Эту трогательную фотографию я увидела на выставке в Доме русского зарубежья в Москве. Два молодых человека лежат на кроватях в лазарете. Братья Александр и Георгий Прокофьевы-Северские были летчиками во время Первой мировой войны и в 1915 году оба получили тяжелые ранения в ноги. На тумбочке возле Александра – небольшая плюшевая обезьянка Яшка, которую для поддержания духа принесла младшая сестренка Ника. Все точно так, как в рассказе «Сашка и Яшка» Александра Куприна.
Александр Прокофьев-Северский (сестренка называла его «Сашка») лишился ноги из-за военной травмы, но не расстался с авиацией и продолжил летать с протезом. Молодой пилот стал героем на четверть века раньше, чем легендарный Маресьев, но эта история малоизвестна. Спасибо Куприну, который в своем рассказе сохранил подробности о дружной семье, где отец и два брата были авиаторами, честно служили Родине и не падали духом в трудных ситуациях.
После Октябрьской революции семья Прокофьевых-Северских оказалась в эмиграции во Франции, как и писатель Куприн. Тоскуя по Родине, Куприн часто создает повести и рассказы о прошлой жизни в России; в то время он заново отредактировал рассказ «Сашка и Яшка», первоначально опубликованный еще в 1918 году. Рассказ наполнился ностальгией по прежне России, поэтому он не получил известности у советских читателей даже после возвращения Куприна в СССР.
До середины июля 2024 года в Доме русского зарубежья идет фотовыставка «На крыльях судьбы. Актеры и авиаторы Прокофьевы-Северские», где я и увидела снимок с братьями-летчиками и обезьянкой Яшкой. Там же состоялось обсуждение рассказов «Сашка и Яшка» и «Ю-ю» на ридинг-группе, в котором я с интересом поучаствовала и сделала небольшое видео. Рассказы Куприна я слушала не только на ридинг-группе, но и заранее, на сервисе «ЛитРес».
Вы спросите, причем здесь рассказ «Ю-ю»? Сюжеты обоих рассказов связаны с непоседливой девочкой Никой, это Нина Прокофьева-Северская. Она вместе с родителями переехала во Францию, стала манекенщицей и актрисой, а в 1924 году даже была избрана Королевой русской колонии в Париже. На лице королевы нет прежней живости, «коза-егоза-стрекоза» стала томной и печальной (хотя, возможно, такой образ – дань моде?). Но мы запомним эту красотку прежде всего как непоседу Нику, которая не пожалела любимую игрушку, чтобы подбодрить раненого брата.
