Рейд аргентинцев на Корриентес 25 мая 1865 года продемонстрировал критическую уязвимость в стратегии маршала Лопеса: его флот не мог обеспечить господство на реке Парана в нижнем течении. Это ставило снабжение корпуса Венсеслао Роблеса, наступавшего в этом направлении, в полную зависимость от сухопутной логистики. Ну, а её попросту не было. В регионе Ла-Платы исторически никто не пользовался сухопутным транспортом для доставки грузов на сколько-нибудь значительные расстояния, поскольку хватало рек. Не было в достаточном числе ни повозок, ни тягловой силы, да и приемлемых дорог — не было тоже. В таком раскладе наступление на Энтре-Риос дальше Гойи теряло смысл. Парагвайцы не смогли бы снабжать войска.
…После эвакуации аргентинских войск из Корриентеса эскадра бразильского адмирала Франсиско Баррозу стала на якорь напротив устья Риачуэло, разделенного островом на северный и южный каналы. Отсюда бразильские корабли могли влиять на ход кампании, абсолютно ничего не предпринимая: что бы ни планировал противник, он вынужден был считаться с исходящей от эскадры угрозой. Экипажи и десант поставили на берегу палатки, обустроили походные кухни, для экономии дефицитного угля начали заготовку дров. На судах оставался только наряд, поддерживавший огонь в топках и дежуривший у орудий. Имея весьма ограниченные запасы провианта и угля, Баррозу терпеливо ждал, когда гуарани сделают свой ход.
В конце мая 1865 года Лопес, которого крайне беспокоило присутствие бразильской эскадры в досягаемости Корриентеса, начал обдумывать план её атаки.
30 мая маршал писал из Асунсьона Бергесу: «Я готовлюсь к походу [...] но не знаю точного положения вражеской эскадры. Думаю, было бы полезно, чтобы майор Авелино Кабраль обследовал местность и постарался бы нарушить сон этой эскадры, внезапно переместив сюда свою конную артиллерию...» В письме от 1 июня есть такие строки: «Думаю, что бразильские корабли, стоящие под крутым берегом против впадения ручья Риачуэло, весьма уязвимы.»
9 июня 1865 года Солано Лопес сошел с трапа своего флагмана на пристань в Умайте. Маршал решил покончить с осиным гнездом, не дожидаясь прибытия к противнику подкреплений из Буэнос-Айреса или Рио-де-Жанейро.
На берегу он первым делом вызвал к себе первого лейтенанта ВМФ Педро Гиля и приказал сделать набросок позиций бразильской эскадры напротив Корриентеса. В тот же день лейтенант Гиль в сопровождении капитана Кортеса на пароходе «Ипора» совершили рейд к стоянке бразильского флота, и по возвращении парагвайцы уже имели все необходимые данные. Заодно Гиль исследовал и промерил главное русло реки между побережьем Корриентеса и островом Паломера.
Во время недолгого путешествия из Асунсьона до Умайты Лопес беседовал с Джоном Уоттсом – английским офицером парагвайской службы, старшим механиком президентского флагмана «Такуари». Уоттс заявил, что бразильцы как моряки ничего не стоят, это им не самбу танцевать, их военачальники – скверные флотоводцы, а адмирал Баррозу вообще трус. Решительная атака в предрассветные часы, по мнению британского моряка, имела все шансы на успех. Чтобы изменить баланс военно-морских сил в регионе в пользу Парагвая, достаточно будет полудюжины точных выстрелов с «Такуари» и других боевых кораблей Лопеса.
На незамедлительно созванном военном совете флот представляли командующий капитан Педро Игнасио Меза, его заместитель капитан Ремихио Кабраль и лейтенант Педро Гиль, командир «Ипоры». Поскольку Кабраль и Гиль лучше всех знали навигацию по реке Парана, маршал спросил их, какое время они считают наиболее подходящим для атаки бразильского флота. Они ответили, что оптимально - в 3 или 4 часа утра, и что если отплыть из Умайты в начале ночи, за семь часов можно добраться до места. Атака возможна только на стоянке, при условии полной внезапности, и не позже, чем за два часа до рассвета. Иными словами, офицеры подтвердили слова Уоттса.
Все знали про огневое превосходство бразильских кораблей, зато парагвайские солдаты за время войны успели доказать свое преимущество в рукопашном бою. Было решено внезапно атаковать и взять на абордаж суда противника.
Рискованный план, но при идеальной организации и чётком исполнении — не без шансов на успех. Увы! парагвайцы сразу же начали всё усложнять, на чём, собственно, и погорели.
Среди армейских офицеров, присутствовавших на совещании, был полковник Франц Виснер фон Моргенштерн, хитрый австриец, прослуживший в парагвайской армии более 15 лет. Полковник никогда не был в настоящем бою, но военно-инженерное дело знал неплохо. На сей раз он решил выступить в амплуа Капитана Очевидность, заявив присутствующим, что огневой перевес всё равно останется на стороне бразильцев: одиннадцать военных кораблей с шестьюдесятью восемью орудиями против девяти парагвайских с тридцатью, и это без учета превосходства в калибрах. Виснер предложил усилить огневую мощь атакующих за счёт «чатас» — небольших несамоходных плотов с установленными на них крупнокалиберными пушками, едва выступавшими над поверхностью воды. На огневые позиции «чатас» должны были выходить на буксире.
«Чатас» не были военным экспромтом. Это «вундерваффе» придумали и приняли на вооружение ещё в 1862 году для того, чтобы хоть как-то компенсировать явную слабость парагвайского флота на период строительства новых кораблей, заказанных в Европе. Естественно, эти орудийные платформы не предполагалось использовать ни в каких наступательных операциях. «Чатас» имели длину 15-20 метров, плоское дно и крайне низкий профиль, были вооружены 68-фунтовым орудием, которое обслуживал экипаж из шести-восьми человек. Теоретически, они действительно могли нанести серьёзный урон кораблям противника, а сами представляли собой весьма трудную цель из-за низкого силуэта и малых размеров. Увы! Все это перечеркивалось их несамоходностью, крайне малой мореходностью и жестким ограничением скорости буксировки (при превышении которой «чата» заливалась волной и могла опрокинуться).
Представив, как эти лайбы ограничат скорость и маневренность эскадры, Меза принялся горячо возражать, но Солано Лопес одобрил предложение Виснера. Полковнику Хосе Марии Бругесу было велено установить три артбатареи (двадцать два орудия разных калибров и несколько ракет Конгрива) на левом берегу Параны, чуть севернее Риачуэло (что он и сделал, разместив пушки на 30-метровой скалистой возвышенности). В дополнение маршал приказал Мезе погрузить на суда 500 человек из 6-го батальона морской пехоты Nambi-i («Маленькие уши») в качестве абордажной команды. Это подразделение, набранное из темнокожих жителей пригорода Асунсьона Лаурель-Ти, отлично зарекомендовало себя во время боев в Мату-Гросу. Вооружение «маленьких ушей» состояло из трофейных аргентинских мачете, захваченных в Корриентесе.
Необходимое пояснение. В Парагвае афроамериканцы составляли абсолютное меньшинство – около 7 процентов населения. Среди них были как потомки рабов, так и отпрыски вольноотпущенников, иммигрировавших из соседнего Уругвая. Рабство в республике было официально отменено, но расизм не просто процветал, он поощрялся с самого верха. Однако «парагвайский негр бразильскому негру не товарищ», тем более, не брат. Эти негры были «кого надо негры», они заслужили в бою репутацию наиболее стойких и преданных частей Солано Лопеса. Никому и в голову не приходило их "дискриминировать".
В окончательном виде план был таков. Не позже 20 часов 11 июня, капитан Меза с девятью кораблями, ведущими на буксире три «чаты», должен был выйти из Асунсьона. Поскольку идти предстояло вниз по реке, то к собственной скорости судов прибавлялась скорость течения Параны (порядка трёх узлов), и путь до Пасо де ла Патрия должен был занять не более трёх часов. Там на борт грузился десант, на буксир брались ещё три «чаты», и не позже семи утра эскадра должна была появиться в районе устья Риачуэло (в это время года светает здесь примерно в половине восьмого). Поскольку швартоваться на реке можно только против течения, Меза должен был пройти мимо бразильской эскадры, выполнить быстрый разворот, после чего каждому парагвайскому пароходу следовало подойти к вражеской эскадре, вместе с «чатами» дать залп в упор, сцепиться с бразильским судном крючьями и высадить абордажные партии. Предполагалось, что в этот момент перепуганные и деморализованные бразильцы в панике попрыгают в воду и поплывут к берегу; — всё! Враг разбит, полная победа, на захваченных кораблях поднимается парагвайский флаг, их буксируют в Умайту. Ставка делалась на внезапность, лихость абордажных партий, скованность бразильцев непривычными условиями речной навигации (всё же имперский флот был морским).
Казалось бы, что может пойти не так?..
Весь день 11 июня экипажи кораблей и десантники провели за погрузкой на суда боеприпасов. Никаких тактических занятий, постановки боевых задач, даже простого брифинга для командиров не было. Подготовка велась в такой спешке, что на суда забыли погрузить снаряжение для абордажа — крюки, лестницы и т.д. Вместо этого ближе к концу дня маршал толкнул вдохновляющую речь, в которой испанские слова были щедро разбавлены отборными гуаранийскими ругательствами. Президент призвал «скинуть черномазых обезьян в реку», что особенно пикантно в связи с цветом кожи морских пехотинцев. Войска отвечали восторженными криками. Лопес приказал вернуться после победы с бразильскими кораблями. «Зачем? – искренне удивились солдаты. - Мы их просто перетопим». Маршал засмеялся. «Нет, —ответил он. — Идите и приведите мне бразильские корабли!».
…Адмирал Баррозу совсем не был таким недотёпой, как воображал Лопес. Бразильские военные корабли находились в корриентских водах с конца апреля. За полтора месяца Баррозу изучил состояние этого участка Параны лучше парагвайцев. К примеру, ему было известно текущее расположение движущихся отмелей, а гуаранийским капитанам – нет. Немаловажно, что руки у Баррозу не были связаны: его непосредственный начальник Тамандаре остался в Буэнос-Айресе с кораблями резерва.
У бразильцев было еще несколько преимуществ. Императорский флот почти полностью состоял из паровых боевых кораблей специальной постройки с винтовым движителем. Они имели водоизмещение от 350 до 1050 тонн, были построены из стали или дерева и вооружены 6-8 пушками более совершенной конструкции и бОльшего калибра, чем у парагвайцев. Они также имели более высокие борта и осадку примерно на метр больше, чем парагвайские корабли.
В состав эскадры Баррозу (1113 моряков и 1174 морских пехотинца) входили "Амазонас", "Жекитиньонья", "Бельмонте", "Парнаиба", "Ипиранга", "Меарим", "Игуатеми", "Арагвари", "Беберибе", "Иваи" и "Итажаи" (подробнее здесь). Последние два корабля с конца мая находились в Белла-Висте, достаточно близко, чтобы Баррозу мог вызвать их в случае необходимости. Оставшиеся стояли на якоре у правого (высокого) берега Параны не далее пяти миль от Корриентеса. Предполагая возможность вылазки, адмирал разместил выше по течению наблюдательный пост. Со своей стоянки Баррозу мог не только контролировать перемещения по воде, но и следить за действиями противника в глубине противоположного, низменного берега. Острова обеспечивали некоторое прикрытие от возможной атаки с севера.
Баррозу предписал своим людям находиться в состоянии предбоевой готовности.
30 мая бразильским морякам был оглашён приказ: «Поддерживать максимальную бдительность. Иметь вооруженных людей на боевых постах в любое время дня и ночи. Никаких звуковых сигналов после наступления темноты. Минимизировать использование огней, видных с большого расстояния. Закрепить противоабордажные сети, в топках поддерживать минимальный огонь, артиллерию установить с максимальным углом склонения орудий, первые выстрелы держать рядом с пушками». Баррозу не собирался быть застигнутым врасплох.
Из восьми выделенных для атаки парагвайских кораблей лишь "Такуари" был специальной постройки. Остальные представляли собой переоборудованные торговые суда, их котлы и механизмы находились выше ватерлинии и были гораздо более уязвимы. 250-тонный "Сальто Ориенталь" и 150-тонный "Пирабебе" были винтовыми, остальные приводились в движение гребными колёсами, что делало их малопригодными для абордажа.
Под командованием Мезы находилось скорее сборище разнородных судов, нежели сплочённое боевое соединение. Большинство капитанов страдали от недостатка опыта. В экипаже всех парагвайских кораблей имелся «иностранный военспец» - чаще всего, инженер-механик, обычно англичанин с богатой морской биографией, но ни один из них не участвовал в речном бою. Теоретически, «чаты» могли сказать своё веское слово в сражении, как и парагвайские береговые батареи, но, чтобы нанести решительный урон врагу, требовалась полная неожиданность.
…Расстояние от Умайты до точки слияния Параны с Парагваем составляет 25 морских миль (46 км). Оттуда до стоянки имперской эскадры было еще 19 миль (35 км). Поскольку корабли, буксирующие «чатас», вынужденно снизили скорость, на прохождение маршрута им требовалось семь часов. Учитывая задержку для погрузки десанта в Трес Бокас, весь путь занял бы восемь часов. Для того, чтобы прийти в расчётную точку за два часа до рассвета, и с учетом разумного запаса в один час, отплыть следовало не позднее 20:00. Несмотря на это, эскадра получила приказ разводить пары только в 22:00, а от берега корабли отошли лишь в половине первого. Надежды на внезапность стремительно таяли…
Casus Belli в Telegram: https://t.me/CasusBelliZen.
Casus Belli в VK: https://vk.com/public218873762
Casus Belli в IG: https://www.instagram.com/casus_belli_dzen/
Casus Belli в FB: https://www.facebook.com/profile.php?id=100020495471957
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала
Ссылка для желающих помочь проекту:https://www.tinkoff.ru/cf/5rFGSRNywy6