Крупнейшая в истории "военно-речная" битва паровых кораблей
…В 0:30 11 июня 1865 года, с четырехчасовым отставанием от графика, парагвайская флотилия вышла из Асунсьона. Уже было понятно, что начать бой до рассвета, как планировалось, вряд ли удастся. Девять судов вели на буксире три «чаты». При остановке в Пасо-де-ла-Патрия для погрузки десанта (6-й батальон «афропарагвайской пехоты») к судам были прицеплены еще три «чаты». Здесь нужно отметить, что парагвайские источники пишут именно о шести орудийных платформах, а бразильские и английские упоминают, что «чат» было семь; впрочем, на результат это никак не влияет. Не отошли и десяти миль, как на канонерке «Ибера» сломался штифт приводного вала, соединяющего паровую машину с гребным винтом. На безуспешные попытки отремонтировать его или наколхозить какой-нибудь костыль, было потрачено почти три часа. В конце концов, пришлось «Иберу» оставить. Командовавший ею лейтенант Гиль «был настолько расстроен, что буквально расплакался».
Утро 11 июня выдалось прохладным и свежим. Поначалу над рекой висел туман, но ветер быстро его разогнал. На корриентском берегу уже отслужили утреннюю мессу, когда патрули заметили приближающуюся флотилию Мезы (значит, было больше девяти часов). Вскоре парагвайские суда обнаружил и дозорный корабль Баррозу «Меарим»*. Ни о какой внезапности теперь не могло быть и речи.
* В одних источниках утверждается, что "Меарим" дежурил на траверзе города Корриентес, в других - что он стоял в центре бразильского построения (весьма странная позиция для дозорного корабля; зато не приходится ломать голову над тем, как канонерка затем внезапно оказалась посреди бразильской колонны).
Баррозу имел времени более, чем достаточно. Когда «Меарим» поднял тревогу, он как раз заканчивал завтрак. Заняв положенное место в строю, флагманский фрегат «Амазонас» поднял сигнал «готовность к бою», затем «держать полный пар» и, наконец, «отдать концы». Хорошо вымуштрованные экипажи задраивали люки, поднимали дополнительные выстрелы из погребов и занимали позиции по боевому расписанию. Поскольку эскадра уже испытывала дефицит угля, на борт с баркасов срочно принимали запас свежезаготовленных дров. Морские пехотинцы готовили к бою мушкеты и абордажные сабли.
Парагвайскую эскадру возглавлял флагманский «Такуари» британской постройки. За ним следовали «Парагуари», «Игурей», «Ипора», «Маркиз де Олинда», «Пирабебе», «Сальто Ориентальь» и «Хехуй». Гуарани имели 42 орудия против 59 бразильских, но вот по крупным пушкам перевес противника был гораздо серьезнее. Если на парагвайских судах имелось 14 68-фунтовок (шесть – на «чатах»), то у бразильцев таких орудий было аж 22, вдобавок три 152-мм гексагональных орудия Уитворта – чудо техники XIX века. Парагвайская колонна давала едва десять узлов – явно недостаточно даже с учетом течения, прибавлявшего еще три узла.
Капитан Меза жался к левому берегу, где мог рассчитывать на поддержку пушек Бругеса, и где было глубже, но шансов поразить отсюда бразильские корабли почти не имелось.
Тем не менее, в 9:25 утра восемь пушек «Такуари» дали первый залп. Бразильцы ответили. Над водой повисли густые клубы дыма из труб и порохового дыма, скрывшие противников друг от друга. Некоторое время стрельба велась практически вслепую, но через пятнадцать минут эскадра Мезы была уже вне досягаемости бразильской артиллерии. Какое-то время противники даже не видели результатов своего огня. Много лет спустя лоцман «Парнаибы» вспоминал, как адмирал Баррозу потерял в дыму своего противника, и был удивлен, увидев парагвайские пароходы ниже по течению*.
*Швартовка на реке совершается против течения, поэтому бразильцам требовалось время, чтобы отчалить, построиться и развернуться; за это время корабли Лопеса, шедшие по течению, проскочили аж до Риачуэло.
С «Меарима» просигналили, что его артиллеристы потопили «чату». Замыкающий «Хехуй» получил осколочное попадание в котел и на какое-то время остановился прямо напротив бразильской эскадры. За то время, что судно прикрывала дымовая завеса, британский механик успел сымпровизировать металлическую заплатку и пароход вернулся на свое место в строю. Другие парагвайские корабли также получили попадания, но среди них не было ни одного критического. Один солдат на борту «Ипоры» был обезглавлен пушечным ядром, больше никто не погиб. Бразильцы целились слишком высоко; позднее парагвайские солдаты находили осколки снарядов на расстоянии пяти миль к востоку от реки.
Но если эскадра Мезы получила легкие повреждения, то корабли Баррозу не получили вообще никаких. Лишь несколько морских пехотинцев и матросов были ранены осколками.
К этому моменту рисунок боя совершенно не напоминал план, разработанный в Умайте двумя днями ранее. Не сумев добиться внезапности, Меза потерял инициативу в бою. Теперь он остановил свои корабли под защитой береговой батареи Бругеса, отрабатывая машинами, чтобы удержаться на месте. В 10:00 утра полковник приказал отцепить «чаты», которые фактически стали частью береговой артиллерии. А затем командующий… собрал на борту «Такуари» военный совет.
Поскольку план Лопеса уже невозможно было реализовать, а запасного плана – сюрприз! – у парагвайцев не было, Меза решил разделить ответственность за дальнейшие решения. Оказаться на месте Роблеса, ставшего объектом маршальского гнева, моряку совершенно не улыбалось. Увы! Меза не отличался ни воображением, ни смекалкой, ни гибкостью ума, да и возраст его уже сильно намекал, что ему пора на покой.
В сражении наступила пауза, которую каждая из сторон могла попытаться обернуть в свою пользу. Баррозу всерьез обдумывал, не попытаться ли прорваться к Асунсьону, где высадить десант: ведь парагвайский флот находился у него за спиной и не мог стать преградой на пути. Ему было хорошо известно, что в укреплениях Умайты на тот момент установлены лишь шестнадцать пушек из положенных девяноста, а, значит, пройти крепость можно с минимальными потерями.
Однако Баррозу посчитал, что для такого глубокого рейда на его судах недостаточно угля и боеприпасов. Уголь можно заменить древесиной (конечно, с ущербом для котлов и мощности машин), а вот снаряды взять было неоткуда. Кроме того, полномочий на прорыв к вражеской столице адмиралу никто не давал. Если он двинется на север, Меза в конечном итоге последует за ним, и бой придётся принимать в куда менее выгодных условиях. Не лучше ли покончить с гуаранийским флотом здесь и сейчас?
На это и рассчитывал Меза: выманить бразильцев в атаку и встретить их под прикрытием огня береговой батареи и «чатас». Напрягало, что, по данным агентуры, ниже по течению находились ещё несколько бразильских судов: Меза боялся попасть в «клещи».
Один из «парагвайских англичан» предложил затопить в главном русле несколько баркасов, перекрыв фарватер для глубокосидящих бразильских кораблей. Меза отмахнулся от этой вполне здравой идеи. В этот момент командующему доложили, что при погрузке в Асунсьоне на корабли забыли доставить абордажные крюки и лестницы. Несколько растерявшийся Меза обратился за советом к капитанам и старшим офицерам эскадры, и они — как парагвайцы, так и иностранцы — рекомендовали возобновить сражение. Едва Меза отдал соответствующий приказ, как сигнальщики доложили о приближении противника.
…Решив атаковать, Баррозу приказал набрать два флажных сигнала. Первый копировал сигнал лорда Нельсона в Трафальгарской битве: "Родина ожидает, что каждый выполнит свой долг." Второй означал "Атаковать корабли врага с минимальной дистанции и уничтожить". Однако, если английский адмирал всегда детально информировал подчиненных о своих планах, то бразилец счёл это излишним.
Первым к устью Риачуэло направился бразильский пароход «Бельмонте», за ним последовал «Жекитиньонья». Третье судно, флагман Баррозу «Амазонас», в какой-то момент неожиданно выкатилось из строя влево. Этот маневр, который адмирал впоследствии будет оправдывать необходимостью «лучшего управления движением флота», посеял неразбериху. Следующие шесть судов пошли за ним, оставив «Бельмонте» и «Жекитиньонью» без поддержки.
Баррозу быстро осознал ошибку, но виду не подал. Чтобы пресечь возникший сумбур, он сделал поворот оверштаг, повторил сигнал к атаке и повел шесть своих мателотов к северному устью Риачуэло. Увы, для двух ушедших вперёд кораблей было уже слишком поздно.
Командир «Жекитиньоньи» капитан Жоаким Жозе Пинту заметил, что «Амазонас» вышел из строя, и приказал следовать за флагманом. Заложив крутой поворот на левый борт, он понял, что адмирала ему не догнать, тот удаляется слишком быстро. Тогда Пинту решил обстрелять береговые батареи, ведь на корвете был внушительный арсенал: шесть 32-фунтовых и одна 68-фунтовая пушка. Пинту вновь приказал «Лево руля!», и в этот момент судно с грохотом налетело на песчаную отмель.
По водоизмещению (647 тонн) «Жекитинонья» был вторым после «Амазонаса» в императорском флоте. И вот теперь такая жирная цель оказалась перед парагвайскими артиллеристами как на блюдечке. Бругес быстро рассчитал расстояние до цели и велел береговой батарее сосредоточить огонь на застрявшем корабле.
Одной из первых жертв стал лоцман из Санта-Фе. Его смерть лишила пароход способности маневрировать. «Жекитиньонья», который теперь не мог сняться с отмели и использовать всю свою артиллерию, по сути, превратился в неподвижную батарею – и неподвижную же мишень.
Тем временем «Бельмонте» влип по-крупному. Его командир лейтенант Жоаким Франсиско де Абреу направил судно в северный рукав Параны, в пылу атаки не заметив, что остальные бразильские корабли изменили курс.
В 11:20 утра «Бельмонте» в одиночку вступил в бой с парагвайской эскадрой. В течение следующих двадцати минут корабль подвергался беспощадному обстрелу, прежде чем, наконец, отступил к южному выходу из устья Риачуэло. Отвага Абреу дорого обошлась экипажу: девять человек погибли, еще двадцать три были ранены. Судно получило тридцать семь крупных пробоин, из них пятнадцать — на уровне ватерлинии. Насосы не справлялись. Осознавая, что корвет в любую секунду может затонуть, Абреу приказал выбросить «Бельмонте» на один из островов и попытаться залатать самые крупные пробоины.
Баррозу достиг северного канала Риачуэло в 11:25. Снизив скорость до восьми узлов, он дождался, пока его флотилия выстроится в колонну, и лишь потом отдал приказ открыть огонь. Началась основная фаза сражения.
Воздух наполнился тяжелыми снарядами, речную гладь вновь заволокло густым дымом, стоял непрерывный гул от человеческих криков и шума судовых механизмов.
Перестрелка продолжалась до 12:15, когда последний бразильский корабль «Парнаиба» вошел в южный канал. Даже тогда парагвайские снайперы продолжали вести огонь из укрытий на островах и берегу реки. Императорские морские пехотинцы понесли больше потерь от пуль Минье, чем от артиллерии.
Прошел уже час с начала боя, а оба флота сохраняли полный состав, за исключением одной «чаты», потопленной канонеркой «Меарим». Правда, «Бельмонте» полностью утратил боеспособность, а «Жекитиньонья» мог лишь отбиваться, постепенно слабея. Казалось, что везение на стороне парагвайцев: 68-фунтовый снаряд пробил теплоизоляцию котла на «Такуари», но ни котёл, ни машина не пострадали.
Баррозу хотел немедленно развернуться и вновь пройти мимо парагвайской эскадры, нанеся ей еще бОльший урон, но тут категорически воспротивился флагманский лоцман: риск сесть на мель при маневрировании поперёк реки был слишком велик. В поисках более глубокой воды Баррозу был вынужден увести эскадру ниже по течению. И вновь никому в голову не пришло донести замысел командующего до капитанов судов. Большинство благоразумно повторило его маневр. Большинство, но не все: капитан замыкающего «Парнаибы» Аурелио Гарсиндо де Са имел собственный план.
Парагвайцы на берегу, вероятно, думали в тот момент, что уже одержали победу. Бразильские корабли ушли вниз по реке, одно из оставшихся судов явно не могло продолжать бой, другое было в крайне уязвимом положении. Однако Меза совсем не ощущал себя победителем, поскольку не выполнил главную задачу – не было захвачено ни одного вражеского корабля.
Меза подал сигнал идти на абордаж «Жекитиньоньи». «Маркиз Олинда», «Такуари» и «Парагуари» устремились к сидящему на мели судну. Капитан Пинту отчаянно отстреливался. Потери росли, но казалось, что у бразильцев скорее закончатся боеприпасы, чем люди.
Именно в этот момент в бой вступила «Парнаиба». Заметив бедственное положение, в котором находятся «Жекитиньонья», капитан-лейтенант де Са поспешил на выручку. Вероятно, он проигнорировал советы лоцмана, потому что на циркуляции «Парнаиба» сильно ударилась пером руля и лишилась управления. Гарсиндо попробовал управляться с помощью парусов, но это ни к чему не привело.
Дрейфующую «Парнаибу» снесло в зону обстрела парагвайских орудий, где она и села на мель. Там артиллеристы Бругеса отбили то, что ещё оставалось от руля, и начали методично расстреливать судно.
В этот день, как и во всех сражениях деревянных флотов, львиную долю потерь давали осколочные ранения. Раны, нанесенные разлетающимися щепками, трудно было лечить, сами щепки проблематично обнаружить и извлечь, и они практически в ста процентах случаев приводили к тяжелым гнойным воспалениям. Даже если лечение давало положительный результат, у выживших моряков обычно оставались ужасные шрамы.
Оставив огрызающуюся «Жекитиньонью», Меза переключил внимание на поврежденное судно Гарсиндо. В 13:00 в атаку вновь пошли «Такуари» и «Парагуари», которым на сей раз составил компанию «Сальто Ориенталь». Десятки «маленьких ушей» изготовились к штурму. У Гарсиндо оставался последний шанс, который он хладнокровно использовал: заметив, что «Парагуари» пересекает его курс, бразильский капитан дал машине полный ход и таранил вражеское судно по центру, пробив корпус парагвайца по самую ватерлинию. Ценой огромных усилий его экипажу удалось расцепить корабли и посадить «Парагуари» с разбитым гребным колесом на ближайшую отмель.
Атаку продолжили «Такуари», «Сальто Ориенталь» и присоединившийся к ним «Маркиз Олинда». «Парнаибу» к этому моменту уже вынесло на песчаную банку. Больше у Гарсиндо тузов в рукаве не оставалось, но тут сказался роковой просчет Мезы с абордажными крючьями. Морским пехотинцам никак не удавалось подняться на борт «Парнаибы»: высокие боковые гребные колеса не позволяли перепрыгнуть на её палубу. Историк Джордж Томпсон пишет, что «всякий раз, когда парагвайский пароход приближался к бразильскому пароходу, многие члены экипажа [...] бросались в воду.» Эту информацию подтверждают участвовавшие в бою бразильские офицеры.
Взбешённые «маленькие ушки» начали прыгать за борт между судами и, цепляясь за обшивку, карабкаться на бразильский пароход. Императорские морпехи застрелили взобравшихся первыми, но их место тут же заняли другие, которые, наконец, перекинули сходни.
В этот момент на палубе «Парнаибы» появился парагвайский командующий – хотя ему-то там совершенно точно нечего было делать. Грузный пожилой офицер, конечно, не усилил ряды атакующих, но его эполеты привлекли внимание бразильских стрелков. Не прошло и пары минут, как Меза получил пулю в живот (убийцу немедленно подстрелил парагвайский сержант Лусио Леон) и был экстренно эвакуирован обратно на «Такуари». Фактически с этого момента боем никто не руководил.
На верхней палубе «Парнаибы» шла жестокая схватка. Бразильцы до сих пор помнят стойкого чернокожего матроса Марсилиу Диаса, изрубленного и изрешеченного пулями, но не отступившего, а также не менее героического морпеха Жоау Гринхолла. Оба погибли, защищая бразильский флаг. При обороне "Парнаибы" среди десятков погибших бразильцев также выделялись капитан Педро Афонсо Перейра и лейтенант Фелисиано Инасио Андраде, оба из 9-го пехотного батальона. В рукопашной победили парагвайцы: их было больше.
Проиграв бой на палубе, защитники корабля заперлись в трюме. «Намби-и» быстро перебили раненых, и начали хозяйничать в верхних помещениях. На флагштоке взвился парагвайский флаг. Темнокожий сержант, восторженно гогоча, расхаживал взад-вперед по палубе и отбивал побудку на трофейном барабане. Несколько бразильцев выбежали на этот звук с примкнутыми штыками, и так же стремительно юркнули вниз или попрыгали за борт. Парагвайцы проводили их раскатистым хохотом.
От кормы до грот-мачты корабль был в руках десантников. Под восторженные вопли они начали топтать сорванный имперский флаг. Всё еще остававшийся на корабле капитан Гарсиндо приказал взорвать пороховой погреб, но в крюйт-камеру попала вода, и поджечь порох никак не получалось. Внезапно позади раздался пушечный выстрел – это вернулся «Амазонас»...
Баррозу не было больше часа. Когда, наконец, бразильская эскадра нашла подходящее для разворота место, он приказал не жалеть угля и быстро пошёл вверх по течению. Пароходофрегат «Амазонас» водоизмещением 1050 тонн, вооруженный четырьмя 32-фунтовыми и двумя 70-фунтовыми пушками был самым большим и самым грозным на реке, и адмирал имел твердое намерение воспользоваться своим преимуществом. Подойдя к «Парнаибе», «Амазонас» дал залп картечью по палубе. В воздух взлетели конечности и головы, палубу залило кровью. Некоторые уцелевшие парагвайцы попрыгали за борт, другие вступили в схватку с вырвавшимися из трюма людьми Гарсиндо. На сей раз победа досталась бразильцам, но весьма дорогой ценой. Избитая «Парнаиба» вновь подняла бразильский флаг.
Десять дней спустя Антонио Луиш де Хунхольц, командир «Арагуари», писал своему брату: "Увидев «Амазонас», величественно проходящий между нами и противником, я возликовал в душе. Среди ливня снарядов и пуль на мостике невозмутимо стоял Баррозу с рупором в руке. Его длинная седая борода развевалась по ветру. Впервые в жизни я почувствовал симпатию к этому грубому и нелюдимому начальнику, который никогда раньше не внушал мне доверия. Я снял двууголку и закричал: «Да здравствует адмирал Баррозу!»
Баррозу явно поймал кураж. Теперь он нацелился на «Хехуй». Удар тяжёлого форштевня буквально впечатал канонерку в берег, судно развалилось и скрылось под водой. Из экипажа уцелели немногие. Следующей жертвой разъяренной «Амазонки» стала «чата» - ей хватило одного снарядного попадания.
Вскоре появились подотставшие канонерки «Беберибе», «Игуатеми», «Арагуари» и «Ипиранга». Возобновив огневой бой с парагвайскими пароходами, они сперва принудили «Пирабебе» обрубить трос и бежать, бросив «чату», а потом то же самое вынуждены были проделать «Ипора» и «Игурей» (последнему самому требовался буксир из-за повреждения колеса). «Такуари» с тяжелораненым Мезой также начал отступать.
«Меарим» попыталась было снять с мели корвет «Бельмонте», но безуспешно, тот сидел очень прочно. В этот момент «Маркиз де Олинда» дал полный ход и устремился наперерез эскадре Баррозу – очевидно, чтобы дать «Такуари» с командующим на борту возможность отойти. Это было явное самопожертвование: никаких шансов у вооруженного гражданского парохода против военных кораблей специальной постройки не было, не говоря уже подавляющем численном превосходстве бразильцев.
Удивительно, но мощный удар форштевня «Амазонки» не отправил "Маркиза" на дно. Пакетбот стал набирать воду, но не затонул. Следующим таранный удар от бразильского флагмана получил «Сальто Ориенталь», уже дрейфовавший без хода после попадания снаряда в котёл. Он приткнулся к берегу и был подожжён своим экипажем.
На следующий день «Арагуари» Хунхольца найдет «Маркиза де Олинду» в плавнях и расстреляет в упор, заставив спустить флаг. К тому моменту на борту оставалось 55 членов экипажа, английский механик и командир, лейтенант Эзекиль Роблес, брат генерала Венсеслао Роблеса. Он был ранен: «перелом левой руки в верхней трети и ранение навылет ружейной пулей, попавшей между ребрами». Опираясь на парагвайского старшину, Роблес торжественно передал свой кортик лейтенанту Антонио Луишу. Капитан корабля был перевезен на «Арагуари», а затем на «Амазонас», где ему ампутировали руку. 14 июня он умер от ран. Героическая легенда о том, что лейтенант Роблес, якобы, сорвал с себя повязки, чтобы истечь кровью, документально не подтверждается.
Среди взятых в плен был «один бразилец из старого экипажа» (то есть он служил на судне еще до конфискации его Парагваем). Нескольких парагвайских моряков Хунхольц отпустил, разрешив построить плот, и они были подобраны 14 июня английской канонеркой «Дотерель». Позже, 17 июня, бразильцы разобрали и сожгли остов «Маркиза де Олинды».
За какие-то полчаса бой, в котором чаша весов уже клонилась в сторону парагвайцев, был полностью ими проигран. В погоню за уходящими остатками парагвайской эскадры отправились «Арагуари» и «Беберибе», но вскоре вернулись – становилось темно.
Конец сражению положил закат, наступивший в 17:50. Парагвайские потери затонувшими составили четыре корабля («Парагуари», «Хехуй», «Сальто Ориенталь», «Маркиз де Олинда») и три «чаты». Ещё три брошенных при бегстве орудийных плота бразильцы захватили неповрежденными вместе с пушками. Число убитых в эскадре Мезы достигло 351 человек, раненых – 567 (из них около половины не прожили и двух недель). Бразилия потеряла лишь «Жекитиньонью». И «Бельмонте», и «Парнаиба» после снятия с мели и ремонта вновь вошли в строй. Из числа экипажей и морских пехотинцев 104 человека погибли, 142 были ранены, 20 пропали без вести.
Но это, конечно, еще не конец рассказа о"военно-речной битве".
Casus Belli в Telegram: https://t.me/CasusBelliZen.
Casus Belli в VK: https://vk.com/public218873762
Casus Belli в IG: https://www.instagram.com/casus_belli_dzen/
Casus Belli в FB: https://www.facebook.com/profile.php?id=100020495471957
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала
Ссылка для желающих помочь проекту: https://www.tinkoff.ru/cf/5rFGSRNywy6