"Таежными тропами" 57
Воскресенье был единственным днем, когда Настя и Шура были дома. Разгребали накопившиеся дела, пытаясь сделать, как можно больше. В обед Настя пошла доить корову. Это тоже была Ночка, дочка от первой лесной коровы - Ночки. Время от времени в семье поднимался вопрос о том, что пора с коровой расстаться, денег хватает, но проходил день-два и Настя твердо знала, что нет, не готова она попрощаться с кормилицей.
Самым сложным периодом был летний. Дочери – помощницы уезжали к деду в деревню, а вернее – в лес, и тогда дойка становилась обязанностью Насти. Приходилось в обед ехать на велосипеде на окраину города, где стояло стадо, быстро доить и разливать по бидонам: покупатели молока приходили прямо сюда за парной продукцией.
- Настя, пожалей себя. Ты уже не девочка, - говорил Шура.
- Разве? Я тебе не нравлюсь, Александр Ильич? – смеялась в ответ Настя и вытягивалась в струнку, становясь еще выше и худее.
- Ты мне очень нравишься. Потому и говорю тебе, что с коровой пора заканчивать.
- Тебе не хочется косить траву?- беззаботно поддевала мужа Настя.
- Напротив. Физический труд разгоняет кровь, и покос для меня не из разряда сложных, - серьезно отвечал Александр.
- Тогда говорить не о чем. Лето проживем, а там приедут Феня и Соня, и корова для всех станет просто небольшой полезной нагрузкой, - итожила Настя.
Она быстро начиркала целое ведро молока. Ребятишки с ведерками уже сидели на пригорке, ждали. Многие приходили с горбушкой хлеба и кружкой. Тетя Настя остатки щедро разливала по этим пустым кружкам.
Вот и сейчас ребятишки приступили к трапезе, хвалясь друг перед другом молочными усами, которые образовывались вокруг рта от парного молока. Все встрепенулись, когда бегущий по дороге подросток кричал: «Война!» Никто ничего не понимал, но тревога уже витала в воздухе. Все ждали парня. Это был Митяй, мать которого стояла с полным ведром среди женщин, сбившихся от услышанного известия, на поляне.
- Война! – выдохнул запыхавшийся парень. – Сейчас только передали. Германия напала на Советский Союз.
Пастух дядя Коля, услыхав известие, кашлянул: «Вы, бабоньки, это, забирайте своих коров. Мне домой идти надо».
Все бросились к своим рогатым, бегом погнали домой, напуганные и взволнованные.
Шура, увидев из окна Настю, уже открывал ворота.
- Что теперь будет? – спросила она.
- Пошли на завод, - бросил он.
На заводе толпился народ. Александр прошел к главному инженеру. Собравшиеся коллеги уже высказывали свое мнение по поводу происходящего. Все приходили к мнению, что война долго не продлится, к зиме, максимум, весной немца разобьют. Толком никто ничего не знал, но народ не расходился.
На другой день многие получили повестки, рабочих в цехах убавлялось с каждым днём.
Скоро заговорили о том, что придется принимать заводы, эвакуированные из центральной части страны. Стране требовались танки, самолеты, снаряды, пушки, оптика, радиоприборы и многое – многое другое.
Пришло письмо от дочерей. Написано оно было до 22 июня. Феня писала, что заболела Соня. При купании она сильно распорола ногу и по – видимому, еще и простыла. Лежит с большой температурой и распухшей ногой. Дед Кузьма привозил фельдшера из большого соседнего села. Тот выписал мазь и лекарства.
Настя удивлялась: Соня всегда была крепкой, простуда ее уже давно не брала. Последующее письмо отца поясняло детали произошедшего: Соня вздумала купаться в прохладный день, когда дождь лил, как из ведра. Купание было на спор с деревенскими, с кем Соня и Феня крепко дружились. Девчонки чуть не каждый вечер ходили в деревню, там у них были друзья и подруги.
Видимо, купаясь, переохладилась, а воспаленная рана ухудшила ситуацию.
«Сердце себе не рви, - писал Кузьма дочери. – Сонюшка поправится, отпоим травами, да медом, да прополисом. Да и докторша помогает. Зазря к нам не торопись».
Сердце Насти о дочке болело, но ехать в деревню было некогда. На завод пришло распоряжение готовиться к реконструкции. Шура и вовсе домой приходил всего на несколько часов, чтобы поспать.