А что мы с ним потом делать будем?
- Ничего не будем, пускай с нами остается.
- Так он тебя мамой зовет. Какая ты ему мама? Тебе еще самой учиться надо, расти, взрослеть. Война, не знай, когда окончится. Шура вернется, а у него трое детей. Вас всех поднимать надо.
- Я уже взрослая. Работать могу. Буду помогать.
- Тебе учиться надо. У тебя свои дети будут. А мне уж поздно детей заводить.
- Так он у нас общим будет, один на всех. Батя воротится, Соня приедет.
Настя и сама чувствовала, что при слове «детдом» ее сердце кольнуло болью. Мальчонку было жалко. Вспомнился тот день, когда директор детдома приходила на завод и просила помочь с дровами. Дети в большом здании мерзли. Константин Петрович тогда распорядился напилить деревьев, отвезти для ребятишек. Даже направлял работников расколоть чураки.
- Ладно, давай оставим. Только мамкой его я буду. Рано еще тебе мамкой становиться. Сестрой будешь. А ну-ка, сынка, иди ко мне, - позвала Настя. Санька прижался к ноге Фени, смотрел на неё.
- Иди, иди. Раз мамка зовет, не бойся. Она хорошая, только занятая очень. Война, - Феня подхватила Саньку на руки, подала ребенка матери. Та взяла мальца: «Ну что, Санька, ты теперь наш сын. Вот батька обрадуется. Вернется, а его Сан Саныч ждет».