Иногда для того, чтобы понять существо чего-либо, есть смысл вывести это что-то на предел и перейти его. В этом случае сразу станет видно, что переходит за границу, а что нет.
Хотите понять существо коммунизма — выведите его на начало революции. И сразу, например, обнаружите, что коммунизм существенно отличается от всех предыдущих формаций именно тем, например, что его построение начинается с революции, в то время, как построение всех остальных формаций революциями всегда только заканчивалось. В этом смысле станет ясно, что коммунизм не противостоит специфично и только капитализму, коммунизм это не антикапитализм, это — намного большее, так как коммунизм противостоит всем эксплуататорским формациям сразу. В этом смысле он вообще не есть именно формация. И в этом смысле именно он и начинает историю именно человечества, а не племён, не родов, не классов.
Коммунизм также противостоит классовости в принципе. Коммунизм — общество не просто победившего пролетариата как гегемона, а как раз наоборот: это — общество вообще без всяких классов, в том числе и без класса пролетариев. Не менее того видно, что коммунистическое строительство возможно только и исключительно на сознательной, научной основе (иной у него просто в капитализме нет и потому он её не наследует от капитализма, только не надо при этом полагать, что коммунизм вообще всю до него бывшую историю и её наследие отвергает, это — дикая леваческая чушь), а все предыдущие формации складывались именно стихийно, вне всякой зависимости от осознания их механизмов и существа, поэтому как раз общественное строительство (то есть планомерное осознанное движение к осознаваемой цели) коммунизма обязательно требует партийности как осознанной классовости (только не надо, ради всего святого, путать партийность и членство в партии).
Правда, тут же возникает важный вопрос. И это — вопрос о диктатуре пролетариата. Как так: пролетариат должен исчезнуть, а как быть с диктатурой пролетариата? Противоречие!
Совершенно верно — именно, именно противоречие и есть. Не было бы противоречия, незачем было бы и рассуждать тогда о качественном отличии любой формации от коммунизма. Подчеркну: качественной, причём не просто как конкретной формации, а как формации вообще.
Диктатура пролетариата есть форма государства. Государства и ничего более. Следовательно, по мере исчезновения государств вообще, — а вот это действительно требует планетарности, — будет исчезать и диктатура пролетариата, но не потому что он — пролетариат, а потому что государство есть всегда и только классовая диктатура. Разговоры об общенародном государстве суть ревизионизм. Причём в тяжёлой и весьма опасной форме. Достижением К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина является то, что их работами строго показано, что единственный путь к созданию коммунистического общества вообще лежит через специфичное государство, которое как раз и является диктатурой пролетариата, осуществляющей власть в интересах пролетариата и никакого иного класса. Это значит, что именно государство диктатуры пролетариата является вообще последним типом государства, которое может существовать в истории нашей цивилизации.
Кстати, вполне возможно, что это настолько общий закон, что он выполняется не только в человеческой цивилизации, но и во всяких иных, которые нам пока ещё неизвестны. Но это — вопрос прогнозирования. Экспериментального подтверждения вне нашей цивилизации землян этому пока нет.
Ужасно хотелось бы проверить это... жизни не жалко для этого.
Но остановимся на нашей Планете. Пока.
Заметим, что всякий раз, когда тот или иной класс вообще утверждает себя в качестве господствующего, причём господствующего не временно, а постоянно, неизбывно, непреходяще при, тем не менее, развитии материального производства (вот — противоречие!), он обязательно порождает и свою противоположность. Рабовладельцы неизбежно породили не только рабов, но и свободных землепашцев, феодалы породили не просто крепостных, но и свободное сословие, капиталисты породили... а вот они породили только и исключительно пролетариат, причём пролетариат становится массовым, именно он и производит материальные блага для всего общества. И именно он, произведя социалистическую революцию, становится первым в истории господствующим и производящим классом одновременно. И никто иной. Поэтому пролетариат, коль скоро он вообще не единственный класс на Планете, в конкретной стране и устанавливает своё государство — государство диктатуры пролетариата, призванное, главным образом, именно для обороны завоеваний этого класса, как по внешнему периметру, так и внутри. Такое государство может исчезнуть либо из-за внешней агрессии (Парижская коммуна, но у коммунаров не было никакой научной теории, не было тактики и опыта), либо изнутри — из-за предательства пролетарской партии (СССР, научная теория, пусть и не до конца разработанная была, но подверглась ревизионизму). Но при этом сама по себе революция продолжается, так как сохраняется то самое противоречие, которое её вызвало. Революция наша уже началась и закончится она только с победой коммунистического общества. Но, будучи производящим классом, пролетариат обязательно сталкивается с противоречиями между чисто классовыми интересами и интересами уже общечеловеческими. Снятие этих противоречий произойдёт именно в тот самый момент, когда отомрёт само государство, а это непременно произойдёт на приведении в соответствие производительных сил (например, тотальной роботизацией производства) и общественных отношений. Да, тотальная роботизация при общественной собственности на средства производства неизбежно начнёт вырождение пролетариата как класса, а отсутствие внешних угроз со стороны капиталистического мира, взятого как общее, а не только территориально, сделает совершенно недействительным и само государство. Неужели кто-то всерьёз полагает, что это — не в интересах пролетариата — максимально автоматизировать производящий труд?
Ну, если такие есть, то это — очень, очень, ну, о-о-очень странные люди.
Отсюда следует важный вывод: пролетарское государство должно в первую очередь в сфере материального производства стремиться к максимальной автоматизации всего и вся, подчиняя этому вообще всё, что касается материального производства (что, кстати, невозможно при капитализме, так как при этом стоимости, включая и прибавочные стоимости, начнут падать), а в сфере культуры, взятой в самом широком смысле, — к максимально свободному развитию каждого. Смотрите, что получается: человек всё более исключается из сферы материального производства и всё более занимается свободным культурным развитием.
Именно в этом состоит, в частности, задача государства диктатуры пролетариата. И именно так, например, и должно быть настроено его положительное законодательство.
Теперь представим себе коммунистическое государство общество.
В этом обществе материальное производство для удовлетворения потребностей людей не использует уже конкретного труда вообще, а, стало быть, продукты не являются носителями стоимости. Нет, разумеется потребительная стоимость их останется, так как они на то и продукты, чтобы удовлетворять человеческие потребности. Классов нет. Но люди же есть! И они ведут свободный, но вовсе не праздный образ жизни. Они никак не превращаются, надо полагать, в «батарейки для роботов», они развиваются и именно создают новое. Всякая товарность исчезает, так как нет необходимости в регулировании распределения произведённого продукта.
Скажите, какие профессиональные группы при этом совершенно точно сохранятся?
Сохранятся учёные и инженеры, правда? Ведь новые роботы, даже если они изготавливаются роботами же, непременно должны удовлетворять каким-то целям, а вот целеполагание в человеческом обществе, сознательное целеполагание — существенно человеческое. Если даже предположить, что у искусственного интеллекта и могут быть какие-то цели, то это — совершенно точно цели, которые никак не человеческие. На эту тему написана замечательная работа американского учёного Х. Дрейфуса «Чего не могут вычислительные машины. Критика искусственного разума»:
Так вот, инженеры будущего будут задавать человекосообразные цели для того, чтобы работы изготавливали новых роботов или и новые уже продукты потребления. Это уже точно — не программирование в обычном для нас смысле.
Сохранятся врачи и учителя, если брать и то и другое в самом широком смысле. Для меня, например, вполне ясно, что человек, помещённый в общество машин с машиной-воспитателем, никак не станет человеком. Он не станет вполне человеком даже в том случае, когда его будет воспитывать иная цивилизация. Это, кстати, вполне красочно описано в повести «Малыш» А. и Б. Стругацких.
Мало того, появится масса иных гуманитарных занятий, о которых мы сейчас даже не догадываемся. Но среди них совершенно точно не будет никаких именно классовых различий.
А последним пролетарским занятием, — вот это — чистое моё предположение, — как раз останется до полного освобождения человека от необходимости производительного труда... как раз программирование. Именно программисты закроют за собою двери этой части истории человечества.
Фильтр будущего
Следовательно, если Вы хотите проверить является ли Ваше конкретное классовое положение, в том числе связанное с профессиональной деятельностью, именно принадлежностью к тому или иному классу, сделайте следующее:
- Исключите их рассмотрения класс буржуазии сразу, буржуазность вообще будет полностью преодолена вместе, кстати, и с диктатурой пролетариата, так как и пролетариата там нет.
- Представьте себе мир коммунизма, мир свободы человека от производящего труда и посмотрите на своё место в нём.
Если Вам там не место, то Вы — точно где-то среди буржуазного класса или его противоположности — пролетариата.
Дальнейшее членение уже связано с отношениями в настоящем, а не в будущем.
Если этот мысленный фильтр Вы проскакиваете, и вполне видите себя в этом обществе,
следовательно, ровно в той самой части, в которой Вы проскочили этот фильтр, Вы в настоящем находитесь в межклассовой прослойке общества.
И вот если это так, то именно Вашему осознанному выбору принадлежит, каким именно классовым интересам в настоящем Вы собираетесь служить:
- пролетариата, который через свою диктатуру приведёт к отмиранию классов (и себя — тоже) и государства и к царству свободы, а следовательно и права,
или же
- буржуазии, попытки увековечения которой заведомо тщетны и обречены на провал и которые всегда будут сохранять в себе и увеличивать неразрешимые противоречия, снять которые возможно только сильным снятием — уничтожением одного из классов (догадываетесь — какого?)
По-моему это простой и очень наглядный критерий.
И я не вижу особого счастья непременно зачислять себя изо всех сил в пролетарии, впихивая заведомо невпихуемое. Другое совсем дело, что будучи свободным от внутриклассовых присяг, всякий, кто находится в межклассовой прослойке, не просто вправе, а обязан выбрать на стороне какого класса он окажется, чьи классовые интересы он станет отстаивать. И вот тут уже будет личный выбор и личная ответственность. Если пролетарская солидарность для пролетария вызвана внешним обстоятельством, то интеллигент, например, делает этот выбор сознательно. А что может быть действительнее сознательного и разумного выбора?
Как Вы считаете?