- Нина, плачет же Машенька. Ты что к ней не подходишь? – вошла в дом Прасковья Титовна.
- Не хочу, бабушка, не хочу… - мотала головой Нина.
- Ну, что опять случилось? Быстро встала и пошла свою дочку укачивать! – рявкнула бабушка.
Предыдущая глава:
https://dzen.ru/media/id/628804ed0a5bc364af9a192f/mashenka-2-6679a678ab7d4774f9326da3
В другой ситуации Нина беспрекословно повиновалась бы команде бабушки, но сейчас даже не сдвинулась с места.
- Ты слышишь меня? – стальной тон Прасковьи Титовны стал ещё более грозным.
Нина продолжала сидеть на полу, не реагируя на слова бабушки.
- Да что ж это такое?! – воскликнула Прасковья Титовна и поспешила в комнату, где заливалась плачем Машенька.
Старушка пыталась успокоить свою правнучку, но Машенька плакала и плакала.
- Нинка! – крикнула Прасковья Титовна. – А ну, иди, корми свою дочку. Голодная она, поэтому и плачет.
Нина, ни слова не говоря, выскочила из дома. Она побежала на речку, в те самые глухие места, где встречалась когда-то со Стёпой. Нина легла под сенью раскидистого дерева и вспоминала, вспоминала их встречи. Она понимала, что от тех встреч остались только воспоминания. Больше не будет встреч, не будет Стёпы ни в её жизни, ни в жизни их дочки. А ведь Нина так надеялась, получив от него письмо.
Домой Нина вернулась часа через два. Вошла в дом – тишина.
- Бабушка! – позвала она.
- Тихо! – цыкнула Прасковья Титовна, на цыпочках выйдя из комнаты. – Ты что так орёшь? Машеньку только укачали.
- Ну, и хорошо, что укачали, - отвернулась в сторону Нина.
- А тебе бы ремня хорошего всыпать нужно. Бесстыжая! Какая же ты мать, что дитя своё бросила? Я никак Машеньку успокоить не могла, пришлось за Клавкой Денисовой идти, молока у неё много, покормила она дочку твою.
Нина молчала, напряжённо думая.
- Клавка спрашивала, почему ты сама дочку свою не кормишь? – продолжила бабушка. – Пришлось сказать ей, что прихворнула ты и в больницу в город поехала.
- Бабушка, я хочу отдать Машу в детский дом! – как гром среди ясного неба прозвучало из уст Нины.
- Ты и правда, поди, прихворнула внученька, - Прасковья Титовна прикоснулась шершавой ладонью ко лбу Нины. – Нет, жара вроде нет. От чего же ты тогда такие глупости говоришь?
- Бабушка, - зарыдала Нина. – Стёпка приезжал…
- Когда ж он успел? – удивилась бабушка.
- Он со своей мамкой приезжал, когда ты к бабе Шуре уходила. Недолго они здесь побыли, даже на Машу не захотели взглянуть.
- А зачем приезжали? Что сказали?
- Ба-бу-шка, - всхлипывала Нина. – Же-ни-тся Стё-пка.
- Так хорошо ведь, что женится. Что ж ты плачешь тогда?
- Не на мне он же-ни-тся…
- Ах, негодник! Вот дёрнуло же меня к Шурке в гости пойти! Не вовремя я ушла! - сокрушалась бабушка. – Ух, попадись он мне только на глаза! Я бы ему всё высказала, что он нём думаю. И мамаше его много чего сказала бы! Недостойного сына она воспитала! Стыдно ей должно быть за сыночка своего!
Прасковья Титовна только сейчас заметила, что у Нины накрашены глаза и губы, а также на ней надето её самое лучшее платье.
- Нинка, а ты ведь знала, что этот негодник приедет?! Гляжу, готовилась ты ко встрече с ним.
- Знала… Письмо он мне написал.
- А мне почему ничего не сказала? Ух, я бы его встретила, так встретила! – грозила кулаком Прасковья Титовна.
- Пойми, бабушка, мне хотелось поговорить со Стёпой с глазу на глаз, не хотела я, чтобы ты знала о его приезде. Если бы ты дома была, я бы пошла встречать Стёпу на улице…
- И что? Поговорила с глазу на глаз? – отчитывала внучку Прасковья Титовна.
- Всё равно ты ничем бы помочь мне не смогла… Женится Стёпка… Он женится на другой, бабушка, - опять забилась в рыданиях Нина.
- Ох, да что это творится… - тяжело вздохнула бабушка. – И как тебя угораздило этого негодника полюбить?
После разговора со Стёпой Нина совсем перестала подходить к дочке. Прасковье Титовне с трудом удавалось уговорить Нину хотя бы покормить Машу.
- Что, опять мне за Клавкой Денисовой идти? – злилась бабушка. – Так скоро молва по селу пойдёт, что отказалась ты от дитя своего родного. Народ чихвостить тебя будет на все лады и пальцем показывать…
Если Прасковья Титовна куда-то ненадолго отходила, а Машенька в это время начинала плакать, то у Нины начиналась настоящая истерика. Она падала на свою кровать и закрывала уши подушкой, но к дочке категорически не подходила.
Машеньке три годика исполнилось. Малышка росла и каждой чёрточкой лица, каждым движением всё больше напоминала Нине Стёпу – человека, который так жестоко с ней обошёлся, променяв на другую. Любовь к Стёпе давно покинула сердце Нины, оставив место смертельной обиде.
Нина не уделяла внимания своей дочке. Машенька дичилась её и даже боялась, предпочитая как можно реже попадаться на глаза. Девочка усвоила, что стоит ей только подойти к матери и что-то попросить, как та сразу же начнёт громко её отчитывать.
- Ты что ко мне лезешь? Не видишь, что я занята? – кричала Нина.
- Нельзя же так, Нина! – вступалась за правнучку Прасковья Титовна. – Что ты её всегда гонишь, словно не родная она тебе? Дитё всего-то на руки к мамке просится, а ты разоралась!
- Не хочу я её на руки брать. Не хочу – и всё! Я рожать её не хотела – это ты настояла, чтобы я родила… Я в детдом её сдать хотела – ты не позволила.
- Чем же дитё перед тобой виновато?
- Не нужна она мне, бабушка, не нужна! – заходилась в рыданиях Нина.
- Ох, только бы здоровьице мне позволило вырастить Машеньку, - вздыхала старушка.
Прасковья Титовна была человеком строгим, резким, но своих правнучку и внучку очень любила.
«Цветок аленький», «Ягодка-малинка», «Лапушка моя» - Прасковья Титовна не скупилась на ласковые слова для правнучки. Жаль только, что ничего подобного Маша никогда не слышала от родной матери.
Дошло до того, что Машенька даже стала называть мамой Прасковью Титовну. Прабабушке потребовалось немалых усилий, чтобы малышка опять стала называть её бабушкой, а мамой – Нину. Вот только Нине было всё равно, как называет её Маша, никаких чувств к дочке она не испытывала.
Пяти лет Маше исполнилось, когда Нина вышла замуж. Избранником Нины стал Толя, односельчанин.
- Бабушка, пусть Маша у тебя остаётся, - сказала Нина, суетливо собирая вещи, чтобы перевезти их в мужнин дом.
- Как же у меня-то она останется? Это же твоё дитя. А люди что говорить станут?
- А люди так и так говорить станут. Местным бабам только бы языки почесать. За своей жизнью бы смотрели, а не чужую обсуждали… Ладно, заберу я Машку, - с недовольным видом сказала Нина.
Толя падчерицу не обижал, он её просто не замечал, словно и нет её. Да что про Толю говорить, если родная мать относилась к ней точно так же? Девочка в чужом доме вела себя тихо и робко, никакой заботы не требовала, не капризничала, ела всё, что дают, сама одевалась и бежала в местный магазинчик, когда мать приказывала.
Прошло десять месяцев после свадьбы, и Нина вторую дочку родила, которую решили назвать Аней. Как только не сюсюкалась с Аней мать: и «радость моя», и «куколка», и «птенчик мой ненаглядный». А для Маши по-прежнему ласковых слов не находилось, она так и оставалась для матери изгоем.
Машенька очень жаждала, чтобы мать её хоть изредка приласкала, пожалела, доброе слово сказала. Иногда, когда Нина сидела на диване и качала на руках Аню, Маша становилась напротив матери и смотрела на неё, не отрываясь, в ожидании, что мать хотя бы разочек проведёт рукой по её голове.
- Чего уставилась? – вскрикивала Нина, у неё даже в мыслях не было погладить Машеньку по голове.
Маша обиженно вздёргивала губки, но никогда не плакала. А потом отходила от матери, зная, что лучше её не злить.
Прошёл ещё год, и Машенька стала первоклассницей. Сразу после уроков она бежала к прабабушке, домой идти ей не хотелось. Девочка чувствовала, что её там не ждут.
- Лапушка моя, обижает тебя отчим? – беспокоилась Прасковья Титовна. – Ты мне только скажи, я ему покажу, как дитя малое обижать!
- Нет, не обижает, я с дядей Толей редко разговариваю…
- Ладно, беги домой, деточка. Мамка ждёт тебя, небось, из школы.
- Не ждёт она меня, бабушка… - горько вздыхала девочка. – Можно я у тебя ещё побуду? Мне с тобой лучше, - с этими словами Машенька залезала к Прасковье Титовне на колени и обнимала за шею, прижавшись щекой к щеке. В таком положении Маша могла сидеть долго, девочкой она была ласковой, а у матери на коленях не посидишь.
- Машенька, хочешь остаться у меня насовсем? – не выдержала однажды Прасковья Титовна, когда правнучка в очередной раз прибежала к ней после уроков и задержалась до вечера, не желая идти домой.
- Очень! Очень хочу, бабушка! – запрыгала от радости Машенька.
- Ну, пойдём, милая, поговорю я с твоей мамкой…
Нина была только рада, что бабушка хочет забрать к себе Машу. Уже через полчаса после этого разговора, Нина вместе с супругом пришли в дом к Прасковье Титовне и принесли все Машины вещи и школьные принадлежности. Они оба не скрывали своего удовлетворения – обузу с себя скинули в лице «лишнего» ребёнка…