Получить статус Бога. Главы: 21-30

Анатолий Шинкин

Космические приключения. Роман

Главы 11-20: https://dzen.ru/a/Zn_KFtJ0NkTBvb2i

Глава 21 Кто ищет

Врачи теперь не лечат, а оказывают
медицинские услуги, учителя оказывают
образовательные услуги: рынок, мать его.
Зато не надо мучиться и угрызаться,
совесть напрягая: у тебя есть деньги,
ты получаешь здоровье, образование и
все, что сможешь купить за деньги.
Если денег нет, извини и отвали

      Две недели крейсирования в районе вновь образованной «черной дыры» результата не принесли. Планета Меларус исчезла с привычной орбиты. Китайцы с грузом фелексина не отвечали на вызовы и не отсвечивались на радаре. Зулусский вождь Ваня-Джумбо совсем успокоился, расслабился и вспоминал Джуди Нигерскиллер в тонах иронически пренебрежительных:
- Этот девка сам черный дыра, они нашел друг друга.

- Просто нужно отыскать новую орбиту Меларуса, - запальчиво возражал Колька-стажер, – и Джуди вернется в наши дружеские объятия.
- Джуди надежный напарник и веселая девушка, - поддержала Галя-Галчонок. – Нужно расширить границы поиска.
- И, по-чесноку, матч-реванш должен состояться, - вклинился справедливый Сашка Буратино. - Прошлая встреча не выявила победителя.
- Эй, зачем ищем, - побледнел Джумбо. – Другой девка есть. Сережья, командир, давай Вуди-Руди.

      Штольц с экрана сенсосвязи разводил руками и, путая падежи, убеждал:
- Дай неделя: Меларус был, Меларус есть, Меларус должен был, - переводил строгий взгляд на Галю-Галчонка и добавлял, - с первой попутка отправь прилипала нах хаус.*

      Галя хмуро смотрела на брата, еще более хмуро на меня и молча отводила взгляд.
- Черная кошка пробежал, - радостно комментировал Штольц. – Немедленно домой…

      Галя-Галчонок со мной не разговаривала, но частенько чувствовал изучающий взгляд. Умная девочка могла бы догадаться, что за почти десять лет разлуки у меня была какая-никакая "личная и общественная жизнь". От объяснений и сближения Галя уклонялась.

      По большому счету, я не находил ошибок в своих действиях на Вуди-Руди. Решал и решил боевую задачу: портал обнаружен и уничтожен; а девиз «все средства хороши», пока не отменили. Увы, червячок сомнений грыз и лишал душевного спокойствия; еще и Гришка Отрепьев доставал приколами.
- Когда Серега стрелял, сражался с хранителями портала; перебегал, уворачиваясь от лазерных вспышек – это нормально, - «убеждал», ехидно поглядывая в мою сторону, Галю, - но почему ты считаешь неприемлемой работу с информатором, - с Вале-Рией, которая и сдала Сереге портал. Неужели нужно было применять варварские методы допроса и средневековые пытки?
- А разве он не пытал? - с негодованием вскинулась Галя-Галчонок. – Крики и вопли из дворца танцпол заглушали.

      Гришка уставился на Галю в совершенном недоумении, потом тихо пробрался к штурманскому столику, сел и прикусил рукав комбинезона; я благоразумно промолчал, но на этом участке души стало полегче: выяснилась формулировка стороны обвинения. Практика пытать врагов, тем более, женщин - дикость неимоверная, во всем мире давно забытая. Непонятно, как такая мыслища Гале в голову пришла.
- С кем поведешься, от того и наберешься, - отозвался поговоркой мудрый Отрепьев. - Девушка воспитывалась за океаном, а там на полном серьезе считают русских дикарями, варварами, палачами и садистами, питающимися сырым мясом и трупами младенцев. Люди внушаемы.

- И как объяснить девушке, что Вале-Рию я не пытал и не убил?
- Покажи Галчонку свою шпионку, - развеселился Гришка, - а вопила, оттого, мол, что увидела страшного мыша.
- Знать бы, где сейчас Вале-Рия, - почувствовав невольное возбуждение, я потянулся в сладкой истоме, - примерно так и было, увидела  мыша, вышвырнуть бы тебя охальника через шлюз без скафандра.

      Худо-бедно, Гришкина идея могла сработать: однажды Штольц приволок на наши посиделки пару белых мышат. Галчонок тогда вскочила на кресло и визжала до истерики.
- Я в туалет, - Колька-стажер, поднимаясь из пилотского кресла, болезненно сморщился и невольно схватился за живот.
- Плохо дело, - окликнул Отрепьев, провожая взглядом стажера. - Парень второй день загибается. Наверняка аппендикс, а врачей нет…

- Если не считать нас, - программа обучения космолетчиков включает двухгодичный курс скорой медицинской помощи, и мы уже могли похвастаться практикой.
      К супруге шефа Натали Зверевой, продуктивно отдохнувшей на планете-даче "Эдем", эскулапы не успели, и красавца малыша приняли на свет два подручных акушера: я и штурман Гришка Отрепьев. Событие увековечено Гришкой-насмешником на стене больнички-изолятора слащавым граффити в бело-розовых тонах. Приторно красивая мамашка с ясноглазым ребятенком, бантики, рюшечки, кружева. Им бы нимбы, и совсем мадонна с младенцем.

      Второй случай нашей медицинской практики: залечивание последствий абордажной схватки с пиратами. К ножевому ранению и местному обморожению космическим холодом прибыли америкосы, но принять Сашку Буратино на лечение отказались из-за отсутствия межгалактического страхового полиса, даже антибиотиков не дали: «Федеральный бюджет не обязаны оплачивать препараты для граждан другого государства.» Склепки-стяжки на рану ставил я, а Гришка заливал рану клеем-антисептиком.
- Если не считать нас, - повторил, привлекая внимание механика. – Сашок, Галя и Джумбо, подготовьте изолятор-больничку и определите туда стажера. Григорий, обеспечь изолятор монитором. Попробуем добиться от Земли дистанционного диагноза.

      Экран сенсосвязи отразил обеспокоенное лицо Штольца, торопливо «листающего» значки на голографической «клаве»:
- Сейчас дам лучшего диагност, - торопливо пообещал шеф-пилот, и на экран вплыла роскошная красотка-шатенка под тридцать, в глубоко и широко декольтированном белом халате; заинтересованно рассмотрела раздетого по пояс Кольку-стажера и повернулась ко мне, оживив в памяти  забытые, как казалось, картины. – Диагностка. – Донесся из-за кадра голос Штольца.

      До смешного тесен мир, куда ни глянь, сплошь добрые знакомые да бывшая родня. С экрана насмешливо улыбалась «часть моей биографии», опыт официального сожительства, после училищная женушка, плотнотелая красавица Тамара-рыжая, заводила всех и всяческих развлекательных мероприятий.

      Школа Космолетчиков соседствовала с Медицинской Академией, и студенты заведений активно встречались-тусовались в свободное от учебы время, а в выпускные месяцы медички подключали к тусовкам мамаш, с целью охомутать и запрячь выпускников-космолетчиков в семейный воз. И, если цели потенциальных невест базировались на чувстве любви и мечтах о подвенечном платье, то мудрые мамаши преследовали чисто меркантильный интерес. Яркая, но короткая жизнь космолетчика – в среднем два года – быстро превращала девушку в обеспеченную вдову.

      Космонавты-выпускники оберегали-хранили свою свободу более рьяно, чем медички девственность. Один вытащил из казармы и поставил перед мамой и дочкой тяжеленный чемодан, а сам отпросился сбегать за оставленным в комнате дипломом и удрал через черный ход, а в чемодане оказалось более десятка силикатных кирпичей. Другой, мимо потенциальной тещи, пока мама и дочка стыдливо рассматривали четную сторону улицы, прокрался по нечетной в костюме возбужденного нудиста. Остальные результативно разрушали матримониальные планы, уходя огородами и просачиваясь через проходные дворы и форточки спальных помещений.

      Я прятаться и удирать считал недостойным. Мы с Тамарой поженились и через полгода развелись, по причине несходства характеров и интересов: «Людей не может связывать только животный секс,» - гордо заявила Тамара, потягиваясь после очередного бурного. "Нас-то связывает", - резонно возразил я. "Это ненормально!" - отрезала Тамара, на том и расстались.

     «Твою мать! - помогут только с диагнозом, но останутся зрителями, а в случае неудачного лечения недоброжелательными свидетелями в суде. – Твою мать!» Переключился на больничку-изолятор. Сашка-механик заканчивал монтировать реанимационное оборудование; Галя-Галчонок натягивала на согнутые в локтях руки Гришки Отрепьева прозрачные латексные перчатки; поправила повязку на лице и шапочку, закрывающую шевелюру. Джумбо-Ваня, заворожено шевеля губами, рассматривал граффити на стене.
- Имя, фамилия, год рождения, - Тамара  манерно занесла пальцы над «клавой».

- Мы все скажем, ничего не скроем… потом, - прервал Гришка. – Давайте сначала диагноз.
- Хорошо, - приподняла двумя пальчиками очки, прогибаясь над столом, оторвала от кресла обтянутый халатом крепкий зад, наклонилась, разом открыв взглядам плотные овалы груди, и всмотрелась. – Боли второй день? Приподнимите левое веко, правое; губы покажите. Сильно нажмите двумя пальцами выше пупка… отпустите. Острый живот.

       Колька не смог сдержать стон, а Тамара победно водрузила очки на нос и глянула в мою сторону значительно. Я в ответ изобразил руками выдающийся женский бюст и восторженно поднял большие пальцы. Девушка порозовела щеками, легко улыбнулась и неторопливо поправила ворот халата. Позади "лучшего диагност" проявилась нескладная фигура Штольца, и легкая улыбка на губах девушки сменилась счастливой; похоже, с моим другом девушку связывал не «только секс».

       Я по природе анархист, и люди организованные вызывают у меня недоумение, раздражение, зависть, с примесью восхищения; много разнообразных чувств, короче, не оставляют равнодушным. А когда такие чудики вдвоем, и любовь у них.... Штольц глянул вопросительно и сразу засветился взглядом, уловив мой одобрительный кивок. Догнал-таки Сашка Штольц свое счастье, и я от всей души порадовался за друга.
- Аппендикс, - пояснил для меня Гришка, - возможно, с осложнением. Сколько у нас времени?

- Уже нет, - Тамара говорила о деле, не пытаясь изображать сочувствие. – Из медиков рядом с вами только американцы, но вряд ли они помогут: так понимаю, страховки у вашего друга нет?
- Правильно, - неожиданно поддержала Галя, - никто никого не обязан лечить бесплатно.
- Галя, - удивился Отрепьев, - а ничего, что Колька твой племянник?
- Если можешь заплатить, ты в порядке; если не можешь, извини, - рассудительно поделилась Галя-Галчонок очередной «моральной ценностью» западного мира.
- Галя, - я постучал по микрофону, - еще одна подобная сентенция и высажу в открытый космос, пешком пойдешь в свою Америку. Григорий, вызванивай заокеанских братьев.

       В космос больных не посылают, а отдельные недомогания и травмы быстро залечиваются командами кораблей, благо у всех космолетчиков хорошая медподготовка; или терпят до ближайшего госпиталя.

      Тем не менее, америкосы последовательно и неуклонно создавали, так называемый, медицинский космический флот. Корабли МКФ напоминали крейсера, эсминцы и громадные базы-матки, корабли бессрочного автономного рейдирования, и, на моей памяти, не оказали медицинской помощи ни одному больному, зато постоянно «паслись» на наших маршрутах, демонстрируя эффект численного превосходства и отслеживая каждое наше движение.

- Медборт «Онтарио» отвечает «Надежде», - сенсоэкран показал рубку американцев. Смешанный экипаж: женщины-пилоты-красавицы: чернокожая толстушка и белая стройняшка; обе в наглухо застегнутых форменных воротничках, зализанные в пучки прически, лица без улыбок; и штурман, парень с манерами голубого. Сторонник однополой любви делал вид, что занят расчетами маршрута, но незаметно с опаской косил глазом на "варваров, запретивших в своей стране гей-парады".
- Нам нужна хирургическая бригада: острый аппендицит.

      Девицы напряглись, а «голубой» штурман-стрелок втянул голову в плечи и старательно разглядывал поверхность штурманского столика. Я поймал взгляд толстушки и, чуть заметно моргнув, указал взглядом на зулуса Джумбо-Ваню. Девушка подтянулась вверх мощной грудью, заблестела черными глазами и радостно заерзала обширным задом в кресле второго пилота; один друг и союзник уже есть.

      Первый пилот пока не оставила желания послать подальше и нас, и нашего больного, но прошли те времена: боевая репутация транспорта «Надежда» среди американских астронавтов высока и однозначна, примерно, как у Джуди Нигерскиллер среди негров. Заносчивые америкосы, бывшие россияне, зарабатывающие опасной службой Грин-карту, пытались не разозлить нас и «сохранить лицо»:

- Мы готовы оказать помощь вашему парню на нашем корабле, - первый пилот, тридцатилетняя строгая кареглазая брюнетка, смотрела с экрана жестко и бескомпромиссно, а я разглядывал голубые и розовые бусы поверх ее воротничка. Большим экстрасенсом себя не считаю, но память с предметов считываю шутя. Без сомнения, - это те самые бусы, что я оставил Вале-Рии, - мой не возвращенный долг. Как все запутано в космосе!
- Григорий.
- Да, командир, - Гришка заметно оживился, ожидая нестандартного поступка.
- Расчехли порты торпедных аппаратов. Смерть стажера автоматически похоронит медиков. Ждем бригаду хирургов. У вас десять минут.

       «Голубой» штурман уронил нижнюю челюсть на штурманский столик, засуетился руками и, задевая переборки, бросился внутрь корабля. Следом вывалилась из кресла и слоноподобно затопала, заполнив задницей половину экрана, второй пилот.
- Биг-мак ходячий, - не удержался от комментария Гришка.
- Это космический терроризм, - отчеканила первый пилот. – Вся мощь федерального флота…

- Восемь минут… – я с усмешкой провел ладонью перед экраном. – Мария, двадцать шесть, козерог, выглядишь старше. – Девушка насупилась, ее загорелые щеки налились краской смущения. – Мария помнишь сказку о Золушке и хрустальном башмачке?
- И? – поторопила Мария, но карие глаза отразили растерянность.
- Размер туфельки соответствовал только одним ножкам, и никак хрустальная обувка не смотрелась на других,... также и бусы недавно принадлежали другой девушке. Бригада готова?

- Уже отстыковались, - Мария поникла плечами, ссутулилась, ответила тихо. - Вале-Рия подарила…
- Или заплатила? - я добавил в голос насмешки, потому что знал ответ, - это важно, Машенька, беспокоит судьба невинной шпионки-шлюшки.
- Невинная шлюшка? - радостно уцепилась за слова Машенька, - сам себя слышишь?
- Невинная, потому что использовали девушку "в темную".
- А ты восстановил справедливость и использовал в открытую? - неуверенно парировала Маша.

- Поддержал традицию рыцарей работать с открытым забралом.
- Вале-Рия на корабле-матке "Техас" и с ближайшим попутным кораблем отправится на Землю, - скороговоркой произнесла Мария, опустив глаза к ходовому монитору.
- Приглашаем экипаж «Онтарио» на вечеринку в честь выздоровления больного.  Григорий, готовы к операции?
- Джумбо мешает, - Отрепьев переключил экран. Зулусский царь стоял на коленях посреди изолятора и молитвенно смотрел на Гришкину настенную живопись.
- Натали, - отчетливо прошептал Джумбо и повернулся к экрану связи, - с твоя сын, Сережья.

      Ох уж мне эти простодушные зулусы: выбалтывают то, о чем весь космос, включая мужа Натали, знал, но молчал. Теперь топ-менеджер Зверев как благородный джентльмен и оскорбленная сторона обязан начать мстить, например, нажать кнопку УДУ(Устройство дистанционного уничтожения). Хорошо, что мы давно демонтировали и выбросили в открытый космос эту подлую штуку.

      Стюарт, штурман-стрелок, оказался хорошим хирургом и, хотя поначалу затравленно озирался, опасаясь увидеть развешанные по стенам чучела американских астронавтов, но к аппендиксу подступил вполне профессионально, уверенно, и поощряемый всеобщим вниманием принялся рассказывать душещипательную историю о бедах оставшегося на Земле гламурного друга-партнера:
- Джонни актив, но маленького роста и решил удлинить ноги... А Джонни не привык и упал с высоты роста, и сломал нос и правый мизинец. Теперь не может пить мартини, потому что, держа бокал, надо отставлять палец. Мы вместе дули на сломанное место, и Джонни повторял: "Это ужас, Стюарт!"

      Моя команда сочувственно кивала, старательно сдерживая смех, и по окончании операции радостно наградила как бы парня бурными аплодисментами.
- Знакомого звали Стюарт, - "к месту" вспомнил байку Сашка Буратино. - Когда выпивал с друзьями, обязательно после пятой рюмки рвались заглянуть в паспорт, чтобы "раз и навсегда" узнать на какую букву заканчивается имя.
- Спасибо, приятель, твой звездный час, он же минута славы, - я с чувством пожал руку хирурга. - Мария, - нетерпеливо постучал пальцем по экрану, - не буду возражать, если в отчете для прессы, подчеркнете нетрадиционную ориентацию своего хирурга.
- Ваше начальство не будет в восторге, - Мария улыбнулась. - Скандал: русского космолетчика оперировал хирург-гей.
- Считай эту уступку платой за спасение нашего товарища.

      Пока мировая пресса будет "носить на руках" голубого штурмана-хирурга, новость об адюльтере в семье Зверевых потеряет актуальность, что и требовалось.

      Толстушка Джессика, второй пилот, оказалась по совместительству операционной сестрой и, принимая от Джумбо благодарность за спасение друга нежными объятиями и затяжными поцелуями, совершенно излечила нашего чернокожего друга от тоски по блондинке Натали.

Глава 22 В другое измерение

Неумелые игроки делают непродуманные
шаги и направляют игру по
непредсказуемому маршруту

      И нас, и америкосов напрягал недостаток инфы. Жадность и глупость команды «Чикаго», устроивших глобальный катаклизм и превративших громадный космический массив в «Дикое поле», подняли цену каждого байта-бита информации, пошучу, до небес или выше; а вот аппендикс Кольки-стажера свалился америкосам нежданной халявой. Теперь им уже не нужно таиться, рыская по нашим следам: сели спокойно на шею и поехали к вечному блаженству. И нам, вроде бы обязанным за спасение стажера, теперь приблудных легче взорвать, чем дипломатично «стряхнуть с хвоста».

     Утрясая организационные и политические вопросы, ни на секунду не отрывался от наблюдения за космосом. В вечном и бесконечном пространстве изменения стратегического характера происходят редко, предсказуемо и неторопливо; а вот одноразовые, одномоментные, местные "выбросы" обрушиваются внезапно, без предупреждения, ниоткуда.

     «Черная дыра» за две с лишним недели с момента взрыва стабилизировалась, оформилась; четко обозначила свои контуры-параметры, и на экране дальнобойного локатора выглядела снежно-белым перекрученным столбом, пересекающим десяток постепенно втягивающихся внутрь галактик.

      Ближняя к нам сторона «столба» венчалась обозначенной штрихами вспыхивающих звезд и метеоритов, закручивающейся против часовой стрелки воронкой, к которой оба корабля: грузовой транспорт «Надежда» и медборт «Онтарио» последовательно смещались.
- Маша, - я не выключал экран сенсосвязи с командой медборта. – Сейчас пойдем        мимо воронки через «плоский космос»; если вы с нами, лучше пристыковаться.
- Нет, - карие глаза капитана сверкнули возмущением на грани оскорбления, будто я предложил девушке переспать, не угостив предварительно шампанским; а мне казалось, что у нас уже наладилось конструктивное сотрудничество.
- Повернете назад?
- Нет!

      Два отрицания подряд колыхнули в сердце сладкую волну: два отрицания равны одному утверждению, и это правило почти не знает исключений. Розовые и голубые бусы на командире американского корабля с первого взгляда придали знакомству романтическую направленность, и взаимная тяга между мной и Машей нарастала в геометрической прогрессии.

      С девушками всегда придерживался четкой позиции: если есть чувства, обязательно о них говорил-объяснялся. Смолоду бывало не признавался, потом жалел, но однажды дал зарок всегда признаваться, вошел во вкус и начал объясняться, даже не успев влюбиться, и "прокатывало" порой, точнее, всегда.

     Иного ответа от америкосов и не ожидал: медборт «Онтарио» - разведчик, и не упустит возможности пройти с нами по кромке жизни и смерти, чтобы «взглянуть на космос снаружи», но идти за русскими, как бычок на веревочке, не позволяли великодержавные амбиции.
- Продвигаться самостоятельно ваше право, но стоит ли совершать свои ошибки, когда есть чужой опыт? - пытаясь образумить девчат, "включил юмор". – Это ни в коем случае не попытка давления или указания считающего себя старым и умным промокшего ворона с верхушки облетевшей березы, ничуть не бывало, только греющее душу стремление не упускать из виду красоток. Держитесь за нами и делайте, как мы.

      Космос постепенно сжимался сверху и снизу, расстилая, раскладывая все видимые объекты в одну плоскость… или на одну плоскость. Не осталось звезд вверху, не осталось звезд внизу; только ковер из гигантских разноцветных блесток, и гигантская воронка, в которой закручивались, проваливаясь в неведомую глубину, звезды.
- Маша приподнимитесь над нами и внимательно следите за скоростью.

      Двухмерный космос оставляет минимальные возможности для маневра: всякое отклонение вверх или вниз отзывается многократным возрастанием нагрузки, грозящей «размазать» корабль по кромке гравитационного потока, добавив дополнительную белую строчку в стену воронки.
- Так вы с нами, девушки? – корабли пока в безопасности, и я позволил себе немного игривой иронии.

      Маша, прячущая за строгостью взгляда смущение и растерянность, откровенно заводила. Девочка-отличница, поменявшая однажды игру в куклы на игру в космос, строго выполняющая наставления штурманских карт и пилотские инструкции.
- "Сорвите цветок, пока свеж и душист, иначе сам бесславно упадет состарясь," - язвительным шепотком отметился в телефоне не отрывающий взгляд от экрана Отрепьев.
- Гриша, не напрягай красивостями... место поэта в команде занято механиком.
- Вольный перевод латинской фразы, которую давно забыл, - пояснил Гришка, - но девушку развеселить необходимо для предотвращения непредсказуемости.

      Второй пилот "Онтарио" черноглазая пышечка Анжела со времени операции "заводила" Джумбо-Ваню. Зулус второй день "прожигал" взглядом экран и судорожно сглатывал слюну при каждом взгляде пышнотелой астронавтки.
- У нас заданный алгоритм прохода «черных дыр», - сухо сверкнула глазами Маша и кивнула чернокожей круглолицей напарнице, - автопилот.

      «Онтарио» полыхнул на форсаже маршевыми двигателями, и, стремительно разгоняясь, промчался над нами к космическому провалу.
- Твою мать! – благодаря североамериканским братьям…  и сестрам я стремительно превращался в записного матерщинника. – Гриша, следим.
- Вот и непредсказуемость. Зря они так, - Отрепьев буквально влип глазами в экран. – Никаких шансов… все, закрутило.

      «Черные воронки» - это своеобразные ворота в другой космос, в другое пространство, в другое время. Провалившийся корабль и экипаж не обязательно теряли жизнь и физическое тело, иногда выныривали и продолжали жить на тысячу или две тысячи лет назад или вперед, в зависимости, как далеко и долго получилось лететь в воронке.

      Закручивающийся космический мусор четко рисовал линейные направленные потоки, подхватившие «Онтарио» плотными струями, и кругами, уносящими в глубину.  Самому медборту вязкий поток уже не прорвать.
- На принятие решения десять секунд: либо проходим прямо, навсегда забыв о Колькиных спасителях, либо рискуем. Только да или нет?
- Да, - не дослушав, ответил Гришка; Сашка Буратино, сжав кулаки, шагнул от входного люка вперед; торопливо поднялся сидевший на корточках у переборки Джумбо-Ваня; незаметно подошедшая сзади Галя-Галчонок крепко обхватила за плечи.  – Поехали. Форсаж!

      «Онтарио» еще можно вытащить, дав ему возможность развернуться в потоке, а для этого ламинарные (линейные) струи нужно превратить в турбулентные (завихренные), менее плотные.
- Маша, когда промчимся перед вами, включайте форсаж и поворачивайте следом.
- Не командуй…
- Маша, красивое имя… так бы и повторял…
- А Серега - грубое…

      Транспорт «Надежда», как с трамплина, нырнул вниз, пролетел в пустоте и прорвал-взлохматил стену воронки перед медбортом «Онтарио». Девчонки не оплошали, «повисли на хвосте».

     Два корабля, отключив форсаж, пошли вперед в одной связке, настороженно присматриваясь к другому незнакомому космосу.

Глава 23 Другая реальность

Смотрим вокруг, глаза округляются

- Черт! Черт» Черт! – Гришка Отрепьев напряженно вглядывался в экран обзора передней полусферы и часто бил кулаком по колену. Обернулся в возмущении и досаде. – Все не так. Все неправильно. Так не должно быть…
- Не кипятись. Григорий, - я также вглядывался в картину незнакомого, но обычного космоса: попутно косил глазом на экран сенсосвязи с американским медбортом. Маша-Машенька недовольно в ответ хмурилась, спасай таких...
– В чем причина недоуменных взглядов, Григорий? У тебя есть причины для беспокойства?

- Нет, - ответил Гришка резко и язвительно, - просто ленивые умствования праздного после обеда ума, на подвернувшуюся нечаянно тему. Командир, мы уже десять минут в другом измерении, в другом пространстве, -  штурман-стрелок снова обвел глазами боевую рубку и, едва не по слогам, как для безнадежно тупых, прояснил свое недоумение. - На экране такие же звезды, такой же космос, пусть другого рисунка, но космос и звезды, а в кабине транспорта те же самые мы. Ненормально…
- А нормально, если бы у нас выросли рога? – удивилась из-за моего плеча Галя-Галчонок.

- А с экрана простер руки Бог, - развеселился Сашка Буратино и, пытаясь изобразить картину, протянул руки к Джумбо-Ване и пробасил. – Здравствуйте, разноцветные дети мои, приветствую вас в другой реальности.
- Другой не нада, Сережья, - забеспокоился зулусский вождь. – Давай обратно, давай, где я царь и вождь, да.
- Все в наших руках, Ванюша, - я подмигнул Гале-Галчонку, приглашая к розыгрышу. - Галочка, ты уже скучаешь без подружки Джуди?

- Очень бы хотелось увидеть напарницу, - не глядя на Джумбо, лукаво улыбнулась Галя, - как она в покинутой реальности, не обижают ли мужики-здоровяки хрупкую девушку?
- Командир, поворачиваем? - с экрана больнички-изолятора глаза наивного Кольки-стажера заблестели радостной надеждой.
- Больным слова не давали, - пошутил Сашка Буратино.

- Не больной, а выздоравливающий, - разулыбался во весь рот Колька. – Так поворачиваем?
- Эй, Сережья, давай не надо, - при воспоминании о Джуди Нигерскиллер к  зулусскому царю вернулись прежние страхи, и лицо заметно побледнело. - В этот пространство посмотрим-поищем планет, как Вуди-Руди.
- Маша, - я постучал пальцем по микрофону. – Пригласи своих на объединительное совещание. Теперь нам волей-неволей придется взаимодействовать, хотелось бы согласия в общей работе.

      Девушка повернула лицо в мою сторону медленно и болезненно тронула рукой правый висок: мигрень у девушки, шанс у рыцаря. Торопливо послал мысленную волну, и Маша устало прикрыла глаза; видимо, давно терпит.
- Маша, слушай меня. Головная боль - это серьезно. Сядь свободно, глаза не открывай. Представь покачивание моих ладоней у висков; стою позади, и ты чувствуешь тепло на коже; прихватываю боль ладонями и качаю, она качается вместе с движениями моих рук, поднимаю и плавно убираю в сторону, будто корону. Не открывая глаз, прислушайся к себе. Все.

- Никто не просил, - Маша облегченно радостно крутилась в кресле, но на меня посматривала по прежнему настороженно. Упрямая девушка. Я "перещелкнул" канал на "интим", исключая экипажи из разговора и перешел на воркующий полушепот:
- Не оценила старания, а у меня руки лечебные. Мог бы хорошие деньги зарабатывать бесконтактным массажем, - пытался закрепить победу.
- Отличный кусок хлеба на старость, - отрезала Маша, - когда из космонавтов за несоответствие выгонят.

- Извини, Машенька, за тупость и нечуткость. Не сообразил, что ты через столько разделяющих километров можешь не расслышать моего утробного нежного мурлыканья.  Поверь, оно было и есть, и сейчас выгибаю спинку и пушу шерсть на загривке в ожиданиях следующих прикосновений. Я тебя чувствую, - это факт. А ты грубиянка, надежное мужское плечо отталкиваешь.

      Машенька забавно изображала взрослость и строгость, и я не упустил случая позабавиться, поиграть с девушкой, как кошка с мышкой.
- Дожидаюсь встречи, предвкушая плавное кружение в медленном танце под звуки полузабытого, но сладко волнующего шлягера.
- Похоже на плебейские пошловатые изыски, - снисходительно улыбнулась Машенька, - приличным девушкам ближе "Сказки Венского леса".
- А вот этого не надо, - строго оборвал и сопроводил отсекающим взмахом "музыкально эстетическую отрыжку утонченной курсистки". - Ты умная, красивая все понимающая, но, когда включаешь дворянско-снобистские закидоны, во мне вскипает  пролетарское самосознание; и голоса героических предков вновь зовут к борьбе за свободу и равноправие.

      Совершенно растерявшаяся девушка, не зная, что ответить на неожиданный спич, смотрела виновато, и я с удовольствием продолжил "экзекуцию":
- В очередной раз убеждаюсь в правоте революции, погрузившей однажды на пароход и вышвырнувшей лучшую часть соплеменников, с голубой кровью и белой костью, за пределы страны.
- Допускаю, - Машенька закраснела до слез и готова любыми средствами компенсировать мои "уязвленные пролетарские амбиции". - Правящая верхушка допускала элементы барства и снобизма, но в свободном мире это считается пережитком. - В смущении девушка выглядела трогательно красивой.
- И тем не менее вылезает иногда, - заканчивая игру, добавил в голос легкие примирительные нотки. - Предлагаю дообсудить антогонистические противоречия при личной встрече, окончательно сблизить позиции и закрепить отношения дружеским сексом.

      Машенька вновь покраснела и оскорбилась, что и требовалось доказать.    Правду сказать, медборт «Онтарио» для нас обуза, и в другое время я с легким сердцем предоставил бы американцу свободу множить ошибки, но из кресла первого пилота нарочито хмурилась, изображая опытного взрослого космонавта, Маша-Машенька-Машулька и часто трогала и поправляла на шее голубые и розовые бусы, мои неоплаченные секс-векселя, а я мальчишка обязательный и всегда возвращал долги. Интересно, знала ли девушка «цену вопроса»?
- Даже не надейтесь давить и управлять, мужскому шовинизму нет места на американских кораблях, - негодующая Маша пулей выскочила из кресла, и мой мужской экипаж торопливо направил глаза в экран сенсосвязи.

      При стройной тонкой фигуре массивные высокие бедра велосипедистки или конькобежки, возбуждающе обтянутые блестящей голубой тканью комбинезона;  аккуратные высокие грудки-яблочки, чутко вздрагивающие на каждом движении, и строгие, широко расставленные серые глаза над прямым тонким носиком и пухлыми резко очерченными губами. Джумбо даже застонал, плотоядно облизываясь.
- Сережья, попроси, и Анжела встанет…

      Зулус Джумбо при каждом сеансе связи торопливо придвигался к экрану и начинал с объемной Анжелой нескончаемый воркующий диалог со страстными взглядами и обещающими причмокиваниями.
- Машенька-солнышко, прими уверения в почтении, но мы вместе попали в трудную ситуацию, - я игриво подмигнул девушке и на чистом глазу соврал. - Без вашей помощи нам не выбраться. Поработаем вместе?
- Нет! – твердо возразила Маша, - Америка не бросает свои корабли, и мы уже связываемся с рейдером «Техас». До встречи.

      Картинка рубки на экране сенсосвязи замерла и начала распадаться на множество разноцветных квадратиков. Монитор кругового обзора отразил вспышку запускаемых маршевых двигателей медборта «Онтарио». По широкой дуге развернув корабль, девчонки двинулись в обратный путь.
- Дуры, - на этот раз негативно отозвался об американских космонавтках Сашка Буратино. – Не осмотрелись, не подумали. Пошли бы за нами и выбрались без проблем.

- И ты, Сашка? – Галя-Галчонок, возмущенно сжимая кулачки, встала против двухметрового механика, с трудом дотягиваясь макушкой до его плеча. – Ты тоже считаешь женщин ниже мужчин?
- Я? – и без того не быстрый умом Сашка растерялся и начал беспомощно оглядываться.
- Удел женщины: кюхен, кирхен, киндер,(кухня, церковь, дети) - неуместно пошутил Отрепьев, и Галчонок «взорвалась» благородным негодованием.

- Феминофобы, женоненавистники, - презрительно морщила губы Галчонок, - если девчонки пожалуются в Международную лигу женщин, я выступлю на их стороне,... и расскажу о пытках. – Отдельно отнеслась ко мне.
- Ми любит женщина, - попытался оправдаться Джумбо, но только "подлил масла в огонь". - Спать с Анжела, пока смерть не разлучает.
- Кобели, - разъярилась Галчонок, - женщины вам нужны для плотских утех.
- Похоже, у нас завелась «пятая колонна», - сокрушенно отметил Отрепьев.
- Мягче надо к мужикам, - всерьез обиделся и упрекнул Сашка, - а не как ты.

- Шутки в сторону, - подавляя смех, взглядом собрал внимание команды. – Общая задача: определяемся во времени и пространстве.
- Чтобы измерить, требуется мерка, - разговор перешел от абстракций к конкретике, и Сашка Буратино сразу успокоился и «растормозился». - Например, чтобы узнать рост, прислоняемся к мерной планке.
- Найти эталон для сравнения, - поддержал Гришка.
- Точка отсчета, - едва не влезая головой в монитор, торопливо поспешил высказаться Колька-Стажер. Парень, скучая в больничке-изоляторе, все время оставался на связи с центральным постом.

- Не трудно, - по-обыкновению, съязвил Отрепьев, - методом случайных чисел выбирается произвольная точка, которая движется по непредсказуемой траектории.
- Из космической дали нашей точкой отсчета может быть только Земля-матушка, - неожиданно взгрустнул Сашка Буратино.
- Мы задачу решаем или стихи пишем? – удивился Отрепьев. – Хотя механик прав, Земля - достойный эталон. Командир?
- Только одностороннюю связь, чтоб не вообразили, будто слушают пришельцев.
- Ее нет, - не сводя глаз с монитора, Гришка водил пальцами над голографической «клавой» локатора, - командир, Земли нет.

- Земли нет нигде, или только там, где рассчитывал ее увидеть?
- Торможу, - повинился Гришка, торопливо изобразил на большом экране масштабную «Паутину» с транспортом «Надежда» в центре и начал методически сканировать пространство по секторам. Выдохнул облегченно. - Есть, командир.
- Занимайся, а нам феминисток вытаскивать.
- Думаешь, уцелели? – Сашка опасливо покосился на Галю-Галчонка.
- Масса у «Онтарио» ничтожная, отделаются синяками.

      Все время дискуссии я наблюдал на мониторе локатора полет медборта «Онтарио». Как и ожидалось, девчонки вернулись к «Черной дыре», рассчитывая подняться вдоль столба и попытаться прорваться обратно в «плоский космос» на краю черной воронки. Примерно то же самое, что снизу пробить лед, сковавший поверхность озера.

      Медборт «Онтарио, завершая широкую дугу, ударился по касательной о пограничный слой сжатого вращением пространства, получил резкое ускорение и   падал, пересекал наш маршрут безжизненной, неуправляемой металлической массой.
- Судьба хранит умом убогих, - философски прокомментировал я, и, прихватив Галчонка за талию, притянул упирающуюся на колени. - Оставить упрямых самих выпутываться или разрешишь спасти?

Глава 24. Все болезни от нервов

Диагноз "безнадежен" сменился
на "стабильно тяжелый"

      Американский медборт "Онтарио», беспорядочно кувыркался, падал, пересекая наш маршрут.
- Как желтый лист на ветру в осеннем парке, - заворожено глядя в экран, выговорил Сашка Буратино.

     Среди напряженной работы, иногда возникают моменты тишины, именно в такой и угодила «поэтическая» реплика. Пауза продлилась общим недоуменным осмыслением и обвалилась сумасшедшим хохотом: подобных сравнений в своей истории космонавтика наверняка не слышала. Сашка смутился и налился малиновым цветом до корней волос.
- Грустный мир поэта не вовремя заметила спешащая по своим заботам толпа, - торопливо откомментировал Гришка Отрепьев.

      Выполнив маневр уклонения, отпустил штурвал. Нежно притянул Галю за плечи, и радостно почувствовал ответное теплое движение.
- Уже почти перестала злиться, - улыбнулась Галчонок.
- И сразу не нужно было напрягаться, - уверил "на чистом глазу". - Привыкай в начале гнева трогать рукой; нащупаешь белое, теплое и пушистое - это я, и поймешь, что данная субстанция не может иметь плохих намерениев.

- Сейчас поверю, - радостно засмеялась Галя моему признанию. - Только лапшу с ушей стряхну.
- Слушай Колькины подсказки, - я передал девушке штурвал, и кивнул на внимательно наблюдающего с  «больничного» экрана стажера. - Рулями работай плавно и предсказуемо, чтобы у пациента швы от нервных нагрузок не разошлись. Джумбо, собираемся.

      Гришка Отрепьев, водя пальцем по монитору, торопливо рассказывал о маршруте движения в чужом корабле:
- Заходите через дюзы, вскрываете переборку машинного зала и сразу завариваете  за собой дыру. Дальше только отсечные люки с формальным кодом доступа.

      Джумбо-Ваня еще ворочался в кабине космошлюпки, умащивая свое большое тело в кресле, когда я легко оторвал ракетку от корпуса «Надежды» и, выполнив широкий разворот, с ходу пристыковался к причальным крюкам медборта «Онтарио».

       Методики проникновения в чужие корабли отрабатываются и совершенствуются постоянно.  Космический десант, как правило, вламывается, прожигая лазерным резаком обшивку корабля, напрямую в боевую рубку или машинное отделение.

     Нам необходимо сохранить герметичность корабля, залог выживания, находящегося в бессознательном состоянии экипажа, и потому забрались через кормовую часть. Формальный код - это код домофона, когда пользователь набирает первые пришедшие в голову цифры: три, пять, семь - наиболее употребительная комбинация. Легко открывая межотсечные люки, добрым словом вспомнил учителей в Школе Космолетчиков: хорошо учили.

      Обстановка в боевой рубке не удивила. Удар снизу о воронку «черной дыры» выбил, оборвав привязные ремни, экипаж «Онтарио» из кресел и разбросал по рубке. Тела двух девушек и «голубого» штурмана-хирурга лежали на полу. Маша пыталась шевелиться, двигала рукой, возвращаясь в сознание.
- Давай, Джумбо, вспоминай средства народной зулусской медицины для лечения болящих.
- Там-Там нет, - возразил, горестно разглядывая поверженный экипаж, зулус.
- Где-где нет? – искренне удивился я, усаживаясь в кресло первого пилота.
- Там-Там – лечебная барабан, - пояснил Джумбо. – Там-Там бьем Бум-Бум -  мертвый встает.

- Вот дикари. По щекам похлопай, а лучше погладь: штурману-красавчику должно понравиться; Анжелу по заду хлопни, только сам не возбуждайся, – убедившись в исправности оборудования, включил экран сенсосвязи с «Надеждой». – Галчонок, держи штурвал ровно, стыкуем корабли.

     Плавно «притер» медборт к стыковочному узлу на корпусе «Надежды» и дружески мигнул глазом загоревшейся на приборной панели сигнальной лампе. Встав с кресла, поднял на руки Машу, чувствуя телом томное возбуждающее тепло женского тела, но, заметив ревнивый взгляд Галчонка, поспешил оправдаться:
- Не случалось до сих пор медиков лечить.
- Никакой разницы, - сказала, как отрезала Галя. – Хоть бы совесть поимел: уже пять минут девушку нянькаешь-лапаешь, еще поцелуем оживить попробуй... Елисей-самец. Положи в кресло и подключи автодиагност. Пользоваться умеешь?
- Не в лесу родились, - изображая лицом обиду, легко соврал в ответ.

     Автодиагност – отличная американская машинка – шесть датчиков на конечностях и голове мгновенно высвечивают подробный реестр недомоганий, а, главное, дают перечень и последовательность действий врача и очередность введения медикаментов. Всем троим пострадавшим пришлось восстанавливать гемоглобин, ликвидировать авитаминоз, нормализовать сердечную деятельность. Стресс и сильнейший удар состарили ребят на пару лет и резко истощили силы организма.

     Джумбо-Ваня оказался ловким медиком, нежно массировал коричнево-темную гладкую кожу на обширных ягодицах Анжелы и заботливо протирал ваткой со спиртом места уколов. Быстро сделали необходимые инъекции и оставили ребят набирать силы в оздоравливающем сне. Зулус занялся изучением американской кофеварки, а я вернулся в кресло первого пилота, позвал Гришку Отрепьева:
- Как Земля? Далеко ли сместились?
- Терпимо, - радостно заморгал в монитор усталыми глазами Гришка. - В пределах допустимой погрешности. Конкретнее, сегодня утром взлетели с Вуди-Руди.

- Две недели блужданий по космосу псу под хвост... Другая тема, я не сказал, а ты в последнее время тормозишь, не догадался, конечно…
- Обижаешь, командир, - Гришка попытался сделать оскорбленную мину, но веселое возбуждение не позволило. – Планета Меларус нашлась. Китайцы еще не взлетели, и я потребовал от твоего имени разгрузить фелексин обратно. Сейчас желтолицые догружают освободившееся пространство лягушками и тритонами и ждут от тебя официального запрета на вывоз фелексина и разрешения на взлет.
- Удивительная покладистость.
- Они «реально боимся», - передразнил Гришка.

- Пошли китаезам факс, и пусть уматывают. Предупреди о ждущем перед Луной «Клондайке».
- Ждал: скажешь или нет, - Гришка насмешливо смотрел мне в лицо.
- Неужели я настолько деградировал и в легкую подставляю под удар невинных?
- Цинизм и жесткая брутальность из тебя потоком прут.
- Гриша, ты выплескиваешь накопленное и скрытно в душе сберегаемое?
- Не ищи во мне обид, и не относись настороженно, командир, - Гришка вздохнул, - когда швыряю камень в прежнюю дружбу, я не достаю специально приготовленный из-за пазухи, просто хватаю первый попавшийся из-под ног. Все честно. Ты изменился и не в лучшую сторону, Серега.

- Не заговаривайся, брат. Уж больно строг ты, а китаезы далеко не ангелы, передумал: пусть нас дождутся, - попытался смягчить слова улыбкой. – Обо мне потом. Свяжись с Русским подворьем на Меларусе. Спроси Федора, как перенесли взрыв. Передай привет Джуди Нигерскиллер.

      За спиной шлепнулся о пол пластиковый стаканчик с кофе, а следом рухнуло большое тяжелое тело. Пришлось срочно делать противо стрессовые инъекции зулусскому царю, благо, Анжела очнулась и ненавязчиво оттеснила в сторону, приняв на себя заботу и лечение чернокожего гиганта. Лукаво подмигнув, утвердила зулуса на ногах и, нежно-утробно воркуя, повела в глубь корабля.
- Нельзя же так, командир, - проводив глазами парочку, весело упрекнул Гришка. - Джумбо, услышав о Джуди, едва медвежью болезнь не заработал.

- Медвежья болезнь лечит нервы. Это прекрасно знали врачи Эпохи Возрождения и пользовали больных исключительно клизмой и кровопусканиями, - вмешался в разговор Колька-стажер, которому упоминание о Джуди Нигерскиллер явно приподняло настроение.
- Все болезни от нервов, - посетовал, улыбнувшись Галчонку, - надо срочно чего-нибудь успокаивающего съесть; или сам начну безадресно материться в пространство, которому и дела нет до накопленной мной злости.

     Теперь корабли соединял открытый в обе стороны стыковочный шлюз, и дорога в центральный пост «Надежды» не заняла много времени.

Глава 25. Новые обстоятельства

Не горюйте о местах и временах: они не исчезают,
только обретают иное качество.   
Мы живем и работаем в космосе, то есть,
в бессмертии: мне все труднее скрывать
от читателей, что по космосу можно
двигаться не только через пространство,
но и через время - это зависит от скорости и направления.

     Связка из транспорта «Надежда» и медборта «Онтарио» потихоньку-полегоньку,  в досветовом режиме, дрейфовала к Меларусу. "Глубина погружения" составила примерно две недели в будущее, и корабли оказались на одной временно-пространственной ступени с планетой. Теперь предстояло объединить заинтересованные стороны и начать выравнивать пространство и время с далекой Землей, попутно разбираясь в сложившейся ситуации.

      Американские астронавты: «голубой» штурман-стрелок-хирург Стюарт и Маша -первый пилот, спали, набираясь сил после удара о пространственно-временной барьер. Второй пилот Джессика обихаживала и приводила в чувство нашего зулуса Ваню-Джумбо, проявившего душевную и физическую слабость при упоминании о Джуди Нигерскиллер. Гришка Отрепьев неустанно сканировал пространство, сравнивая и увязывая незнакомые картины в единое полотно, на котором еще предстояло найти и открыть дверцу в прошлую жизнь. За обедом штурман попытался объяснить нам ситуацию:

- Получилось нечто вроде временной лестницы: мы попали на одну из верхних ступенек, а находившиеся вблизи эпицентра провала-апокалипсиса, нырнули глубже всех. Бог весть, где теперь их искать.
- Слово «нырнули» имеет определенно направленное значение, - отметился с больничного экрана  штатный энциклопедист Колька-стажер. - Нырнули, значит, провалились в прошлое.
- Снимаю  шляпу, - Гришка салютнул вилкой с намотанными на зубцы спагетти. – Не устаю отмечать недюжинные предпосылки к аналитическому мышлению у нашего второго пилота.

      Вроде бы и не сказал Гришка ничего обидного, но стажер мгновенно закраснел в смущении, а команда захихикала, в очередной раз убедившись, что перебивать записного насмешника чревато.
- Планета Меларус «нырнула» на две недели вперед, где мы ее и догнали, благодаря гонору и тупой упертости дорогих сердцу командира американских пилотесс.

- Гриша, не отвлекайся и не нарывайся, - в полемическом задоре Отрепьев намекнул на мой интерес к первому пилоту "Онтарио" Машеньке; пришлось оправдываться. -   Девушки спасли нашего товарища, а Джессика, второй пилот, судя по ритмичному вздрагиванию корпуса корабля, прямо сейчас проводит антистрессовое мероприятие и становится супругой нашего Вани-Джумбо.
- Серега, не опошляй? – возмущение Гали-Галчонка вновь привнесло струйку веселья. - Джессика из уважаемой семьи добропорядочных мормонов... .
- Галчонок, ни сном, ни духом. Уверен в чистоте помыслов зулусского царя.

- Разделяю уверенность об отсутствии между молодыми секса, - торжественно поддержал Отрепьев, пряча смешинку за прищуром серых глаз, - максимум, невинные целомудренные разговоры о личном..., платочек потеребить; но давайте к делу:   очень возможно, что взрыв распространился равномерно во все стороны пространства и времени. Прошу принять как гипотезу.
- А если не примем? – неуместно, видимо, чтобы не молчать, возразил Сашка Буратино.

- Вопрос обоснуй, - Гришку Отрепьева ветром подбитыми репликами с мысли не сбить. Сашка беспомощно оглянулся и, не встретив поддержки, промямлил.
- В смысле, нам бы снова в прошлое, типа, откуда взяли, туда и…
- Губа не дура, но и я не истина в последней инстанции, только подаю темы для размышлений, в том числе и командиру, - отметил Гришка, очевидно, собираясь продолжать буффонаду и стопроцентно использовать свою минуту славы; пришлось вмешаться:

- Пространство и время поработали на нас: образовали пазухи-карманы другой временной реальности, куда мы и залетели, прорвав оболочку, и откуда не смогли выбраться наши американские коллеги…
- И сейчас зализывают синяки и шишки, - снова подал голос Колька-стажер. – Пазухи и карманы по другому называются «под-, над-, гипер-пространством».
- Устами младенца, - обернувшись к экрану вполоборота, ревниво снасмешничал Гришка. – Но все эти чужеродные друг другу карманы, пазухи и сгустки  укладываются в единую систему координат и, следовательно, легко могут быть просчитаны, найдены и увязаны одной тропинкой, которая и выведет нас в пространственно-временной континиум, знакомый и привычный с самого рождения.

- Бездоказательно, - сказал, как отрезал, Колька-стажер; самолюбование Отрепьева  здорово разозлило парня; он даже приподнялся с кушетки. - Бездоказательно и неубедительно. Претензии на парадоксальность, и алогичные изыски праздного ума.
- Как-как? - Сашка Буратино вилку опустил и остался с открытым ртом, услышав связку из такого количества «умных» слов. Толкнул Гришку локтем. – Давай, ответь за разговор по-пацански.

- Метель-вьюгу видел? - Гришка Отрепьев праздновал победу. – Основная масса снега летит вперед, но там и здесь образуются смерчики, циклончики, тайфунчики,  завихрения, в которых крутится множество снежинок, отбившихся от основного потока. Они задержались в другом пространстве и в другом времени, но остались в той же системе координат, - мы видим это невооруженным взглядом.
- Визуально, - поддержал Сашка Буратино.

      Собиравшая посуду Галя поставила тарелки на стол и захохотала, следом заулыбались и остальные. На больничном экране старательно сдерживал смех, оберегая послеоперационные швы, Колька-стажер, разом зауважавший штурмана, наглядно и просто показавшего выход из сетуевины.
- Григорий, вызывай Меларус. Отставить! Экраны кругового обзора! - связка из кораблей уже не вздрагивала, а беспорядочно тряслась. Как бы ни были безудержны в сексе негры-гиганты Джумбо и Джессика, вибрацию, раскачивающую конструкцию из двух межгалактических транспортов, они устроить не могли.

      Свет бортовых огней и прожекторов-искателей заскользил по обшивкам кораблей. Лучи, срываясь с титановой серебристой поверхности упирались, обрывались в пустой черноте космоса. На первый взгляд, ничего необычного, но медборт «Онтарио» беспорядочно дергался, поворачивался, будто невидимая рука пыталась отломить-оторвать его от стыковочного узла.
- К бою! Скафандры. Галя, буди америкосов. Саша, перекрой шлюзовые камеры между кораблями. Гриша, ищи позади «Онтарио».
- Почти нашел, - Гришка задействовал камеру и прожектор с нашей кормы и осветил над американцами корабль, похожий на большую консервную банку, – явно не земного происхождения.

      Агрессор опустил на корпус «Онтарио» луч-трубу, двухметрового диаметра, прожег обшивку и, как пылесосом, втягивал в свое нутро наших заокеанских братьев. Медленно поворачиваясь во всех плоскостях, неторопливо плыли в ярком луче первый пилот медборта "Онтарио" Машенька, трогательно умостившая под щекой правую ладонь; игриво отмахивающийся от невидимого противника "голубой" штурман Стюарт; не успевшие расцепить страстных объятий в "мессионерской позе", полуодетые зулус Джумбо и второй пилот Джессика.
- Не слабой ширины лифт у пришельцев, - прокомментировал Отрепьев, - задница второго пилота даже не чиркнула.
- Гриша, заведи управляемую торпеду с тыла.
- Надеешься победить?
- Нет, подожду пока нас всосут и утрамбуют в пластиковый контейнер для биологических образцов. Пошел!

      Воевать на столь малом расстоянии атомным оружием опасно, но я надеялся укрыться от взрыва за корпусами пришельцев и американцев. «Большая консервная банка» некоторое время игнорировала идущую по большому кругу торпеду, потом ухватила в лучи нескольких прожекторов. Гришка напрягся, засуетился, ко лбу прилипли мокрые пряди волос.
- Командир, отжимают.
- Взрывай.

     Ядерная вспышка осветила космос позади инопланетного корабля, разом обрисовав контур, многократно превышающий размеры "Надежды". Под ударом взрывной волны, чужак заметно просел, сокращая расстояние до американца, погасил луч-трубу. На противоположной от нас стороне светило нешуточное пламя от горящего металла. Махина сорвалась с места и стремительно разгонялась.
- Торпеду.
- Есть, - Гришка, хищно вглядываясь в экран, вновь заводил снаряд сверху. – Не успеваю…
- Рви!

      На расстоянии прямой видимости вспышка взорвала, осыпала центральный экран передней полусферы. Правый и левый мониторы-хамелеоны выдержали, затемнились и показали ответный выстрел с «консервной банки», - продолжительный слепяще-белый луч. Я резко сработал штурвалом, загораживая транспорт американским медбортом.
- Все, можно открыть глаза, - вздрагивающими пальцами отстегнул и сбросил шлем скафандра. Оглядел экраны и мониторы кругового обзора.

      В пустынном спокойном космосе транспорт «Надежда» продолжал дрейфовать к планете Меларус с досветовой скоростью. На левом экране дымился стыковочный узел-шлюз, с которого бесследно исчез-испарился американский медборт «Онтарио».
- Твою мать! Форсаж! - ткнул кнопку перевода кресел в антиперегрузочный режим и направил транспорт в след "Большой консервной банке". – Приготовиться к переходу светового барьера. Общий вопрос: что это было?
- Летающая тарелка, - мгновенно отозвался Сашка Буратино.
- В форме консервной банки, - не замедлил «приколоться» Гришка Отрепьев.
- Однообразите, ребята, - я повернулся к «больничному» экрану. – Коля, сверкни интеллектом.

- Корабль, будто вытянулся перед рывком, а потом снова собрался в диск, - торопливо поделился наблюдением Колька-стажер.
- И я заметил, - поддержал Сашка, - как из рогатки сам себя выстрелил.
- А реактивной струи не было, - внесла лепту Галя.
- Интересный момент. Гриша, наблюдаешь?
- Догоняем, - обиженно проворчал Отрепьев: в однообразии оригинала штурмана до сих пор не упрекали. – Догоняем, потому что консерва в агонии, экипаж эвакуируется в космошлюпку, которая сейчас удерет.
- Причаливаем. Абордажные захваты.

     Серебристый диск, диаметром чуть более нашей длины, отделился от «консервной банки», и я мгновенно «притер» на его крышу транспорт «Надежда».  Абордажные буры, с алмазными долотами, за секунду прогрызли обшивку чужака в четырех точках и намертво притянули корабли друг к другу.
- Реверс, - теперь требовалось убраться от горящей внутри и набирающей давление и температуру «Большой консервной банки». – Приготовиться к циркуляции. Курс на Меларус.
- Командир, а кто у кого в плену? – съязвил Отрепьев, продолжая мстить за  «однообразие».
- Кофе попьем, и начнем, помолясь, разбираться, кто из нас добыча, - я улыбнулся Галчонку. - Поработаешь для народа?

     Экран обзора задней полусферы заполыхал вспышкой от взорвавшегося инопланетного корабля.

Глава 26 Есть контакт

Не поверите, у них несколько глаз,
а носов - и не сосчитать
Слухи и сплетни о "зеленых человечках"

                Верить и надо, и хочется, но не верится

      О случаях встреч и столкновений с инопланетянами на Земле среди обывателей и ученых обывателей бродило множество никем и ничем не подтвержденных слухов и домыслов. Временами будоражили умы аудио и видео материалы сомнительного происхождения.

      Нас в школе Космолетчиков готовили к практической работе, и преподавали материал, который можно увидеть, ощупать, потрогать; осязать всеми пятью чувствами. Об инопланетянах такого материала не было: либо недюжинное умение альтернативной разумной жизни скрывать свое существование, либо допустить мысль, что мы одиноки во вселенной.

      Теперь материальное опровержение второго утверждения, крепко принайтованное четырьмя абордажными «кошками» к нашему борту, звало к исследованию и познанию.
- Хотелось бы определить принцип действия, - отметился с «больничного» монитора Колька-стажер, - вид топлива, тип двигателя…
- Скорость по прямой, - Сашка-механик, едва не подпрыгивал от возбуждения. - Легко их "сделаем", если по чесноку...

- Только сначала познакомимся поближе, - в тон продолжил Гришка и обернулся ко мне. – Америкосов вытащим, зулуса освободим, и пусть катятся блюдцем, благо, жесткого пинка уже получили. Саша, как?
- Не согласен, - категорично отмахнул ладонью механик. - Люди проходят по жизни в поисках путей к душевному сближению…  и мы должны использовать шанс для установления контакта, возможной дружбы и тесного общения... в перспективе.

      По мере Сашкиного высказывания стоящая рядом со мной Галя все более прислонялась к плечу, но от "перспективы" просто прилегла без сил и засмеялась, всхлипывая и вытирая кулачком слезы. Удивительно, как неуместно и смешно звучат из Сашкиных уст "глубокие" высказывания. Я прижал девушку к себе, тронул губами реснички на круглых глазах:
- Поможешь? - и Галчонок прислонилась, будто перетекла в меня. – Просто, будь рядом.

      Сверхчувствительность в меня природой заложена, и преподаватели Школы космолетчиков не оставили без внимания уникальные способности. Три штатных медиума неустанно оттачивали умение считывать инфу с предметов, воровать сведения из мозга ближнего; управлять сознанием живого объекта: не обязательно человека, не обязательно мыслящего.

      Прямых доказательств внеземного разума не было, но подготовка к возможным контактам с экзотическими объектами велась постоянно. До «перетереть за жизнь», как правило, не поднимались, но восприятия подопытными элементарных команд добивались в обязательном порядке.

      На семинарах и практических занятиях полагалось настроить на дружеский лад любого «собеседника»: кошку, собаку, дождевого червя, муравья, белого медведя, комнатную герань. Выполняя задание, приходилось едва ли не из кожи вылезать, поскольку «гребаная геранька» дружески отзывалась только на плавные колебания температуры от двадцати одного до двадцати трех и обратно…
- Приготовиться выходить и сражаться на воздухе. Саша, будь готов задействовать сто процентов защиты. Галя. Следишь за автопилотом. Стажер, …
- Я, - Колька-стажер «влип» глазами в монитор, попытался приподняться с кушетки, демонстрируя готовность к свершениям.
- Заблокируй отсек и выздоравливай. Прекращаем праздную болтовню. Работаю.

      Предстояло мысленно проникнуть, оглядеться, если получится, «пообщаться», с экипажем «тарелки». С земными кораблями многократно проделывал подобное и выигрывал космический бой, придерживая в бою команды пилота или сбивая прицел штурмана-стрелка, но для взлома и сканирования незнакомого объекта моей энергии могло не хватить.

      Потому и попросил быть рядом Галю. Галя-Галчонок, проверенный «энергетический донор», рядом с ней я «искрил и светился» во всех смыслах этих слов: становился сильным, ловким, умным и, наверное, красивым, судя по ласковому обожающему выражению почти круглых глаз.

      Уперся взглядом в панель управления, настраивая внутреннее зрение, и вздохнул с облегчением: инопланетники не удосужились обыскать пленных. Голубые и розовые бусы, уже прочитанные мною раньше, четко показали пленников. Джессика, Маша, Джумбо и штурман Стюарт, касаясь друг друга спинами, сидели в прозрачном тетраэдре в центре корабля и неподвижно смотрели прямо перед собой.

      Я кивнул, и Отрепьев торопливо щелкнул тумблером сенсоэкрана. Теперь картинку через меня мог наблюдать весь экипаж.
- Похоже на анабиоз, - выговорил Колька-стажер.
- Командир, переборки покажи, - засуетился Сашка Буратино, видимо, уже намечая пути штурма.

      Легко сказать. Лучи преломлялись в многочисленных бусинах и стенках тетраэдра. Мелькнул потолок «тарелки» и «лапы» абордажных «кошек».
- Обшивка не толстая, - прокомментировал Сашка, - проломим.
- Даже не думай, ребята без скафандров, - возразил Гришка. - И зеленых человечков посмотреть не мешало бы.
- Симпатяги, на осьминогов похожи, - обратил наше внимание Сашка. Пять разноцветных теней появились около тетраэдра ниоткуда. – Цвет странный.
- Слишком яркий, - подтвердила Галя, - мультяшный, а руки-ноги длинные, как щупальца.
- Цвет переливается, - воскликнул Гришка, - хамелеоны.

      Действительно, за минуту цвет всей группы переливами поменялся от светло-желтого до сине-фиолетового и багрово-красного и вновь вернулся к желтому.
- Они в прозрачных скафандрах, - догадалась Галя.

      Я предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию, и тронул Галчонка за плечо: как говаривали наставники: "В глаза ближних нужно заглядывать глубже", - и требовалась максимальная энергия, чтобы убедить братьев по разуму в нашей мирности и нестрашности, а потом и протоптать тропинку к общению. Быстро отсканировал путь через изменение цвета: белый, желтый, зеленый – дружба, согласие, надежда -  человечки приняли установку, снизили интенсивность переливов и ровно отсвечивали заданной палитрой.

      Начался двусторонний процесс: на экране возникли две поднятые руки с открытыми четырехпалыми ладошками, и я от души мысленно поблагодарил своих учителей, так хорошо угадавших методику контакта с братьями по разуму.   

      Поднятые руки, открытые ладони, широкая улыбка формируют в мозгу сигнал дружелюбия. Помнится, таким приемом мне удалось убедить в своем миролюбии злобного непредсказуемого шершня – осу-убийцу пчел.

Глава 27. Трудности общения

Человек обезьяне не Бог,
равно и обезьяна человеку никто.

     Решение всякой загадки-задачки-головоломки начинается с нахождения отправной точки, кончика нити, потянув за которую, можно распутать весь клубок.  Два-три сигнала, одинаково понятые мной и щупальцерукими братьями по разуму вполне могли послужить ключом к началу общения.

     Контактер-переводчик, вживленный в мочку уха жидкий кристалл, обязательный инструмент космонавта. Хранит в памяти более двух тысяч земных языков и диалектов, на базе которых методом сравнительной лингвистики, легко приспосабливается к любой незнакомой речи.

      Материала для сравнения достаточно: «мертвые» языки, носителей которых «добросовестно» изжили соседи по планете; экзотические, которые могли признать родными два-три-десять индейцев на забытых Богом и людьми островах в океане.  Языки без шипящих, без гласных, без согласных; с беглым ударением и закрепленным; музыкальным, похожим на птичий щебет…

      Контактер-переводчик не мог пожаловаться на недостаток материала для синтеза удобоваримого языка общения с «консервонавтами», как обозвал наших инопланетных визави насмешник Гришка Отрепьев.

      Умная машинка, опираясь на язык жестов и цветовое выражение эмоций, определилась за пару минут и выдавала ответы не только голосом, но и подстрочником на сенсоэкран. Язык оказался близок наречию индейского племени Акало, обитающему в Южно-Американских джунглях.
- Допускаю, что ребята знают о нас больше, чем мы о них, - предположил Гришка.
- Не исключаю, - значительно прищурился на экран Сашка Буратино.

      Сашкину привычку запоминать и при случае козырять, чаще не к месту, «умным и красивым словом» команда без внимания не оставляла. Гришка и Галя переглянулись и прыснули смехом.
- Работаем, - переждав смешки, я потянулся к штурвалу; теперь связь обеспечивала техника, можно вернуться к управлению кораблем. – Выясняем желания пленных и находим точки соприкосновения.
- И у них наши ребята, - напомнил Гришка, присматриваясь к сенсоэкрану, на котором четырехпалая ладошка рисовала звездную карту и маршрут. – Меларус! – Гришка возбужденно ерзал в кресле, сверяя карту на экране со своей рабочей. – Точно, командир.
- Совпадение интересов облегчает диалог, - я повернулся в кресле и, показывая рукой, назвал по именам свою команду.

      Ответ ждать не заставил. Контактер-переводчик справлялся неплохо, но приходилось дофантазировать отдельные слова. Знакомство прошло легко, и дальше «по накатанной» визави рассказали свою историю.   

      Оказалось, Меларус – родная планета «зеленых человечков», а земляне до сих пор не столкнулись с аборигенами, потому что меларусцы жили под куполами, которые земляне принимали за ледяные полярные шапки и до сих пор умудрились не исследовать:
- Вы нас не трогаете, мы Вам не мешаем.
- Логика, как у  желтолицых братьев из поднебесной, - отметил Гришка, и, добавив в голос агрессивности, подался лицом к экрану. – Зачем америкосов забрали? -  Зеленые человечки мгновенно возбудились и начали перемигиваться всеми оттенками красного. - И уже не надо долго подбирать матерные слова и неприличные выражения, - прокомментировал Гришка. - Америкосы-таки сунули нос под полярные шапки, а цвет у братьев по разуму основная эмоциональная единица.

- Очень удобно, - размечтался Колька-стажер, - подходишь к девушке, окрашиваешься в зеленый цвет надежды, а красавица уже согласно побелела.
- Взлетели на розовом облачке любви, - язвительно включился Отрепьев, - и нарожали новых зеленых человечков.
- Как вы на Вуди-Руди, - засмеялась Галя, - только одно на уме.
- А мне нравится, - вклинился Сашка Буратино. - Показали зеленую ладошку, значит, накормят, показали красную - в ухо дадут.
- Командир, - официальное обращение мгновенно оборвало легкомысленный треп. - Посадочная глиссада. Отпустим пришельцев?

      Доклад прервал мощный рывок «тарелки» вниз и вправо.
- Грубо, - штурвалом и тягой я компенсировал попытку инопланетян освободиться, – похоже, близость к родному стойлу перевозбудила. Галя, помаши перед экраном ладошкой. - Новые беспорядочные потяжки рвали штурвал. - Включай, Галя, волшебную улыбку.
- И спой чудикам, – не замедлил вставить свои «две копейки» Отрепьев.
- Хорошая мысль. Быстро распакуй в фонотеке что-нибудь струнное.
- А-а-а, - растерянно тянул Отрепьев.
- Это приказ, Гриша. Умение напеть, а лучше наиграть на струнах души, не одно сердце взломало.

      Первые аккорды прекратили рывки, как по мановению, а красные фигурки на сенсоэкране побледнели и сменили цвет на салатовый. Только самый маленький из щупальценавтов отвалил в сторону и сердито отсвечивал бордовым.
- Оппозиция, - пробасил Сашка Буратино, помолчал и с удовольствием выговорил. – Диссидент.
- Угадал с музыкой, - я дотянулся рукой до Галиного плеча. – Помнишь?
- Еще бы, - Галчонок обернулась, из почти круглых глаз пролегли по щекам дорожки слез. – Тогда казалось не всерьёз, и встреча не за горами.

      В день отъезда Галчонка столица ждала великих музыкантов, и эта мелодия буквально наполняла город: дома, салон таксолета, аэропорт. Мы веселились, не представляя, что разлуки затягиваются иногда надолго, порой навсегда; наша продлилась десять лет.
- Спасибо, Гриша, угодил.
- Старался, - Гришка усмехнулся. – Вру, не старался: первую попавшую включил: Ремо Джадзотто, адажио соль минор для струнных инструментов и органа, известное как Адажио Альбинони, исполнение группой «КВАТРО».
- Как-как? - растерянно развел руками Сашка Буратино. - Столько слов не запомню, на бумажку запиши.

- Обязательно, - Гришка улыбнулся каким-то своим мыслям. - Слова вторичны, и могут служить добру и злу; открывать истину и затемнять. Можно долго об этом говорить, но это будут только слова, которыми мы играем, скрывая свои мысли и замыслы. Отпустим пришельцев?
- Нет. Пригласи в гости и попроси не дергаться. Заодно и топливо сэкономят.  Удивительно, Гриша, как интеллигентская подоплека души у тебя постоянно пробивается на свет.
- Считаешь, недостаток? - напрягся Гришка.
- Достоинство, но спорное, а иногда и опасное.

- А у меня не пробивается, - похвастался Сашка, - просто открытый и правдивый от сохи, парень от станка, росток от земли.
- Яблоко от яблони, - придерживая живот, чтобы не разошлись от смеха послеоперационные швы, поддержал Колька. - Знание своих корней помогает устойчиво стоять на земле.
- Командир, а как ты догадался, что консерванты поведутся на струнную музыку? – проигнорировал стажера Сашка Буратино, а Гришка Отрепьев едва не выскочил из кресла, торопясь разыграть простодушного парня. Я предостерегающе поднял ладонь и, подмигнув Галчонку, небрежно ответил:

- Внутренний слух, - значительно глянул на механика и пояснил. – Обычное дело у экстрасенсов: внутреннее обоняние, внутреннее осязание…
- Внутреннее чувство юмора… - торопливо добавил Гришка.
- Не слушай балабола. Кстати, посмотри на правый экран и отсчитай пятнадцать секунд: увидишь слоноподобный астероид.
- Точно, на слона похож, - Сашка уставил на меня восхищенный взгляд и догадался сам. – Внутреннее зрение?
- Да, Саша, - просто ответил я и скомандовал. – Готовимся к посадке.

      Сашка рванул в машинный зал, вслед улыбалась команда. Слоноподобный астероид, до появления на правом экране, целую минуту маячил на переднем, и Сашка, единственный из экипажа, умудрился его не заметить.
- Тарелка имеет вес, - отметил Гришка перед началом торможения. – Можем провалиться на глиссаде.

      «Провалиться", пройти, подчиняясь силе притяжения Меларуса, ниже расчетной кривой и не дотянуть до посадочной площадки.
- Увеличим радиус циркуляции, - развернув корабль дюзами к планете, плавно потянул штурвал. Регулировать до приемлемого соотношение силы тяги двигателей и скорости падения корабля пришлось в ручном режиме, так как автопилот не имел в своем компьютере программы посадки с двойной массой.

       Медленно опустил транспорт в бушующее море огня, дыма и пыли. Экраны наблюдения заволоклись черно-красными клубами. Легкий толчок отметил касание с грунтом. Дрожание обшивки и грохот за бортом сменились успокаивающим шелестом останавливающихся двигателей.
- Гриша, пока оседает пыль, свяжись с властью, проинформируй о пришельцах.
- Строго говоря, пришельцы на планете мы, – возразил «поперечный» штурман.
- Не будь строгим, имей снисхождение к человеческим слабостям, - эйфория от  "мягкой" посадки настроила на благодушие.

      Посадка космического транспорта реально трудная и опасная работа: десять процентов аварий космических кораблей - это грубое обрушение на бетонное покрытие космодрома прилета.
- Слабостям места нет, готов к работе, - раздался за спиной голос Кольки- стажера.
- Не торопишься? Двух суток не прошло, - с сомнением осмотрел стажера, вроде бы нормально выглядит. – Давай на сидячую работу, но, если что, сразу в изолятор.  Геройствовать не нужно. Ферштейн? Галчонок, уступи место племяннику.

- Фи, - фыркнула Галя, вставая. – Разогнался выздоравливать, чтобы Джуди увидеть.
- А я не скрываю, - загорячился Колька, - мечта...
- Нечего бездумно лететь за мечтой, - бесцеремонно перебила Галчонок, - можно нарваться на разочарование.
- Вот сейчас… - Колька едва не плакал.
- Швы разойдутся, - грубо оборвала Галя племянника.

      Колька обиженно замолчал. Галя сердито двигала посуду по стойке.  Удивительное семейство: все и всегда друг с другом на повышенных тонах. Звякнул скайп, и экран заполнило бородатое лицо Федора, главы русской общины на Меларусе.
- Принимай гостей, - я кивнул на экран сенсосвязи, где переливались радостными цветами щупальцерукие пленники. – Похоже, они рады тебя видеть.
- Еще бы, - пробасил Федор и широко улыбнулся человечкам, отчего разноцветные начали еще и подпрыгивать. – Сейчас подойду.
- Лавры первооткрывателей пролетели мимо, - криво усмехнувшись, констатировал Отрепьев и повернулся ко мне. – Первый контакт с внеземным разумом состоялся раньше. Отпускаем?

       Колька-стажер плавными движениями пальцев настроил обзорные экраны.  Тарелка выпустила три гидравлические лапы, похожие на паучьи,поставила на грунт.  Гришка последовательно, одну за другой, отцепил и спрятал в корпусе, удерживавшие «тарелку» абордажные «кошки». «Паучьи лапы» спружинили и поставили «тарелку» параллельно грунту.

Глава 28. Никому нельзя верить

Верят люди, значит, вру хорошо

      Площадка у трапа транспорта «Надежда» напоминала ярмарку. Серебристый диск космической «тарелки», добрых тридцати метров в диаметре, похожий одновременно на цирк-шапито и карусельный аттракцион, собрал вокруг себя все население фактории. Тракторенок-тягач приволок сцепку из пяти вагончиков-модулей: жилые и рабочие помещения для экипажей.

     В центре движения у подножия памятника, устремленно бегущему в неизвестную даль псу Тобику, возвышался глава фактории и русской общины на Меларусе бородатый невозмутимый Федор, а около его ног радостно прыгал прототип и натурщик мемориала - лохматый мордатый пес Тобик.   

     Переминались в ожидании приодевшиеся в металлопластиковые костюмчики тарелконавты, об их эмоциях можно было судить только по изменению цвета треугольных, вершиной вниз, лиц. Пес Тобик рванулся радостно к рукам, и я, прихватив за шкирку, забросил собаку на плечи воротником.
- Здорово, брат, - Федор стиснул ладонь, приобнял другой рукой. - Прикипел к тебе наш символ-талисман штатный. Смотри не увези.

      Тобик, будто понимая, ловко повернулся и радостно моргал черными блестящими глазами.
- Знакомь с братьями по разуму, - я протянул руку ближайшему, - у нас контактер-переводчик напутал, наверное, обозвал ребят примитивно по номерам.
- Первый, - прозвучало в ухе и четырехпалая ладошка крепенько прихватила пальцы.
- Второй, - похоже, ребята давно общались с землянами и вели себя просто и естественно.

- Третий, - малорослый тарелконавт выступил вперед и энергично тряхнул руку; видимо, тот самый «оппозиционер», который в корабле отсвечивал бордовым.
- Не ошибся контактер. Дальше попробую сам догадаться, - я обернулся к Федору, -  остались Четвертый и Пятый?
- Не угадал, - Федор развеселился и шлепком ладони подтолкнул очередного  тарелконавта.
- Четвертая, - пропищал-пропел в ухе высокий голосок.
- Пятая, - откровенно потешаясь, прозвенела последняя.
- Они представляются по номеру в команде, пояснил Федор. - Первый - это главный.

      С особым удовольствием взял пальчики обеих девчушек в ладонь и накрыл другой. Придержал, переводя взгляд с одного лица на другое, и белые щечки зарозовели теплым возбуждением, а треугольники глаз заблестели улыбками.
- Собачку отпусти, - пробасил Федор.
- Пусть погреется, ему там хорошо, - я почесал Тобика за ухом. Совершенно разомлевший от счастья пес, потянулся и радостно застучал хвостом по спине.

      Правду сказать, я использовал собачку, чтобы не тратить энергию, закрываясь от сильного экстрасенса, которым оказался Третий. Лицо парня наливалось негодующим свекольным колером, в тщетных попытках извлечь полезную информацию из перекрывающей мое энергетическое поле ауры бестолкового беспородного кобелька.

      Временной ли провал повлиял, но воздух на планете будто пропитался настороженностью и недоверием.
- Никому нельзя верить, - подтвердил Федор и кивком пригласил внутрь одного из модулей. – Выпьем пивка с местной воблой-воблешкой.
- Есть рыбалка?
- Химик Николай балуется с удочкой. Философствует о жизни, вперив очи в поплавок; как бы не свихнулся от вида бесконечной водной глади.

- Созерцатель и философ и должен существовать на открытом, небогатом предметами и событиями пространстве, - пошутил я, - в избытке времени, стремящемся к вечности, но ты, конечно, материалист и практик?
- Пустота красива, долго можно смотреть не отрываясь, но обманчива зараза: зовет, а зачем, не говорит. У меня охота, - подмигнул Федор. - Днями увидел глухаря на сосне, торопливо ружье вскинул, а глухарь в ответ: "Кар-р-р", - и тут обман.

- Прав, Федя, лучше не верить, - я забрал рыбу и пиво и перенес в самый дальний домик, налил в прозрачные высокие стаканы и начал обдирать серебристую кожуру с воблешки. – Колись, пошто в грубый космический разбой ударился?
- Жестко квалифицируешь, - зябко повел плечами Федор.
- Мягко, а справедливый международный суд категорически скажет "терроризм".
- Душевная простота и сердечная открытость после вашего отлета остались только  в Тобике, - Федор глянул печальными карими глазами глубоко несчастного человека,   горестно вздохнул, отпил больше половины из стакана и взъерошил пальцами смолевую бороду. – Остальные жители прожигали друг друга подозрительными взглядами и не вынимали из-за пазухи правую руку, крепко сжимающую приготовленный для ближнего камень.

- А причиной всего оказалась…?
- Причин было несколько, - торопливо перебил  Федор. – Сначала к америкосам прилетел транспорт «Клондайк».
- Неожиданно, думали ремонтируется на Луне.
- Потом катаклизм, похожий на конец света, и провал во времени. Шедший следом за «Клондайком» рейдер-база «Техас», до сих пор не может нас найти.
- Я в том еще беды не вижу, - попытался я развеселить друга поэтической строкой.
- Да скука, - вот беда, мой друг,* - мгновенно отозвался Федор и радостно захохотал.
- Нам скучать не приходилось, - радуюсь за вас.

- Радость ущербная, - Федор вновь наполнил бокалы и признался. – Джуди Нигерскиллер оказалась стихийным бедствием: перессорила мужиков, прознала о нашем общении с аборигенами, и америкосы решили отправить щупальцеруких на Землю для лабораторных исследований.
- Для опытов? Акт, несовместимый с принципами гуманизма.
- Америкосам в очередной раз захотелось показать себя выше других и обозначить массив, на который могут плюнуть сверху и ничего за это не будет.
- Чисто научный интерес отвергаешь изначально?
- Я решил снять экипаж с медборта и обменять на аборигенов, а ты влез, - Федор настойчиво «буровил» меня взглядом. - Где взять слов, чтоб выплеснуть досаду?

- Если начну оправдываться, запишешь во враги и перестанешь здороваться? Теряюсь от максимализма друзей. Командуй.
- Желание вернуть аборигенов семьям по прежнему актуально.
- Без проблем, но, не будь я экстрасенс,… вижу сверхзадачу.
- Умеешь между строк душевные терзания прочитывать, - Федор смущенно засопел. – Джуди исчезла на второй день, и сердце мое...
- Идешь с нами?

- Собираемся... И еще: Джуди знала о "Клондайке"... Допивай напиток Богов. Сами делаем, без пива же никак, хоть на Марс улети, хоть вокруг Плутона болтайся, пиво нужно.
- Не успокаивай, значит, Галчонок, моя девушка, тоже знала?
- "Клондайк" должен был подобрать космокапсулу с астронавтками, после вашей кончины.
- Грустно, Федор, но я тебе верю.

     На улице грохнул мощный взрыв, и окна модуля осыпались мелким стеклом на пол. На месте первого вагончика чернела трехметровая воронка.

*А.С. Пушкин "Евгений Онегин"

Глава 29. Друзья и шпионы

Умение наблюдать, смотреть и
видеть, созерцать - корень мудрости

                Шпионы - обычные люди,
                но платят им за вранье   

- Едва упомянул о шпионах и, как с куста, диверсия.  Черт! – Федор нетерпеливо перебирал ногами на крыльце модуля, готовясь мчаться и выяснять.

      Народонаселение фактории торопливо-суетливо подтягивалось к месту взрыва.  Я придержал Федора за рукав комбеза:
- Смотри отсюда, обращая внимание на отсутствие наличия контингента. Своих вижу, тарелконавты - здесь. Вычисляя шпиена, думай вслух, Федя.
- Раз, два,… десять – шахтеры здесь, - Федор попросту пересчитывал подчиненных  «по головам», благо, толпа у воронки хорошо просматривалась с двухметровой  высоты. – Химика нет. Порву гада!

     Федор через перила прыгнул вниз и по-спринтерски припустил к лаборатории, с размаха выбил телом дверь. Я обежал модуль с тыла и, прихватив за руку, впечатал лицом в пыль выскочившего из окна химика Николая. Модуль дрожал и трясся от ударов и воплей разгневанного Федора.
- Я б в шпионы пошел, пусть меня научат, – я придавил большим пальцем болевую точку под носом химика, удерживая парня от ненужного вранья. - Джуди где?
- Утром сбежала, - всхлипнул химик и злорадно оглянулся на Федора. -  Ни мне, ни тебе.
- Взрослые люди вроде бы, - я с сомнением перевел взгляд с одного на другого. – Здорово вас девушка высветила, как на ладошке показала. К тридцати не стал циничным, значит, не был и умным.

- Мне ближе глупая молодость, чем мудрость на грани маразма, - шмыгнув помятым носом, осторожно надерзил Николай.
- К тебе мудрость пришла, ко мне маразм крадется, жизнь не остановить, - поддержал Федор; выбрался через окно и, горестно отмахнув рукой, рассмеялся. - Умные и циничные у вас на Земле, а у нас все на душевном порыве, с открытым сердцем…

- с распахнутым взглядом, - с жалостью глядя на запутавшихся в любовных страстях друзей, я «отвесил" Николаю подзатыльник за непочтение к старшим и  примирительно улыбнулся. – Очередные зулусы на мою голову: рванул рубаху от ворота, ударил шапкой оземь,...  что ж не живется вам спокойно и бесстрастно?   Готовь, Николай, взрывчатку; пойдешь в поход подрывником. После заката тронемся незаметно. Готов отличиться?
- В жизни всегда есть место подвигу, особенно, если  не спится, - освобождаясь от нервного напряжения, засмеялся Николай. - В шпионы без знания иностранных языков не возьмут, а диверсант еще может получиться.
- А между делом до вечера заровняешь яму, - строго приказал Федор.

      От своих проблем голова пухнет, а тут чужих воз. Лохматый Тобик выкатился и зарысил рядом, путаясь и прижимаясь к ногам. Присев рядом, потеребил-погладил теплый загривок:
- Напугали бабаханьем неумные любовники? - незаметно оглядевшись по сторонам, позвонил Отрепьеву. - Будешь смеяться, но у нас по факту на каждого члена экипажа по америкосу и по инопланетнику.
- И по ноль целых, пять десятых работающих шпионов на нос, - в тон продолжил Гришка.
- И ты, брат, считаешь, что Галчонок  врет?

- Не договаривает. Случай с «Чикаго» как первый звонок, а теперь и «Клондайк» всплыл.
- Прав, пазлы складываются в картину изощренного шпионажа.
- И надо ждать диверсий, - «подлил масла в огонь» Отрепьев.
- Одну вот только разрулили. Гони всех с корабля на комфортное жительство в вагончиках.
- Галя уже в крайнем, твое пиво допивает.
- Если и рыбу доедает, не пощажу.
- Поторопись.

      Предупредительно постучав, прошел в комнату. Галя неловко сидела на краешке стула, очевидно, наблюдала за мной в окно. Взглянула настороженно, отчего синие глаза еще округлились:
- Хочешь объяснений?
- Потом…

      Обнялись и долго стояли, прижимаясь, перетекая, смешиваясь чувствами друг в друге; терялись во времени и пространстве. Задвигались, целуясь, раздевая и раздеваясь. Улеглись, уместились на жестковатой походной «полуторке», покрытой мягким синтетическим одеялом, темно-голубой казарменной расцветки.

      В отношениях с Галей-Галчонком слово «любовь» никогда не звучало, да и не было нужды в объяснении чувств: телесная, духовная, энергетическая близость стягивала и соединяла. Представить себе не мог ситуации, когда, стоя рядом с Галей, не держал бы ее за руку или не касался телом.

      Со дня расстрела американского крейсера почти не расставались. Галя либо сидела рядом в кресле, иногда на коленях, либо стояла позади, обнимая за плечи. Только секса не случилось, зато  теперь накопленный потенциал «рвал плотины и шифер с крыш»; низвергался нескончаемой лавиной, и каждый оргазм становился основой, платформой, ступенькой для нарастания следующего, более сильного, более высокого, более пьянящего.
- Твои глаза когда-нибудь закрываются или даже не моргают?
- Зацени, - Галчонок прикрыла глаза, и нижние веки полностью скрылись под сантиметровой опушкой ресниц.

- Так не бывает, - потянулся потрогать губами, и Галя торопливо наклонилась, прилегла, вытягиваясь на мне во весь рост.
- Возьмешь в жены девушку-шпионку?
- Как благородный рыцарь… обязан; благо твое инкогнито потеряло актуальность, а мое либидо вернулось к норме... но, боюсь, не согласишься ломать свою карьеру?
- Это только работа, независимость, положение в обществе. Работа отдельно, любовь отдельно. Как ты не понимаешь?

- Пытаюсь осмыслить. Америка воспитывает людей действия, мы пытаемся думать и чувствовать, хотя одно другому не должно бы мешать. Что выбираешь?
- Конечно, бизнес, - Галчонок спокойно смотрела взглядом уверенного в своей правоте человека.
- Встаем. Прав Гришка, совсем, Галчонок, перестала быть русской.
- Я русская немка.

- Забудь. В России и немцы, и зулусы, и титульная нация жизнь, работу, любовь и войну не разделяют.
- За сбычей мечт следует грусть о потерянной надежде. Мечты пусть сбываются... редко, - Галчонок через силу улыбнулась. - Могу считать себя арестованной?
- Постарайся ничего не предпринимать, - внимательно посмотрел в наполняющиеся слезами почти круглые глаза и пошел к двери. - Охранять будут братья по разуму, а ты знаешь, как они относятся к америкосам.
- Пристрелят?
- Их соплеменники и родня в плену у ваших: разорвут на части.

Глава 30. Тренировка на местности

Не получается быть загадкой:
все тайное крупными буквами "по морде лица"

                Бесконечное пространство рождает философов.
                В космосе можно думать, о чем угодно,
                а в лесу у космонавта только одна мысль:
                как не заблудиться?

     До заката оставалось часов пять. Более чем достаточно для обдумывания и подготовки «партизанской вылазки» на американскую базу. От лишних ушей пригласил Федора прогуляться в ближайший лесок, расположившийся в пойме широкого почти идеально круглого озера:
- Посмотрю-послушаю каркающих глухарей

     На самом деле, собирался «прощупать» физическое состояние Федора.  Работники фактории перед отлетом с Земли получили серьезную подготовку, но с тех пор прошло три года. Не разучились ли быть солдатами, не отрастили «пивные животы». Помнят ли, что в бою нет места демократии, а приказ командира – закон, не подлежащий обсуждению.

     В полете "дееспособность", по выражению Гришки Отрепьева, поддерживали системой активных движений и пассивных нагрузок. Четыре часа интенсивных занятий на тренажерах; больше можно, меньше - нет. Плюс утяжеляющие, сдавливающие, возбуждающие электроразрядами группы мышц устройства. Отдельным пунктом в расписании выделялась спецподготовка: упражнения на реакцию, интуицию, телепатию, тренировка памяти и прочее... - бесконечный, часто пополняемый список.

- Да мы, - Федор в благородном негодовании в очередной раз едва не «рванул рубаху на груди», - да мы здоровый образ жизни каждый день ведем. Земные полцентнера даже при нашей силе тяжести в легкую, а с красивой девушкой на плече в эйфории да кураже: бегом, и не вопрос….  Про амбиции забыли начисто: иду рядовым и слепо выполняю приказы, за Николая ручаюсь, место в строю четко запомнил, когда мордой песок ровнял.
- Уже легче. Рассказывай диспозицию.
- Джуди на третьем этаже штабного модуля. Вы отвлекаете охрану….

- Федя, - я пощелкал пальцами перед красным носом над черными усами. – Любовь обманная непостоянная и уязвленные амбиции на втором плане. Начни рассказ с захваченных на опыты братьях по разуму.
- Бункер, метров двести вправо, - Федор возбужденно танцевал боксерский танец, с резкими уклонениями, неожиданными нырками и разворотами, и лупил кулаком по стволу толстого дерева, похожего на осину. – К Джуди по наружной лестнице….

- Лучше, на Сивке-Бурке Вещей Каурке до верхнего окошка в тереме, - внимательно посмотрел на Федора, и парень начал потихоньку успокаиваться. - Второй вопрос, как «Клондайк» повредить?
- Пусть уматывают от греха, - Федор уставил на меня злобный взгляд. – Там экипаж из бывших морпехов.
- В морпехи традиционно набирают цвет нации, избранных из лучших. Зорких соколов и стремительных орлов.

- Даже лучшим из мужиков имя не только Орел, но и Кобель, - совершенно разуверившийся в людях Федор подозрительно взглянул на меня и, снизив тон, закончил жалобно. - Так и крутят-метут похотливо хвостами около моей Джуди Нигерскиллер.
- Улетят и фелексин увезут.
- Нечего увозить. Накопать не успели. Если только у китайцев купят или отнимут.
- Правильно напомнил, надо весь оставшийся фелексин схоронить безвозвратно.
- Тупой, - Федор смотрел с усмешкой победителя, и я на мгновение  почувствовал себя уязвленным: подобных характеристик в свой адрес давно не слышал.
- Объясняй.

- Мы в другом времени и в другом пространстве. Земля нас теперь просто не сможет найти и пересечься. Мы «отрезанный ломоть», «вещь в себе», «затерянный рай»; «летучий голландец», размером в целую планету. «Пойди туда, не знаю куда», и к нам нет дороги.
- Не поверишь, но я всегда подозревал в тебе недюжинное поэтическое начало, божественно красиво только что продемонстрированное, - наивный Федор засопел, краснея от неожиданной лести. - Дорога от Меларуса до Земли есть, и при некотором старании ее найдут и китаезы, и америкосы. Сейчас подойдет Сашка Буратино, подумаем, как взорвать «Клондайк».

- Командир, - раздался в телефоне Сашкин голос, - двигатель в транспорте не разбить: реактор уцелеет даже от ядерного взрыва, а камера сгорания, толстостенная пустая бочка, в которой нечего ломать. Стрельнуть ракетой в боевую рубку или в машинный зал…
- и превратить корабль в груду металлолома. Спасибо за совет. Саша, ты далеко.
- Командир, - Сашка заговорил  шепотом, - тут какие-то крадутся. Пятеро в камуфляже, китаезы.
- Следи, мы идем.

     Коротко пересказал ситуацию Федору и удивился мгновенно произошедшим в богатыре переменам. Федор чуть пригнулся, присел, нешироко расставил полусогнутые руки и двинулся вперед мягкой походкой крадущегося кота, даже усы зашевелились, видимо, выполняя осязательную функцию. Я сместился на расстояние видимости и шел, внимательно оглядывая потаенные местечки, параллельно. Федор приподнял руку, пальцем указал направление, и через три шага я увидел китайцев, суетливо упаковывающих в травяной мешок что-то живое.

     Одновременно прыгнув вперед, подмяли четверых, пятый обреченно вяло сопротивлялся в руках Сашки Буратино. Я "своих" прихватил неловко; один крепыш вырвался и тараном врезался в Федора, разом освободив еще двоих подельников.

     Федору пришлось биться с тремя противниками. Мы с Сашкой, удерживая по китайцу, помочь не могли. Сыновья поднебесной демонстрировали неплохую боевую подготовку-выучку-сноровку: подпрыгивали, крутились в вертушках, застывали в позах тигра, кобры, пьяной обезьяны, наносили сокрушительные удары руками и ногами. С окружающих полянку деревьев дождем осыпались срубленные ударами ветви и листва.

      Федор поворачивался и двигался вроде бы неторопливо и неэффектно, зато конструктивно: перехватил бьющую руку и перенаправил летящее следом тело в ствол дерева; второго крутанул и на секунду прижал к груди, парень мешком сполз на влажную почву. Третьего Федор отправил к первому банальным пинком в зад. Оглянулся на меня и сплюнул.
- Экзаменаторы, блин, в следующий раз с вас начну.
- Не обижайся, Федор, спонтанно битвы не выигрывают, подготовка нужна и большая работа.

- А я не при делах, - честно округлил глаза простодушный Сашка. - И драка так себе: короткая и без крови.
- Гурман, - засмеялся Федор. - Драки хороши только постановочные в кино, остальные, смешные сплошь: то герой о копье споткнулся, то поскользнулся на собственном дерьме. Желтолицых точно не звали?
- Впервые вижу, - отрезал Сашка. - Они вообще кто?

- Браконьеры, - пояснил Федор. – На своем материке все отловили, и взялись за наших крокодайлов. Далеко не безобидные ребята: благодаря внимательности и трудолюбию, выгребают фауну подчистую.
- Кстати, употребленная с пивом плотва - вылитые донские чебаки.
- Вы же их и привезли три года тому, - засмеялся Федор. - Местные здесь пресмыкающиеся, а пернатые, два десятка пород рыб, кролики, несколько сотен видов растений и деревьев, земного происхождения. Со всем хозяйством приехал и биолог, для перекрестного опыления, симбиоза и создания условий гармоничного сосуществования.

- Судя по твоей усмешке ничего у парня не получилось?
- Хорошо бы, - Федор горестно-иронично выдохнул. - Биолог вообразил себя Богом, зараза. Теперь в озере купаются только плотоядные монстры. Охрененно крупная помесь рыб, зверей и пресмыкающихся, ко всему, с начатками мышления, склонная к коллективным согласованным действиям. От чудовищ даже этот крокодил на чистую воду не выплывает: пробирается по камышам или плещется опасливо на мелководье.

      Игнорируя злобные взгляды китайцев, я вытряхнул из мешка трехметрового крокодила, перерезал скотч, удерживающий лапы и хвост; почесал пальцами над глазом монстра, и животное прилегло брюхом на траву; тогда освободил от липкой ленты пасть. Злоба на лицах браконьеров сменилась удивлением и восхищением: они точно знали о неприручаемости рептилий.
- Ну, - крокодил сделал несколько неуверенных шагов и оглянулся, я кивнул, и животное направленно зарысило к воде.

----------

Продолжение: https://dzen.ru/a/Zn_S3f17Yx5E6jfq

Предыдущая часть:

Авиационные рассказы:

ВМФ рассказы:

Юмор на канале:

Другие рассказы автора на канале: