В персоналистских автократиях любые сомнения в действиях лидера неизменно ставят под удар всю систему
...Когда Солано Лопес узнал о высадке генерала Паунеро в Корриентесе, он пришёл в ярость. Основная часть его флота стояла на якоре в Асунсьоне и не могла отразить эту очевидную угрозу Парагваю. В Умайте имелись наготове парагвайские войска, но не было способа быстро переправить их в достаточном количестве на помощь Мартинесу. Ещё не остыв, маршал вызвал секретаря и продиктовал подробную депешу Роблесу, войска которого в тот момент находились на берегах ручья Санта-Люсия. Лопес приказал немедленно свернуть лагерь и со всей поспешностью идти обратно на север, навстречу войскам, выходящим из Парагвая.
"Нет необходимости совершать форсированный марш, но вы не должны терять времени. Само собой разумеется, вы не можете оставить часть сил на занимаемых позициях; спешите на усиление наших войск… Если вас будет преследовать генерал Уркиса, вам надлежит уклониться от столкновения; вступайте в бой, только если не останется иного выбора, всегда помня, что чем дальше вы будете оттягивать его [в Корриентес], тем дальше он будет от своей базы снабжения, в то время как вы будете приближаться к своим тылам, и, в конце концов, соединитесь с нами".
Увы, приказ Лопеса уже не соответствовал обстановке. Если бы маршал не порол горячку, а дождался уточнённых сведений, он наверняка изменил бы свои распоряжения. К тому моменту, как курьер с пакетом покинул Асунсьон, Мартинес без боя вновь занял Корриентес; армия Паунеро отошла к Эскине, далеко на юге; кавалерия Касереса тоже отступила вглубь страны, подальше от парагвайцев; ни Уркиса, ни Митре не могли перебросить подкрепления в ближайшее время. Угрозы не было.
Но… если бы Солано Лопес отменял свои приказы, это был бы уже не Солано Лопес. Он не мог заставить себя это сделать. Роблес ДОЛЖЕН был идти в Корриентес.
По донесениям коменданта Корриентеса Мартинеса, его люди начали убирать трупы с поля боя и из ручья Пончо-Верде. Восемьдесят три раненых находились на лечении в переоборудованном монастыре. Помимо этого, единственной заслуживающей внимания новостью было прибытие британской канлодки «Дотерель» и итальянской «Велоче», намеревавшихся вывезти из Асунсьона своих соотечественников. Бразильцы хотели было их задержать, но решительность английского капитана, приказавшего готовить судно к бою, быстро остудила горячие головы.
Меж тем, генерал Роблес наконец-то почувствовал себя настоящим боевым генералом. Первоначальная нерешительность уступила место крепнущему осознанию своей силы. Его люди пообвыклись, получили какой-никакой боевой опыт, отдохнули и были готовы к бою. Впереди была Гойя, которую аргентинцы даже не планировали защищать. И вдруг, как гром среди ясного неба, депеша: развернуться и форсированным маршем идти на север, не оставив даже арьергарда.
Роблес просто не мог в это поверить, ведь для наступления на юг всё складывалось как нельзя лучше! Решив, что маршал попросту не владеет обстановкой, Роблес отправил адъютанта за разъяснениями. И вот, когда его офицер достиг Асунсьона, Лопеса бомбануло по-настоящему. Да как смеет этот генералишка (а на тот момент Роблес был ЕДИНСТВЕННЫМ генералом в Парагвае – себе Лопес уже присвоил звание маршала) сомневаться в его приказах?! Как смеет лезть в исключительную прерогативу президента - стратегические вопросы? Дурак он, что ли? Или, может, сговорился с противником?.. Дополнительно нервировало Лопеса то, что эскадра Баррозу по-прежнему стояла в устье Риачуэло. Главнокомандующий, конечно, понимал, что не просто так бразильцы там стоят.
…Вообще-то у Роблеса и мысли не было ни о какой фронде, просто Гойя занимала важное место в его стратегических планах. Это был лучший порт на Паране. Аргентинцы оставили его незащищённым, и парагвайцы могли легко контролировать город из своих лагерей на берегу ручья Санта-Люсия. Самое главное, Гойя располагалась вдоль кратчайшего и наиболее проторенного пути к реке Уругвай, а это означало, что теперь лишь несколько дней пути отделяли Роблеса от восточной группы войск. Неудивительно, что ему жалко было расставаться с таким ценным трофеем.
Однако Солано Лопес терпеть не мог строптивых командиров, а поведение Роблеса посеяло в душе диктатора подозрительность. 4 июня маршал в резкой форме написал Роблесу, что его промедление ставит на грань срыва всю операцию.
Ради чего Лопес настаивал на выполнении уже безнадёжно устаревшего приказа от 26 мая? Ведь Роблес был прав — ситуация-то изменилась. В поисках ответа придётся вспомнить, что режим Лопеса был параноидально сконцентрирован на власти и престиже её главы. Любые сомнения в действиях и решениях президента ставили под удар всю систему. В этом смысле Солано Лопес не мог допустить ни малейших колебаний. Сам президент имел право передумать, но никто не имел права «передумать» за него!
С другой стороны, неясно, насколько надёжной информацией располагал маршал. Так или иначе, он отдал подчиненному приказ, и имел право рассчитывать на его выполнение.
...Депеша от Лопеса здорово напугала Роблеса. Забыв обо всех военных последствиях отказа от Гойи, он подпалил несколько зданий и поспешно развернул свою армию на север. Уже 13 июня его войска достигли Эмпедрадо.
Необъяснимые метания парагвайской колонны здорово озадачили аргентинского генерала Паунеро, который сначала предположил, что Роблес намеревается атаковать Сан-Роке, но парагвайцы там так и не появились. Это, впрочем, вполне устраивало Паунеро, главной задачей которого было выиграть время для развёртывания армии в Конкордии.
Тем временем Роблес получил приказ разместить свои войска вдоль Параны в Ринкон-дель-Пегуайо. Теперь он должен был… не допустить прохода бразильского флота.
Союзники терялись в догадках относительно намерений противника. За два месяца войны Роблес прошёл примерно двести миль вглубь аргентинской территории, но так и не участвовал ни в одном крупном сражении. Его маневры принесли Парагваю лишь малозначительные территориальные успехи, но и от них Лопес отказался после первого же серьезного происшествия в тылу армии. И вот теперь наземным частям генерала Роблеса было поручено противостоять семи бразильским военным кораблям. Более бессмысленного задания трудно было и представить.
Впрочем, все эти проблемы меркли на фоне сообщения из Асунсьона о том, что Солано Лопес решил лично отправиться на фронт и принять на себя командование армией. Роблес имел массу недостатков как командующий – нетерпимый, вспыльчивый, жестокий, высокомерный, но всё же он был опытным строевым офицером. Маршал же никогда лямку не тянул, и, хотя был чрезвычайно высокого мнения о своих военных талантах, отнюдь ими не блистал. Это не сулило парагвайской армии ничего хорошего.
Не лучше обстояли дела и в политическом плане. Бергесу и Сильверо удалось мобилизовать лишь несколько сот человек из числа корриентцев. Они служили разведчиками и фуражирами, могли быть использованы при подавлении сопротивления в отдельных департаментах, но не в серьезном бою. Их численность была ничтожной, а лояльность - весьма сомнительной.
Основная же масса корриентцев оставалась совершенно равнодушной к парагвайским призывам, и Лопес уже не верил, что их когда-нибудь удастся привлечь на свою сторону. Ему надоело ждать.
Маршал требовал действий.
Casus Belli в Telegram: https://t.me/CasusBelliZen.
Casus Belli в VK: https://vk.com/public218873762
Casus Belli в IG: https://www.instagram.com/casus_belli_dzen/
Casus Belli в FB: https://www.facebook.com/profile.php?id=100020495471957
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала
Ссылка для желающих помочь проекту:https://www.tinkoff.ru/cf/5rFGSRNywy6