Всю свою боль и трагедию выразил автор пермской газеты «Пермские ведомости» №150 от 10 июля 1916 года в объемной и животрепещущей статье. А болело у него на душе от долгих опозданий пароходов, бесконечно томительных рейсов с ночными приключениями, которые, естественно, совсем не кстати пассажирам.
Есть расписание отправлений и прибытий, но оно не соответствует действительности на 5-6 часов. Думаете, случилась авария или катастрофа? Нет, все куда обыденнее и об этом в чудных подробностях поведал читателям корреспондент А.Л.
Несколько дней тому назад, один из пароходов о-ва «Бр. Каменские и Мешков» спешил из Усолья к пристани Усть-Пожва. Торопливо постукивали плицы по полноводной еще Каме, нарушая тишину северной ночи и рождая эхо в пустынных берегах. Крутился и пенился за кормой след.
Речь может идти о таких пароходах, как "Ныроб", "Гражданин", "Соликамск" - именно они осуществляли в то время перевозку пассажиров до Усолья.
Пассажиров битком набито. Одни торопятся по срочным делам службы, другие – по спешным делам личного характера. До Пожвы оставалось уже не более 8 – 10 верст.
Т.е., примерно через 10 км пароход должен был достичь пристани. Это значит, что он находился в районе современной деревни Городище и поселка Кама.
- Слава Богу, через три четверти часа будем дома! – говорили одни.
- А мы… на лошадей и дальше, - замечали грустно другие.
- Ну, а нам еще далеко, – добавляли третьи.
Многие уже сложили свои дорожные пожитки и терпеливо ждали конца своего путешествия, перекидываясь друг с другом, как обычно в теперешнее время, о войне, о дороговизне.
И вот, тут-то и начались злощастные приключения. Ноту задавал капитан, ибо любая проблема на пароходе - это его проблема и ее надо как-то решать.
На пароходе по каким-то причинам не хватило дров. Ясно, пароходу без дров, как средству передвижения, грош цена в базарный день, даже при нашей дороговизне.
Как тут быть, в рот те пирога с горохом? Подумал капитан и в затруднении почесал в затылке, как будто там именно, в волосах запутался нужный ответ.
Но «судьба – кому мачеха, а кому и родная мать».
Глядь, на берегу забрезжили огоньки.
Деревня – решил капитан и приободрился. Значит – дрова тут наинепременнейше должны быть! Попытаемся.
«Попытка не пытка, а спрос не беда», - говорит русская пословица.
- Ну, а пассажиры? – стукнулся в капитанский лоб вопрос.
- Э-э, ничего! Подождут! Некуда торопиться! Над нами не каплет! К тому же их много, им весело и к их услугам «первоклассный» буфет и все-такое прочее… а тут хозяйские интересы трещат!
Успокоенный, надо полагать, такой несокрушимой логикой, капитан решил «пытаться».
Полуночный воздух взрывает протяжный свисток парохода. Капитан ведет судно к берегу. Надо понимать, пассажиры не то, чтобы утомлены и можно было бы поспать, но в этот момент недоуменно всполошились.
- Пожва! – произнес кто-то.
- Пожва! – повторили сотни уст.
Прильнули к окну и глядят в ночную мглу. Никакой пристани: пустынный, скучный дремлющий берег и несколько редких, тусклых огоньков заброшенной людьми и забытой Богом деревеньки.
- Кому? Зачем? – недоумевали пассажиры, и некоторые из любопытных вышли на балкон.
Начинаются душетрепательные диалоги капитана и неизвестных на берегу.
- Есть дрова-то? – бросает с мостика капитан через рупор свой вопрос на потонувший во тьме берег.
Молчание. Только слышно, как плещется у борта вода и монотонно постукивает динамо-машина.
- Есть дрова-то, говорю? – повторяется вопрос.
- Не-ет! – несется из тьмы заспанный, хриплый и недовольный голос.
- А где-же?
- У Кирилки.
- А где Кирилка?
Оказывается, «Кирилка» живет где-то на нижнем конце деревни.
Короткая, глухая команда в машинное отделение, и пароход, лениво шлепая по воде плицами, начинает медленно и плавно пятиться назад к указанному месту.
Новые пронзительные свистки и возгласы в рупор с мостика:
- Кирило Петрович, это ты?
- Я-я!
- Есть дрова-то?
- Не-нет!
- А где-же?
- У племяшей.
- А где племяши?
«Племяши» по великому огорчению спешащих пассажиров живут в середине деревни, куда и направляется обратно пароход.
Там происходит та-же процедура оглушающих свистков и прежний диалог капитана с мостика с едва видимым человеком на берегу.
- Есть дрова-то?
- Есть!
- Сколько?
- 9 кубов!
- Почем?
- 50 рублей.
- А по 40?
- Нельзя!
И начинается та ожесточенная купля и продажа, на которую так способный наши доморощенные «экономисты».
Долго они торговались, долго убеждали друг друга, наконец, к обоюдному удовольствию, порешили на 45 р. за куб.
Теперь нужно грузить. Где же дрова? Дрова где-то в огородах у самой деревни, сажен 30-40 от берега. А носильщицы – «девахи» из этой же деревни – умаявшись дневной трудовой сутолокой, раскинулись в непринужденных позах по своим избам и мирно спят, и грезят так крепко и сладко, как может спать только трудящийся крестьянский люд.
Нужно их разбудить и собрать. Начинается кропотливый процесс приставания к голому берегу.
Понятно, натерпевшиеся пассажиры кто в бессилье, у кого кипит разум возмущенный, но куда денешься с подводной лодки?
Лучшим решением, дабы созвать носильщиц к берегу, признали не индивидуальный обход по домам, а свистануть хорошенько глухой ночью на всю деревню. Свисток парохода заревел «благим матом», въедаясь в мозг пассажиров, нервно затыкающих уши.
Долго гудел и стонал одинокий пароход у пустынного берега и, наконец, достонался: явилось 10-12 заспанных, почесывающихся носильщиц, и началась погрузка орудиями времен «царя Гороха».
Лениво брезжил рассвет.
Назойливо сверлил уши однообразный стук динамо-машины, скучно и болезненно скрипели сходни под переоранивающимися носильщицами, беспокойно тахтели сбрасываемые в трюм дрова, нервно вздрагивал пароход. А пассажиры, истомленные бессонной ночью и муками ожидания, терпеливо мирились с этим и с вожделением посматривали в ту сторону, где, по их мнению, должна находиться в 8-10 верстах от них Усть-Пожва.
Солнце поднималось выше. Но, не только на пароходе измученные люди ждали конца рейса.
В это же самое время в Усть-Пожве, на пароходной пристани около сотни новых мучеников тоже сидели, ждали, томились, озлоблялись и, зная о расписании, неизменно вопрошали – почему запоздал? Когда придет? А агентство также неизменно пожимало плечами и отвечало – не знаю.
Пароход пришел в Пожву, вместо 11 час. ночи, в 5 час. утра, передает один из этих «мучеников».
- Часто это бывает?
- Обычное явление.
- А как же расписание? ...
- Оно есть и висит на видном месте каждой пристани, но только совершенно не известно, для какой цели. А Пожва – большая станция, можно сказать, узел дорог и водных, и грунтовых, где всегда много пассажиров и сходят и садятся.
Каково вам такое путешествие, а ведь между Усольем и Усть-Пожвой каких-то 58 км по реке.
«Пермские ведомости» №150 от 10 июля 1916 года, воскресенье.