Следующая новелла, в которой Владимир Высоцкий играл бойца Алёшкина, официально называется "Новелла о 4-х солдатах, заимствованная из фронтовых дневников М. Гершензона", но для краткости обычно пишут "Ополченцы". К сожалению, в записи эта новелла сохранилась лишь в исполнении других актёров (10.12.1972, в сцене заняты Всеволод Соболев, Рамзес Джабраилов, Виталий Шаповалов, Анатолий Васильев):
Поэтому о том, как вёл эту роль Владимир Высоцкий, мы можем судить лишь по фотографиям и по рассказам Вениамина Смехова. Может быть, кто-то еще рассказывал, но мне попадались только пересказы его мемуаров от разных авторов. Потому обратимся к первоисточнику.
"В ополченцах - четверо. Один, здоровенный мужик-татарин, повторяет, изнемогая от передряг похода: «Когда же, концы конца, наступит конца этому переходу?» Время от времени звучит поверка: «Алёшкин! - Я! (это Высоцкий) - Гершензон! - Я! (это Рамзес Джабраилов) - Хто? Гершель... Ну, надо же!» (звучит Алёшкин простодушно-насмешливо: кого, мол, занесло к нам, мужукам, в нагрузку?). Опять взрывы, переход, привал. «Алёшкин! - Я! - Гершензон! - Гершель... Хто?! Надо же!»
«Концы конца», все мужики «доходят», а маленький очкарик морально и физически выстоял. Новелла завершается сообщением о гибели Гершензона.
За 6 минут (столько длилась сцена) характер Алешкина преображался. Поначалу свысока презиравший соседа-очкарика Гершензона (классическая работа Р.Джабраилова), Алешкин приобретал опыт и терял предрассудки. И оценив в трудах обороны надежность и силу «интеллигентиков», Высоцкий-Алёшкин завершал эпизод резким поворотом в зал и крича почти навзрыд, словно ругая Алёшкиных среди публики, словно диктуя впервые эпитафию над самым родным из друзей, на вопрос: «Кем он был до войны?» - резко разворачивается в зал и выкрикивает, с сердцем, с вызовом, потрясающий некролог:
«Писателем! Жившим в мире фантазии и красивой сказки! И вот этот интеллигент пошёл на фронт и выдержал в рядах дивизии народного ополчения такое, о чем сегодня даже трудно читать! Он многое любил, многое ненавидел, потому он и умер как боец, как... Гер-шель-зон!» И, чтоб не зареветь, резко отвернулся.
Очень здорово удался Высоцкому этот характер, мне с нынешнего расстояния он видится слишком объемным и живым, чтобы быть сыгранным в кратком эпизоде." (Смехов В. "Здравствуй, однако...". М.: Старое кино, 2018. С. 38-39)
На фонограмме, правда, слышно, что Гершензоном маленького солдата никто не называет, это фамилия прототипа героя (автора дневников), а на сцене персонажа зовут Семён Гурштейн, но это мелочь. Жаль, что эти 6 минут никем не записаны.
Была в спектакле и ещё одна новелла, от которой не сохранилось никаких следов, кроме пары фотографий да воспоминаний очевидцев. Называлась она "Дело о побеге" и рассказывала о фронтовой судьбе Эммануила Казакевича, который не хотел служить во фронтовой газете, куда его перевели из ополчения как опытного литератора, а рвался на передовую. В конце концов туда он и уехал по договорённости с командиром полка. Оказалось, что почти слепой Казакевич - отличный и удачливый разведчик. Но в армии нельзя без приказа сбегать даже на передовую. Поэтому дело о побеге было заведено, но вскоре как-то заглохло само собой. В спектакле же Казакевича всю войну преследует отвратительный тупой особист, деликатно называемый в программках Чиновником. По словам В. Смехова, Владимир Высоцкий играл этого особиста блистательно, "смешно и страшно одновременно".
Леонид Буслаев: «И была еще новелла про Э. Казакевича, самая, пожалуй, сильная сцена в спектакле. Участвовала в ней Алла Демидова в роли жены Казакевича, Кошман играл друга Казакевича, я — самого Казакевича. А Володя блестяще изображал бюрократа. Он выходил на сцену прямо с письменным столом, великолепно и, главное, очень смешно произносил текст. Причем с украинским акцентом. Все зрители, смотревшие эту сцену — довольно трагическую, надо сказать,— от смеха лежали буквально вповалку. Словом, бюрократа этого Володя высмеивал жутко. Было у него в этой роли много импровизации. Сцена по тем временам чересчур острая: образ махрового «кагэбэшника», созданный Высоцким, был чрезвычайно сатирическим. Сцену сняли в основном из-за этого, хотя, конечно, не Володя был главной причиной неприязни» (Терентьев О. Владимир Высоцкий: эпизоды творческой судьбы)
Евгений Евтушенко в своей рецензии на спектакль тоже не обошёл эту сцену вниманием:
"Новелла убедительно показывает моральную преступность некоторых людей, которые пытаются монополизировать патриотизм и присвоить себе право не считать кого-то, не похожего на них, патриотом. Казакевич такой, казалось бы, тихий, лирический человек и его гражданственность тоже тихая, лирическая, Но негромкая гражданственность может быть одновременно подлинно воинствующей. Потому, что опять же - Не до ордена — была бы Родина..." (Евтушенко Е. "Не до ордена - была бы Родина..." // Сов. культура. 1965, 30 ноября (№144), с. 3)
Дотошный высоцковед В. Рыбин, основываясь на хрониках О. Ширяевой и содержании журнала "Театральная Москва" за 1965-1966 г.г. считает, что новеллу о Казакевиче всё же продолжали играть весь сезон после премьеры и прекратили лишь в следующем сезоне.
«04.11.65. Выступление в Институте русского языка АН СССР, в котором принимали участие: В. В. , Б. Хмельницкий, А. Васильев, В. Золотухин, З. Славина, В. Смехов. Всех их в институт привезла я из театра, только В. В. приехал позже самостоятельно. Когда он вошел, Смехов спросил: «Ну как? Озвучил?» О чем шла речь, не знаю.
После выступления все едем на Таганку, где без разрешения начальства на публике играется спектакль «Павшие и живые» — все еще с новеллой о Казакевиче.
07.03.66. Кассирша сообщила, что премьера «Галилея» будет не скоро, так как «еще нет самого Галилея»(!). А Губенко совсем распрощался с театром, его не отпустили на съемки, и он согласился быть уволенным по статье.
На время XXIII съезда КПСС закроют «Павших. ..»
15.04.66. Впервые после XXIII съезда пошли „Павшие. ..“
20.09.66.* Первые „Павшие. ..“ в этом сезоне. В. В. играл Чаплина и Гитлера вместо Губенко. Играл с высокой температурой. Говорят, температура была у него и вчера, на „Галилее“. Сцены о Казакевиче изъяли навсегда. Афиш данного спектакля нет, как и программок — в фойе висит одна на всех (18-30)». (Таганка: Хроника Ольги Ширяевой)
Кстати, из её же записей следует, что официальная премьера "Павших" была не 4 ноября, а восемнадцатого. "После премьеры был банкет."
Мне кажется, что фразу "изъяли навсегда" следует понимать так, что ранее эту новеллу то играли, то нет, с разрешения или без, а теперь отказались от неё окончательно. Честно сказать, не знаю, зачем она была нужна в спектакле о поэтах, видимо, очень хотелось очередную фигу власти показать. Хотя сам Э. Казакевич, безусловно, достоин всяческих похвал и наград, а его фронтовая судьба достойна экранизации (собственно, его автобиографическая "Звезда" и была экранизирована).
Все статьи по теме:
Спасибо, что прочитали. Надеюсь увидеть Вас снова. Другие публикации канала можно найти здесь: Каталог статей "Стихии Высоцкого".