оглавление канала, част 1-я
Валентина с Колькой, воркуя, как два голубя на крыше, отправились за машиной. А я, набрав тарелку супа, пошла кормить Егора. Он лежал, откинувшись на подушку и тяжело дышал. Я поставила тарелку на тумбочку рядом с кроватью, взяла кружку с отваром, который приготовил дядя Слава, и принялась его поить с ложки. Егор морщился, не то от боли, не то от горького и терпкого вкуса отвара, но покорно принимал снадобье. Когда я отставила кружку и взялась за тарелку, он прохрипел:
- Погоди… Надо поговорить…
Я невозмутимо набрала янтарного бульона в ложку и строгим голосом проговорила:
- Успеется… А пока, тебе надо поесть. Тебе сейчас силы нужны, чтобы подняться с постели. Насчет работы не волнуйся, я дядю Славу попрошу сгонять в леспромхоз и сказать, что тебя несколько дней не будет, простыл ты, кашляешь сильно… Ну или что-нибудь в этом роде. А пока ешь…
Егор глотал ложку за ложкой и с тревогой поглядывал на меня. А я делала вид, что не замечаю его взглядов и с регулярностью механизма, продолжала его кормить. Когда тарелка опустела, я дала ему выпить обычной воды, и уложила поудобнее на подушку, укрыв покрывалом. Он смотрел на меня сквозь свои щелочки с нежностью и любовью, которые не требовали никаких словесных или иных подтверждений. Было достаточно только одних взглядов. Он первый заговорил, пытаясь очень неуклюже оправдаться:
- Ты прости… Ну, что так… Что мы с Николаем вас выпроводили. Не обижайся, пожалуйста…
Я не дала ему договорить. Грустно усмехнулась, осторожно убирая с его лба прядь непослушных светлых волос.
- Я не обижаюсь и все понимаю. Ты пытаешься нас с Валькой защитить. Но, должна тебе сказать, что в данной ситуации это так не работает. Не с этими людьми…
Он смущенно забормотал, пытаясь придерживаться своей первоначальной версии. Мол, какие-то отморозки напали, затеяв ограбление и прочую чушь в этой же теме. Я опять его перебила.
- Егор, не стоит тратить время на придумывание несуществующих «бандитов». Я даже догадываюсь кем были эти люди. И могу, почти со стопроцентной уверенностью, тебе сказать, чего они от тебя хотели. Скорее всего, их интересует тайна подземелья. И они решили, раз ты сын Холодова, то должен эту тайну знать. И все твои заверения, что ты, мол, ни сном, ни духом, с ними не сработали. И они же сказали тебе, что если ты кому расскажешь об их интересе, то они нам с Валькой оторвут головенки. Так?
Егор попытался удивленно приподнять брови, но синяк на лбу сделал это невозможным, и он только сморщился от боли. А потом с удивлением в голосе спросил:
- А откуда ты…? А-а-а…, Колька все же не выдержал вашего натиска и все вам выложил?
Я усмехнулась.
- Не возводи напраслину на друга. Николай стоял твердо, как наши под Сталинградом. Я сама догадалась, что в общем-то было нетрудно. И еще… Их не интересует Веревкинский клад. Я права?
Егор усмехнулся разбитыми губами и осторожно покачал головой, но ничего мне не ответил. Я спросила:
- Что? Почему ты так усмехаешься? Я ошибаюсь?
Егор накрыл своей, изувеченной ссадинами ладонью мою руку и хрипло проговорил:
- Я улыбаюсь не поэтому. Просто, подумал, что эти типы еще не знают с кем они связались. И я им сочувствую…
Я тихонько рассмеялась, прижимаясь щекой к руке Егора. Легонько его поцеловала в щеку, едва прикасаясь губами к побитому лицу, и проговорила:
- А твоя сейчас основная задача, побыстрее встать на ноги. Так что, ешь, спи, и поправляйся быстрее. – Собрав все пустые плошки, собралась покинуть комнату. Уже в самых дверях остановилась и проговорила: - Егор, Николай сейчас твою машину пригонит. И я, без твоего ведома разрешила на ней съездить им с Валентиной в город, ну чтобы побыстрее получилось. А то он на своей тарантайке будет сутки трястись. Ты ведь не против?
Мой любимый едва покачал головой:
- Конечно, я не против. А зачем Николаю в город? Он ведь только сегодня приехал…
А я про себя чертыхнулась. И на кой я его спросила про машину. Это все чувство уважения к чужой собственности сыграло со мной скверную шутку! Врать не рискнула, решила обойтись поверхностным объяснением:
- Нужна кое-какая информация, которую здесь добыть невозможно. Для того чтобы решить ситуацию, нужно быть, если так можно сказать, во всеоружии. Другими словами, нужно, по крайней мере, понимать, с кем мы имеем дело. И не в общих чертах, а более конкретно. Думаю, дня за два, за три, они обернутся.
Я старалась, чтобы мой голос звучал, если и не беспечно, то уж не тревожно, это точно. Кажется мне это не очень удалось, потому что Егор не на шутку разволновался. Он с трудом приподнялся на одном локте, и хриплым голосом проговорил:
- Но ведь ты не собираешься во все это влезать?
Я ответила с горькой усмешкой, слегка перефразировав крылатую фразу:
- Не мы начали войну, но нам ее заканчивать, иначе, спокойной жизни нам не видать. Ты пойми, Егор, отсидеться за дверями усадьбы не получится. Так лучше уж идти на бой с открытыми глазами, чем прятаться, словно страус, делая вид, что нас это не касается. Касается… И эти люди не остановятся сами, если мы их не остановим тем или иным способом. Они очень хорошо понимают ради чего все это затевается. И ставки очень велики. А я, ты уж прости, не уступлю. И дело тут не в кладах, не в золоте и бриллиантах. Дело в собственной совести. Нельзя переступать определенную черту, нельзя нагибать свою душу, иначе, можно себя потерять. А как потом с этим жить дальше?
Егор нахмурился, хотя, я видела, это ему причиняло боль.
- Есть что-то, чего я не знаю? Я думал, им нужен Веревкинский клад. А оказывается, есть еще что-то, о чем ты мне не рассказала?
Я на мгновение задумалась. Если не расскажу все до конца, то ни Егор, ни Николай меня просто не поймут. Не поймут мотивов моих поступков, не поймут моего упрямства. Так и будут думать, что я переживаю за старинные цацки. А если рассказать, то как? Про мои видения, про ощущения двойной жизни? Про то, что я живу как бы в двух мирах? А это они поймут? Я приняла соломоново решение.
- Егор, ты сейчас выздоравливай побыстрее. Я тебе все обязательно расскажу. Но не сейчас. Мне нужно время, чтобы все как следует обдумать. Да и потом, Николаю это тоже надо знать. Вот ребята вернутся, я все сразу и расскажу. Договорились? – И я виновато улыбнулась.
По выражению избитого лица Егора было видно, что совсем и не «договорились». Но ему ничего не оставалось в данной ситуации, как только обиженно и коротко кивнуть головой. Я осторожно прикрыла дверь, кляня себя на чем свет стоит. Если я этими своими тайнами оттолкну Егора, то винить мне будет некого, только саму себя. Но и по-другому я поступить не могла. Ладно… Как говорил мой дед Иван? «Наше от нас не уйдет. А если ушло, то значит и не наше было…» Но, несмотря на все мудрые изречения, почему-то, нестерпимо хотелось плакать.
Чтобы избавиться от грустных мыслей, я принялась наводить порядок на кухне, а заодно и готовить обед. Работа меня увлекла, и, к тому времени, как во дворе заурчал мотор «волги», я уже достаточно сумела взять себя в руки, чтобы не вздыхать тяжело каждую минуту. Тут со второго этажа спустился дядя Слава. И я попросила сходить его на работу к Егору, и сообщить, не вдаваясь в подробности, что тот заболел. Ну, и чтобы дяде Славе скучно не было, намекнула ему, что не плохо бы было разузнать, что там в деревне. Не просочились ли слухи о том, что случилось с Егором. И чтобы старику не топтать зря ноги, предложила ему взять Ярку. Преисполненный серьезностью своей миссии, дядя Слава отбыл выполнять задание, дааже не пообедав.
Ребята быстренько перекусили на дорожку, и тоже отбыли. Кольша сказал, что никаких видимых «увечий» машине Егора злоумышленники не нанесли, чем порадовал меня до крайности. За собственность любимого, я, понятное дело, переживала. Правда, в меру, и без особых коллизий.
Управившись на кухне, поднялась опять к Егору, чтобы проверить, как он. Он спал, широко раскинувшись на кровати, дыханье было ровным и спокойным, что, безусловно, меня порадовало. Значит, идет на поправку. Аккуратно прикрыв дверь, чтобы не разбудить любимого, спустилась вниз. Пошаталась по первому этажу, раздумывая, чем бы я еще смогла принести пользу усадьбе. И, в конце концов, решила помыть окна. Этим занятием я была увлечена почти до самого вечера. А там уже и дядя Слава вернулся. Я кинулась к нему, в надежде услышать что-нибудь жизнеутверждающее и оптимистичное. Видит Бог, в подобной поддержке я сейчас очень сильно нуждалась. С отъездом ребят, на меня навалилась какая-то тоска, если не сказать, тоскища. Мытье окон, конечно, занятие вполне достойное, но от печальных мыслей не освобождающее.
Дядя Слава, лихо спрыгнув с Ярки, на мой немой вопрос, ответил отрицательным кивком, а потом, и словесно пояснил коротко и довольно лаконично:
- Все тихо…
В этой короткой фразе была заложена масса информации. И означала она следующее: на работе он Егора отпросил, в виду его «простудного заболевания», сплетен по поводу случившегося в магазине и в остальных общественных местах не наблюдалось, что само по себе уже было удивительно. Значит, мои выводы насчет чужаков были абсолютно верны. Работали они чисто и аккуратно, как и подобало нормальным профессионалам, без шума и пыли, как говаривал герой Анатолия Папанова в известной комедии.