Deep Purple, Whitesnake, сольная карьера, союз с Джимми Пейджем и отказ от Black Sabbath, таковы этапы большого пути, жизнь и времена Дэвида Ковердейла
Без сомнения Дэвид Ковердейл – один из величайших певцов и самых харизматичных исполнителей рока, оставивший свой след в истории рок-музыки, но и как рассказчик довольно откровенен и интересен. Он готов оглянуться на свою долгую и выдающуюся карьеру и делает это с удовольствием.
Певец, автор песен, актер театра и кино, конферансье, рассказчик, художник и заметная личность, Дэвид Ковердейл - имеет все, что делает его почитаемой и легендарной рок-звездой.
Очевидное дополнение к этому описанию касается женщин, но вот уже много лет Ковердейл отдает свои чувства и желания своей жене Синди, на которой он женат с 1997 года и о которой он будет с любовью говорить неоднократно в своем интервью. Дэвид Ковердейл живет в чистом виде настолько "масштабно", насколько это возможно. Он встает по утрам и занимается спортом, по-прежнему гуляет по берегу озера Тахо, штат Невада, уворачиваясь от медведей, как он любит шутить. Говорит, что делал так в юности в Солтберне, Северный Йоркшир и, что наиболее важно для читателей, у него снова проснулся ненасытный музыкальный аппетит. Похоже, Ковердейл находится на пороге огромного всплеска повторной популярности и уважения.
Ковердейл - отличный рассказчик, с ним невозможно быстро поболтать. Он не утруждает себя банальными росказнями, типа пересказывания слухов, он придумывает замечательные, насыщенные цитаты для множества своих коллег и более увлекательных и подробных разговоров. С ним можно болтать у камина, в удобном кресле и с неиссякаемым запасом освежающих напитков до поздней ночи, наполненных рассказами, воспоминаниями и бОльшим количеством красок, чем радуга.
“Я никогда не люблю вспоминать прошлое”, - говорит он, и если это правда, то надо сказать, что и из рассказов он тоже устраивает шоу. Но даже если Дэвид не любит вспомниать прошлое, то как ни крути, он все время смотрится в него, как в зеркало.
Итак, Дэвид, давайте начнем с Солтберна и расскажем людям о том, что побудило вас стать певцом.
Моя мать была великой певицей. Со стороны матери в семье были певцы, со стороны отца - живописцы, рисовальщики, художники. Но когда я поехал к моей бабушке по материнской линии, моей любимой Нане, именно там я получил начальное музыкальное образование. У нас дома не было ни радио, ни проигрывателя, это было странно. Но я услышал Элвиса Пресли и Литтл Ричарда у друзей в какой-то радиопрограмме, и это было просто потрясающе.
Я попытался подражать их голосам, что в большей степени является "проекцией", у британских певцов того времени этого не было. Я обнаружил, что могу проецировать. Любой оперный певец скажет вам, что они будут петь через диафрагму, но удивительные соул-певцы и блюзовые исполнители пели из глубины души. Они были настоящие вокалисты. Хоть и без образования и поставленных голосов. Есть те, кого я называю горловыми певцами, певцы с более чистым голосом, красивые голоса, как у Стива Перри или кого угодно, но у меня это не так, это был внутренний голос.
Позже, когда я встречался с этими 15-16-летними ребятами в моем городе, они не могли поверить, что я могу исполнять вещи Стива Уинвуда высоким голосом. Для меня не было никаких преград, типа: “Нет, это слишком высоко”. У меня не было никаких преград, когда я пел материал Джо Кокера, понимаете? Я не знал, что так спеть нельзя. Я просто знал, что так поют другие. Значит и я смогу. Так что в этом смысле у меня, к счастью, не было шор.
А потом меня потянуло к таким группам, как The Pretty Things и другим R & B группам. Я был большим поклонником Yardbirds, именно там я узнал о Джимми Пейдже. Хендрикс был для меня огромным источником вдохновения и продолжает им оставаться. Он использовал все, что мне нравится, вкладывая блюз и соул в электризующие рок-структуры. Знаете, необязательно хотеть играть традиционный блюз, но брать элементы блюза и заставлять их работать на себя, в отличие от того, чтобы становиться пуристом в жесткой 12-тактовой блюзовой группе, как бы мне это ни нравилось.
Очевидно, что вы полюбили блюз и R & B в юном возрасте, но в равной степени вам нравились и соло-гитаристы. Почему вы не сказали себе: “Черт возьми, я должен научиться этому сам”?
Я хотел купить гитару, что и сделал, на Рождество или день рождения, в очень раннем возрасте, дешевую пластиковую штуковину. Но, как бы наивно это ни звучало, никто не сказал мне, что ее нужно настраивать! Или как это - настраивать? Так что мои пальцы кровоточили, когда я подбирал все подходящие виды аккордов, и все они были абсолютно правильными… все из легендарной книги Берта Уидона "Пьеса на один день"". Это было действительно просто, все транскрипции аккордов были прямо перед вами. Итак, я все это делал, но это звучало чертовски ужасно, потому что я понятия не имел о настройке гитары. У меня не было никого, кто мог бы направить меня в правильном направлении, кроме как сказать мне, как ужасно это звучит.
Но вам же было весело, не так ли?
Нет, я был несчастен! Но в детстве моим основным способом самовыражения было рисование. В шесть или семь лет я узнал, что есть школа, в которую можно пойти, чтобы научиться рисовать, она называется art college. И с тех пор это стало моей страстью.
Но я всегда пел, я пел в школе. У меня во множестве в телефоне есть прекрасный плейлист эпохи Возрождения, и он начинается старой английской песней под названием Sweet Nightingale, которую я довольно мило пел, пока мой голос не испортили сигареты, виски и дикое увлечение женщинами. Мой голос был моим украшением в школе.
Я и не подозревал, что пение может быть таким средством самовыражения, пока не настал счастливый момент судьбы, или называйте это как хотите. У меня был учитель музыки, который однажды заболел в школе, и единственным учителем, у которого в то время было свободное время, был парень по имени Бенбоу, преподаватель естествознания. И он пришел, пытаясь спаравитиься со школьным проигрывателем, и сказал: “Я вообще ничего не смыслю в музыке, поэтому я просто поставлю несколько пластинок, которые мне нравятся”. Он поставил Сидни Беше и Лидбелли.… у меня волосы на затылке встали дыбом, я немедленно эмоционально отреагировал на эту музыку, в то время как многие мои друзья хихикали, считая это очень забавным. Я поговорил с Бенбоу позже, и он был очарован тем, что я так эмоционально отрегаировал на такую музыку. Он пошел дальше, познакомив меня с ‘Большим’ Биллом Брунзи и Мадди Уотерсом, который для меня, как и Отис Реддинг, божественное божество. Именно это дало мне огромное вдохновение.…
Я имею в виду, что в детстве в Солтберне я гулял со своими двумя потрясающими немецкими овчарками, как Бен Гур, и время от времени банда моих друзей на другой стороне улицы кричала: “О, вон идет поп-звезда” и все такое. "Хорошо, я вам покажу”. В очень раннем возрасте мне было необходимо выразить себя. И это сложно, когда ты один против кучи парней, потому что, если бы ты повернулся и начал распевать свои стихи о солнце, ‘как о золотом шаре в небе’, тебе бы надрали задницу. Такие вещи, как поэзия, я держал при себе. Как только я выучил пару аккордов на гитаре и что-то там на фортепиано, эти стихи в конечном итоге стали песнями….
Удивительно, что у вас хватило смелости и драйва откликнуться на объявление спеть для одной из крупнейших рок-групп мира того времени: Deep Purple.
Я бросил художественный колледж. У меня не было гранта. На Севере Англии свирепствовала безработица, поэтому мой отец, который работал с 14 лет, был на пособии по безработице и, по понятным причинам, относился к этому как к празднику. Однако моя мать работала на двух работах, и я видел, что она уставала. Поэтому я сказал, что бросаю художественный колледж, что разбило сердце моей матери, она поделилась со мной своей мечтой - она хотела, чтобы я выучился на художника графического дизайна и преподавателя рисования.
У моего друга был бутик в Редкаре, и он спросил, не хочу ли я продавать одежду. Он сказал, что я могу оставить свои длинные волосы. Итак, я стал поющим продавцом, продавая гребаные гагары, матросские штаны, широкие клеши. Вскоре я понял, что был довольно хорошим продавцом. Итак, все было хорошо, я приносил домой немного денег, а потом съехал из дома.
Однажды, когда я читал " Melody Maker", в магазин зашел парень. И он знал, что я пою, и саркастически сказал, что мне следует продолжить работу в Deep Purple, и ушел, смеясь. Я вернулся к чтению газеты, и прямо там, в "Melody Maker" , была фотография Джона Лорда, сидящего за органом, немного похожего на Монти Пайтона, с маленькой строчкой, гласившей: “Deep Purple все еще ищут вокалиста и рассматривают неизвестных”. Этого было достаточно.
Я зашел за угол к телефонной будке и позвонил парню по имени Роджер Баркер, который руководил местной группой, в которой я был, и спросил, есть ли у него контактные телефоны Deep Purple. Он дал их мне. Они хотели демо и фотографию, поэтому я отправил им то, что сделал, когда был очень пьян. Иэн Пейс забрал мою кассету из Purple office. И, по-видимому, он позвонил Ричи Блэкмору и сказал: “Кажется, я кое-кого нашел. Он чертовски пьян, но у него хороший тембр”. Итак, они организовали для меня прослушивание. Они не просили меня исполнять какие-либо песни Purple на прослушивании, но Ричи спросил: “Есть ли что-нибудь из наших, что ты хотел бы исполнить?” Я спел свою версию Strange Kind Of Woman, более выразительную, немного изменив мелодию, а не следуя за гитарой или что-то в этом роде, и Ричи подошел и сказал, что именно так он слышал ее, когда впервые написал. Мне было приятно услышать этот от автора песни.
Вы привнесли в Purple другой стиль.
Я привнес то, что, по моему мнению, было элементом "блюз-рока’. Очевидно, я выступал не с традиционными блюзами, я выступал с рок-блюзовыми аранжировакми, потому что я любил Хендрикса, я вырос на его гитаре, черт возьми, и даже если я не умею играть, я могу спеть! Итак, мы с Ричи в основном сочиняли музыку, а затем знакомили с ней группу. Они добавляли свою невероятную индивидуальность и характер, которые и сделали Deep Purple. Я имею в виду, что левая рука Джона Лорда была огромной частью звучания Purple. Это звучит немного рискованно. Мы договорились, что было бы лучше, когда Гленн пел одну песню, а я пел другую песню, а не путать аудиторию словами “Я пою эту строчку, а он поет другую строчку”. Это было бы глупо. И я сказал Гленну после моего ухода, что у нас была потрясающая возможность стать "братьями рока". И мы потворствовали самолюбию друг друга. Ну что ж.… это было тогда.
Что вы скажете о Берни Марсдене и Микки Муди?
Они были великолепными гитаристами, великими музыкантами, и я искренне ценю то, что они привнесли в мою жизнь, но – и я не хочу проявить неуважения, когда говорю это, – потому что они могли играть все, но у них не было имиджа "героя гитары", как у Блэкмора, у них не было того шоуменства, как у Хендрикса. Меня это не беспокоило, но, поразмыслив, возможно, в то время это было более приемлемо для меня, потому что Ричи действительно обладал огромной властью. Я научился у Ричи множеству невероятно позитивных вещей, которыми пользуюсь до сих пор, и я был свидетелем многих вещей, от которых мне становилось не по себе, которые я никогда больше не хотел делать или быть их частью.
С точки зрения человеческого взаимодействия?
С точки зрения этого, да.
Когда вы покинули Purple, вы сразу загорелись и были готовы к следующему этапу?
Я был настолько измотан всем этим, и я был просто потрясен этим трехлетним опытом в Purple. Так что, благослови Бог мою маму. Я пошел домой после последнего концерта в Ливерпуле, она оставила меня в покое и не распрашивала, как обычно делала в тот период своей жизни. Она оставила меня восстанавливаться от полной усталости. Я засыпал в кресле перед камином, просыпался, а передо мной были сэндвич с солониной и чашка чая. Я откусывал кусочек или делал глоток, а потом снова засыпал. Как только усталость прошла, я четко понимал, что больше не хочу быть частью Purple.
Оправившись от "фиолетовой фазы", как бы вы описали ранний проект Whitenake?
Я полагаю, что Northwinds были моим ранним проектом, но многое из этого я уже не помню.
О Northwinds мало что известно, так что давайте посмотрим на ранний период существования Northwinds, 1976-77 годы.
Ранний проект Whitesnake? Ну, помимо всего прочего, ранние Allman Brothers были для меня чем-то большим. Посмотрите на структуру: два гитариста, один из которых играет на экстраординарной слайд-гитаре. Я хотел использовать все эти элементы и многое другое. Мне всегда нравилось писать песни, и я продолжаю делать это по сей день, но с Purple мы растягивали песни, и одна песня могла длиться полчаса. Итак, с Whitesnake я специально хотел использовать все то, что мне нравилось, но под широким творческим прикрытием этой группы. Я не хотел прослыть одиночкой. И гитарист или солист должны были выразить себя в структуре группы. Не просто ‘уиддли диддли’ повсюду, постоянно, понимаете?
Как все прошло от ухода Блэкмора из Purple до того, как вы привели Иэна Пейса и Джона Лорда с собой в Whitesnake?
Со стороны это выглядело как грандиозный генеральный план. Но у меня просто были отличные отношения с Иэном и Джоном. После того, как к нам присоединился Джон, с его невероятной игрой и энергией – удивительно, ведь мне дали возмутительно малую сумму денег на создание группы – Иэн Пейс пришел к нам на раннее шоу в Hammersmith Odeon, и, по-видимому, он выпил пару бокалов перед этим, и было слышно, как он сказал: “Боже, они могли бы быть лучше, чем Purple”. Джон рассказал мне об этом, и я спросил: “Как ты думаешь, ему было бы интересно присоединиться к тебе?” И для меня это было настоящим началом. Когда Пейс пришел, чтобы записать с нами в студии Ridge Farm альбом Ready And ’ Willing, это было все. И, конечно, с Нилом Мюрреем, который был для нас звездным басистом. Для меня это было настоящим музыкальным началом Whitesnake.
Были ли у вас когда-нибудь сомнения? Был ли страх, что это может просто не получиться?
Не-а. Хотя были времена. Нам предстояло преодолеть множество препятствий. Не было времени бояться! Purple был великолепен, и без него я бы не смог начать это большое приключение. Но с самого первого концерта, который я отыграл с Whitesnake, он был гораздо естественнее для меня, чем с Deeps. Это был естественный Дэвид Ковердейл. Было правило - должно быть множество причин, по которым тебя приглашают в Whitesnake. Дело не только в том, что ты великий музыкант. Есть еще и индивидуальность. Мы делаем большую домашнюю работу. Одной из сильных сторон ранних Whitesnake было общее чувство юмора. У нас всегда было весело.
Не забывай, я основал Whitesnake на пике панка в Лондоне, так что никто в то время не поддерживал моего гребаного snake! Но чувство юмора было потрясающим и помогало преодолевать барьер за барьером.
Что насчет слухов о том, что вы отказались от Black Sabbath?
После Purple мне пришло три предложения. Тони Айомми, да благословит Господь его хлопчатобумажные носки, часто звонил мне, и я говорил: “Тони, я люблю тебя, но я знаю, чем хочу заниматься”. Я думаю, что Sabbath великолепны в том, что они делают, но это было не то, чем я хотел заниматься. Еще одними были Uriah Heep. Прекрасные ребята и все такое, но я знал, что хочу делать. Со мной связался менеджер и спросил, не хочу ли я спеть с Джеффом Беком, Вилли Уиксом, Энди Ньюмарком и Жаном Руссо. Жан Руссо был клавишником Кэта Стивенса. Ради этого я бы бросил практически все. Это было прямо перед Whitesnake в 1976 году или в начале 77-го.
Возвращаясь к Whitesnake эпохи Марсдена / Муди, вы взяли перерыв между "Come'n Get It" и Saints & Sinners, чтобы побыть со своей дочерью?
Да. Это касалось моей семьи. В то время каждые четыре шага, которые мы делали вперед, решения руководства заставляли нас откатываться на шесть шагов назад. Это было уже слишком, и с экономической точки зрения ситуация не улучшалась. Мы шли очень быстро, выступая перед 15 000 человек в некоторые вечера. Мы отыграли одно шоу в Мидлендсе, куда Роберт Плант приехал поиграть с нами, и реакция публики была настолько потрясающей, что я забыл пригласить его на сцену на поклон. У меня остались потрясающие эмоциональные воспоминания о тех временах, но реальность была такова, что финансового вознаграждения не предвиделось. Серьезная болезнь моей дочери очень ясно сказала мне, что это был единственный раз, когда я должен действовать с холодной головой и изменить обстоятельства. Мне было необходимо было пройти через это, чтобы я мог крепче стоять на ногах и уважать самого себя, и это придало мне мужества принимать решения, влияющие на мою жизнь. Я отложил "Saints & Sinners", чтобы побыть с ней.
В течение двух лет у нее был бактериальный менингит, а затем синдром Кавасаки, но врач в детской больнице Амершама был потрясающим. Он никогда не сдавался. Он просматривал каждую книгу. Синдром Кавасаки излечивается курсом аспирина для взрослых, но во время выздоровления вероятность остановки сердца очень высока. Господи! Но она справилась без проблем и сейчас она потрясающая и моя самая любимая. Потрясающая мать двух великолепных дочерей. Итак, да, у меня хватило смелости повернуться к своему менеджеру и сказать ему в лицо: “С меня хватит”. И я пошел к своим адвокатам и сказал: “Вытащите меня оттуда”. И это стоило мне… О, да ... это, конечно, дорого мне обошлось.
По сути, это было прозрение.
Да, это было так. Опять же, потому что по сравнению со здоровьем моей дочери это было пустяковое решение. Это был контракт. Благополучие моей дочери, невозможность что-либо с этим поделать, понятны, но сейчас все стало по-другому. И это привело к самым большим переменам. Я заплатил больше, чем у меня было в то время. На меня возложили ответственность за весь долг Whitesnake. Это стоило мне более миллиона долларов, которых у меня не было, но через несколько месяцев я вернул себе все. После того, как мы разрулили ситуацию, я согласился закончить Saints & Sinners.
Whitesnake достигли того момента, когда вы поняли, что для того, чтобы группа полностью раскрыла свой потенциал, о ней должны говорить, писать, показывать по ТВ?
Да, нам нужен был Кози Пауэлл и Джон Сайкс. Я пригласил Thin Lizzy в европейское турне до того, как мы потеряли Фила Лайнотта, так что у меня была возможность познакомиться с ним. Я всегда умел видеть потенциал, и я очень быстро подумал: “Он нам подойдет”. Но больше никто в группе не был заинтересован; никто не хотел его видеть в группе. Мартин Берч [тогдашний продюсер] тоже не вписался. Они думали, что он не впишется, когда я привез его в Мюнхен, где мы записывали альбом Slide It In. И в то же время я разговаривал и с Майклом Шенкером, и с Адрианом Ванденбергом.
Итак, вы пытались подписать контракт с Адрианом Ванденбергом около пяти раз, верно?
Вообще-то, один раз. Ну, он был большим фанатом, и мы познакомились, когда я гастролировал по Европе с Оззи Осборном. Потом мы были в баре отеля, и я познакомился с Адрианом и его девушкой; это было в Голландии.… Кажется, в Утрехте. Я чувствовал, что Адриан и Майкл были очень похожи в этом прекрасном классическом, мелодичном стиле Snake, но я не был уверен, что хотел бы он притащил в группу "все остальное", что было с Майклом в то время. Я услышал песню Адриана "Burning Heart" и подумал, что это отличная песня. И, конечно, я позвонил Адриану как раз в то время.
Адриан отказался, но мы договорились поддерживать контакт, и он сказал мне, что это было самое трудное решение, которое ему когда-либо приходилось принимать. Поэтому я вернулся к разговору с Сайксом. Самой большой проблемой у нас с Джоном было столкновение личностей, вот и все. Все просто. Знаете, в музыкальном плане все было очень здорово. Но это было столкновение, которое могло привести к катастрофе…
Было ли "творческое напряжение’ плодотворным?
Временами мы с Джоном очень хорошо ладили. Мы все годами слышали истории о моей любимой британской группе, The Who, и об энергии антагонизма между Питом и Роджером, как антагонизм между Китом и Миком в Stones. Для них это нормально, но меня это даже отдаленно не интересовало. Я хочу наслаждаться своей жизнью и получать от всего этого удовольствие. Мне нравится, что мы с Джоном написали отличные песни, но я не верил, что эта глава группы продлится долго, и я не верю, что альбом был бы таким успешным, каким он в конечном итоге стал, без других участников, которые гастролировали со мной, помогая продвигать его.
Итак, очевидный вопрос за шесть центов… вы все еще общаетесь с ним?
В 2001-2002 годах было своего рода "общение", когда Джон в основном говорил, что хотел бы поработать со мной над каким-нибудь новым материалом. Изначально я был заинтересован. Я записал несколько демо-версий. Так что это была своего рода встреча, которую организовал наш общий друг. В итоге мы несколько раз выступали, что было действительно мило после стольких лет ужасной отрицательной энергетики между нами, но в конечном итоге я почувствовал, что мы слишком долго были сами себе ‘хозяевами’. Он прекрасный исполнитель, и я ценю то, что он привнес в игру. Не сомневайтесь, у него тоже все в порядке.
Но вы же не держите зла, верно?
Слушайте, когда я дочитываю книгу, если она мне не понравилась, я ее отдаю. Я не храню ее в библиотеке. Так что никаких обид.… больше нет. Например, за несколько лет в разных интервью мы с Берни [Марсденом] наговорили всякие гадости. Но пару лет назад у нас была случайная встреча в Хитроу. Мы посидели в Starbucks в терминале 4 и поболтали о всякой всячине в перерывах между рейсами, и это было прекрасно; после этого мы восстановили связь. Мы довольно регулярно общаемся, и это намного приятнее, чем быть озлобленными друг на друга.
Давайте поговорим о тех первых днях в Лос-Анджелесе в середине 80-х.
Мы написали песни альбома "1987" на юге Франции, на небольшой вилле примерно в 30 милях от Сан-Тропе, в городке под названием Ле Райоль. В те дни это было сонное маленькое убежище. Мы были там какое-то время. Я больше там не бывал, и не знаю изменилось ли оно. После этого я поехал в Лондон, закрыл кое-какие дела, прилетел в Лос-Анджелес и поселился в отеле Mondrian на бульваре Сансет, пока искал жилье. Я знал владельцев, которые управляли отелем, и они сказали: “Ну, почему бы тебе не остановиться здесь?” Так что я снял шикарный холостяцкий пентхаус с видом на центр Лос-Анджелеса. И я страшно хорошо провел время. Клянусь Богом, если вы холостяк, жизнь в отеле - это то, что вам нужно. Я прожил там три года. Три веселых года.
Америка вам явно подошла.
Что ж, да, в Лондоне у меня ничего не получалось. В прессе обо мне было много негатива. Мой первый брак распался, так что меня там ничто не удерживало. В то время мы отыграли тур с Slide It In, побили рекорды по продажам, но я потерял три тысячи. Звучит не так уж много, но это дало мне понять, что мне нужен тур размером с Америку, чтобы иметь возможность заплатить за Whitesnake. Пара групп, которые оставлю неназванными, и которые были обязаны мне услугами из других частей света, не дали мне стать специальным гостем или кем-то еще, на их концертах в Америке. А потом Ронни Дио, да благословит его Господь, связался со мной и договорился о встрече. К сожалению, мы отыграли всего полдюжины концертов, собрав 200 000 зрителей [Slide It In позже разошлась тиражом более четырех миллионов пластинок]. Радио и пресса были готовы к продолжению Whitesnake. А когда мы добавили MTV, все было подготовлено и понеслось по удивительной траектории.
Давайте подробнее расскажем о годах работы с Geffen.
Я познакомился с Дэвидом Геффеном и Джоном Калоднером, и они меня очаровали. Одна из причин заключалась в том, что я рос с менталитетом, что если ты получаешь пять фунтов прибыли, давай пойдем в паб. В то время как Дэвид Геффен сказал мне: “Если ты можешь получить прибыль в пять долларов, почему бы не заработать 50? Если ты заработал 50, то почему бы не получить 500? Ну и так далее - мы дошли до 5 млн?” И я нашел это очень интересным, потому что Whitesnake - дорогостоящее предприятие, и все хотят получать больше, чем просто платить ипотеку или аренду, понимаете? Я воспринял эту философию, и она хорошо применима в моей карьере.
Важно не только иметь возможность финансировать группу, но и видеть значительную награду за свой труд вовлеченным в нее людям. Я знал, что если Whitesnake собирается произвести впечатление в Америке, для этого потребуется нечто большее, чем сидеть в Лондоне и писать бессмысленные песни. Я должен был принять это внутри. И это сработало на удивление хорошо. Я продал ошеломляюще большое количество пластинок за период от трех до пяти лет.
И это было в самом начале, во времена Geffen, когда персонал Whitesnake изменился, верно? Джон Калоднер делал вам свои предложения?
Калоднер был великолепен для меня в то время, как и я для него. Мы были в туре Slide It In, который мы проводили с Оззи по Европе, и Калоднер довольно бесчувственно сказал: “Вы должны избавиться от этих музыкантов, а Кози должен привести в порядок свое игру”. Интересно, что барабанщиком Оззи в том туре был Томми Олдридж. Калоднер также сказал, что знает, почему у меня в группе был определенный стиль гитариста, потому что я подсознательно не хотел снова проходить через опыт Ричи Блэкмора. Таким образом, он, по сути, озвучил то, что я держал внутри себя. И в то время динамика отношений между Микки и мной кардинально изменилась. Я хотел сделать из Микки звезду, но я не думаю, что он этого хотел тоже. Иногда так далеко можно зайти только с определенными людьми. Некоторые люди просто счастливы там, где они есть. И это прекрасно.
Когда дело дошло до переосмысления внешнего вида группы, имело ли для вас какое-то значение MTV?
Да, я полагаю, что так. Но на самом деле все просто так сложилось. Честно говоря, я не могу припомнить, чтобы это было сознательное решение. С высоты сегодняшнего дня, это выглядит умно. Однажды я был в отеле Mondrian в 85-м. Я не могу вспомнить, кого я смотрел по MTV, но я подумал: “Ну, у меня все еще пышная шевелюра, но по сравнению с этими ребятами она выглядит действительно скучно”. Итак, вечером перед клипом " Still Of The Night" я зашел к жене режиссера Марти Кэллнера, красивой женщине по имени Ализа, чтобы немного подправить грим. И вдруг я уже "блондинка"! В те дни это было химическое ополаскивание, поэтому, когда я сказал: “Верни волосы, как было”, она ответила: “Я не могу, у тебя волосы выпадут клоками”. Сказала она с ее сексуальным израильским акцентом.
Давайте немного поразмышляем о грандиозности того ошеломляющего мультиплатинового успеха, который был у Whitesnake в 1980-х годах.
В Америке все очень странно. Потому что другая сторона медали для меня в том, что я очень закрытый человек. И как только здесь началась своего рода "змеиная мания", Тони [Китен], моя вторая жена, и я, мы никуда не могли пойти, чтобы нас не окружила толпа. У меня было прекрасное поместье. Но это вторжение в мою личную жизнь не было включено в договор. Именно тогда я решил убраться к черту из Dodge и переехать на озеро Тахо.
Вы затронули тему, которая, очевидно, заключается в этих отношениях с Китен, моделью, которая снималась в клипах Whitesnake и вскоре стала женой Ковердейла. Она стала такой же частью группы, как и твоя жизнь, и, возможно, это тебя разозлило?
Нет, вовсе нет. Я искренне благодарен за все, что помогло мне выпускать музыку. Но да, это было утомительно. Когда я делал запись 1987 года, у меня были проблемы с моим здоровьем. Так что всех, кто воспользовался мной в то неудачное время, я прощаю.
Это было связано с проблемами с голосом? Не стало ли это потенциальной угрозой вашей певческой карьере?
Да, это было из-за искривления носовой перегородки. Ужасно, но, по правде говоря, после операции мой вокальный диапазон увеличился. Поди разберись.
Но у вас был успех, а потом внезапно Адриана Ванденберга пришлось заменить после того, как вы буквально только что закончили писать вместе.
Я написал отличные песни для Slip Of The Tongue с Адрианом Ванденбергом. Они сильно отличаются от того, как мы их изначально представляли, потому что Адриан, к сожалению, не смог присутствовать на записи, поскольку он повредил запястье, когда мы готовились к первому сеансу в студии. Так что многие песни приобрели другую форму, когда пришел Стив Вай.
Я хотел Стива Вая, когда еще работал с Сайксом. Сайкс не проявил энтузиазма, как вы можете себе представить. Но я думал, что Сайкс и Стив вместе провели бы невероятный плей-офф. Стив - прекрасный парень, потрясающий музыкант, он Паганини рока. Был ли он гитаристом Whitesnake? Я не знаю. Но я скажу вам одну вещь, когда вы увидите DVD с концертом @ Donington 1990, Вай будет таким же "змеем", каким никто никогда не был на сцене. Он чертовски динамичный. Вай - потрясающий музыкант, потрясающий исполнитель, и я рад, что у меня была возможность поработать с ним. Но был ли это тот Whitesnake, о котором обычно думают люди? Возможно, нет. Мои личные обстоятельства в то время также стали серьезным отвлекающим фактором значительных масштабов.
Когда вы определили, что нужно заканчивать?
Это было в Budokan в Токио [сентябрь 1990]. Я отдал всю свою сценическую одежду Кэти, моей помощнице по гардеробу, и сказал: “Сожги ее, избавься от нее, с меня хватит”. Группа понятия не имела, что я подал на развод с Тони. По-моему, это было мое прощальное выступление. Я работал три или четыре года. Безостановочно. И в конце того последнего токийского шоу я собрал всех ребят и сказал: “Послушайте, я подал на развод, мне нужно сделать перерыв и посмотреть, захочу ли я все еще этим заниматься”. Я сказал им, что если у них есть предложения пойти куда-нибудь еще, пожалуйста, воспользуйтесь ими. Не звоните мне с вопросами: “Мы собираемся что-нибудь делать?” Потому что я не отвечу на такой звонок. И я обнял их всех и поблагодарил за отличный тур.
Знаете, любой человек со стороны сказал бы: “Господи, ты мультимиллионер. Ты женат на этой прекрасной видео-мегере. У тебя мультиплатиновые альбомы и отличный дом, все то, что люди считают конечной целью”. Но мне это не нравилось. Мне нужно было время, чтобы расслабиться и подумать: это приносит мне удовлетворение? То ли это, чем я хочу заниматься?
Я часто так делал в своей жизни. Когда доходит до того, что я запутываюсь и теряю равновесие, мне приходится остановиться, подвести итоги и переосмыслить свою жизнь… Я уходил на пенсию чаще, чем Фрэнк Синатра! Итак, я вернулся в Тахо, где впервые встретил свою будущую жену, когда меньше всего хотел отношений или обязательств. Мы все еще празднуем восьмое ноября - день нашей встречи. Love Will Set You Free - первый сингл / видеоклип с альбома [Forevermore], посвящен той встрече. Я снял всю эту эмоциональную броню, которую носил, все эти механизмы самозащиты, и все это привело меня до того, что я испытываю с ней больше радости, чем когда-либо в своей жизни. Все, что я делаю сейчас, я делаю с ее благословения. Она мой партнер. Мне приходилось бросать все, что я делал, и приводить в порядок свою жизнь, потому что она выходила из-под контроля.
Казалось бы, нужно было заземлиться, но потом вам позвонила мечта, верно?
Потом мне позвонил агент Род Максуин и сказал: “Ты не возражаешь, если я дам твой номер Джимми Пейджу?” Для меня это было слишком интересно, чтобы пропустить его. Прошло всего несколько месяцев после приостановки работы над "Snake". И я сказал: “Знаешь, Джимми, я переживаю то, что будет сокрушительным, затяжным разводом. Я не хочу отвлекаться. Если ты не возражаешь, давай отложим это на некоторое время. Но да, я бы с удовольствием встретился с тобой.” Он приезжал на важную встречу с Atlantic Records, и было бы невежливо, если бы я не встретил его в Нью-Йорке. Итак, мы встретились, потрясающе сблизились, пошли прогуляться подальше от юристов, вышли на Манхэттен ... и вокруг нас образовалась огромная пробка. Вот тебе и незабываемый момент! Водители такси кричат: “Ребята, вы собираетесь работать вместе?” Сигналят. Мы посмотрели друг на друга и согласились поработать.
И это было все, на что вы надеялись?
Да. Это было потрясающе. Когда мы с Джимми сели писать, я как дурак целыми днями сочинял и пел под гитару Пейджа. Это было лучшее лекарство - займись творчеством. Знаешь, работа, которая тебе нравится, пока ты разбираешься с другим дерьмом.
Вы чувствовали какое-либо давление из-за сравнений с Робертом Плантом?
То, что это произошло, разбило мне сердце, и я сожалею о любых негативных словах, которые я сказал по этому поводу. Я люблю Роберта и я большой поклонник Роберта, и мы из очень похожих школ. Но я не занимаюсь сравнениями. Это было похоже на первый вопрос, который неизбежно звучит так: “А как это было в Deep Purple?” Как будто с тех пор моя жизнь покатилась под откос! Понимаешь? Я далек от этого. И я обычно совершенно не готов дать ответ, потому что не думал об этом. Я не вспоминаю прошлую неделю. Но дело не в воспоминаниях, а в выборе.
Альбом Ковердейл- Пейдж стал хитом, очень успешным.
Это было здорово. Проблема была в том, что мы не гастролировали после него.
И почему?
Я думаю, ошибки были допущены обеими сторонами. Мы отыграли полдюжины японских концертов, которые были просто потрясающими. С ним было здорово работать, и я бы ничего не стал менять. Но мы работали над этим альбомом почти три года, и дали всего шесть концертов .
Итак, благодаря этому проекту вы попадаете в Беспокойное сердце и в эру Света.
Итак, после трех лет и шести концертов я захотел создать группу, любезно предоставленную Viz The Dog's Bollocks… Pride Of Tahoe, что-то вроде Mad Dogs и английской группы с девушками-певицами и прочим. У меня была целая кассета со всеми этими песнями, которые я хотел исполнить, от The Allman Brothers, Little Feat, Мадди Уотерса, Хендрикса. Просто пойти поиграть, наивно повеселиться и принести с собой веселье.
Я готовлюсь к европейскому туру, и EMI решили выпустить " Величайшие хиты" Whitesnake, которые разошлись миллионными тиражами в США. За два дня в Англии альбом также побил рекорд, поднявшись на четвертое место в чарте! Мне звонят EMI и Род Максуин, которые говорят: “Ты должен назвать этот тур Whitesnake”. Я сказал: “Я не создавал из этой группы Whitesnake”. Я сказал, что это не то, чем я бы занимался как Whitesnake. Итак, мы отправились в турне, и группа была потрясающей, но я никогда не считал это делом Whitesnake, понимаете?
Когда дело дошло до Restless Heart, руководители EMI согласились со мной после Ковердейла - Пейджа, что я мог бы поработать как Дэвид Ковердейл, они согласились, что я собираюсь записать сольный альбом. Restless Heart тоже начинался как сольный альбом, и во время его создания, ближе к концу, в EMI снова сменилось руководство, и они сказали: “Мы хотим, чтобы это был альбом Whitesnake”. Я говорю: “Черт возьми, это не пластинка Whitesnake!” Начинать все сначала было слишком поздно, поэтому мы сделали барабаны громче, мы сделали гитары громче. Если послушать этот альбом и Into The Light, они как брат и сестра - очень похожи.
Мы также должны обсудить Good To Be Bad, который как вы сказали, вам нравится.
Я думаю, что это потрясающая пластинка Whitesnake. Нам с Дугом [Олдричем, гитаристом] было очень весело сочинять и записывать его. Пара этих песен появилась, когда я вышел из своих утренних медитаций и сел с гитарой моего сына с нейлоновыми струнами. Мне нравятся слова ‘Ты слышишь, как дует ветер, предвещая перемены’. Некоторые из этих песен значимы и очень актуальны для меня. И теперь с Forevermore я слышу всех родственников. Всех братьев, сестер и кузенов из Good To Be Bad. Этот альбом был на пути к тому, чтобы стать очень, очень, очень успешным, но немецкий лейбл потерпел крах. Но что меня поразило, когда я немного отдалился после того, как закончил альбом, так это то, что это было похоже на лучшие хиты Whitesnake. Как будто песня могла появиться на "Ready And’ Willing", или песня могла быть на первой пластинке "Trouble".
Что насчет ваших голосовых проблем? [Ковердейлу пришлось покинуть сцену в Ред-Рокс, Колорадо, 11 августа 2009 года во время выступления] Ходили слухи, что они потенциально угрожают карьере?
Я понятия не имею, откуда взялся этот слух. Это было отклонение от нормы, как у лыжника, сломавшего запястье. Мне просто нужно было дать голосу отдохнуть. Я не принимал ни лекарств, ни антибиотиков. Это было просто то, что случается иногда. Что ж, для меня, как вокалиста, было удивительно, что ничего подобного раньше не случалось. Весь износ связок и так далее. Это был единичный случай появления чего–то похожего на волдырь [Технический термин, обозначающий состояние "сильный отек голосовых связок"]. Единственное, что могло это исправить, - это отдых, передышка.
Печально было то, что я спел только три песни перед очень восторженной аудиторией. Но огромным бонусом было то, что в итоге я нашел двух лучших специалистов по горлу в мире, которые были на том шоу и они устроили мне операцию в Денвере. У них есть там феноменальная клиника специально для голоса, пазух носа и верхних дыхательных путей. Они просто дали мне список вокальных протоколов, чего следует избегать, хотя, будучи певцом, я все равно выполнял большинство рекомендаций. Так что, к счастью, проблем нет.
Слава для меня ничего не значит. Я был там, я сделал это - чушь какая-то. Вы знаете, если это поможет мне представить мою музыку большему количеству людей, это прекрасно. Так что посмотри на меня, я занимаюсь тем, что мне абсолютно нравится, и вокруг меня люди, которых я люблю и уважаю. Я не шучу. Это то, о чем можно только мечтать!
Вы просто неисправимый романтик во всех аспектах жизни, так?
О, абсолютно! Полностью! В искусстве, которое я люблю, в книгах, которые я люблю, в фильмах, которые я люблю, и я люблю людей. Меня всегда поражает, какими жестокими мы можем быть и одновременно какими невероятно любящими.
[Смеется) Вот что я вам скажу, вам следовало быть со мной в Мюнхене в одной комнате с Джоном Хертом, и слышать, как мы читали стихи Шекспира, пьяными в стельку! Но, опять же, речь идет о страсти, о наслаждении жизнью. И я думаю, это очень важно для людей, чтобы они поняли, что есть глубинная страсть, которая определяет то, что вы делаете. Все, что нам нужно сделать, это жить полной жизнью.
==================
И как всегда, спасибо вам за ваше внимание. Подписывайтесь, присоединяйтесь к нашему сообществу - впереди еще много разных статей о нашей музыке
