Из дней былых инстербургского 1-го конного полка
Автор — Вильгельм Волрат фон Рауххаупт (Wilhelm Volrad von Rauchhaupt)
Перевод — Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart)
«Куда бы мы ни шли, мы идём домой»
«Мысли раненного раз за разом возвращались к его старому эскадрону и особому рождественскому вечеру, на котором он когда-то присутствовал вместе со своими товарищами. Скончался он тоже в рождественский сочельник. Я уверен, что должен был написать Вам об этом...»
Это письмо, прошедшее через многочисленные инстанции, дошло до меня после долгого путешествия «где-то во Франции» - и то самое Рождество снова всплыло перед моим взором. Тот самый «особый» рождественский вечер, как его нарёк пастор дивизии, стоявший в лазарете у смертного одра одного из моих старых унтер-офицеров.
Случилось это несколько лет тому назад. В декабре всё сковало льдом, как это зачастую случалось в Восточной Пруссии. С Польши налетал, перехватывавший дыхание, холодный и порывистый ветер со снегом, который мы прозвали «Казачий зефир». Напоминавший собой чёрную змею эскадрон свернул с дороги и медленно двинулся вперёд по заснеженному полю. Едва раздался сигнал спешиться, кавалеристы соскользнули со своих сёдел. Командиры групп осматривают лошадей. То тут, то там слышатся различные восклицания: «Нимроду спереди справа необходимо помазать мазью», «Питер совсем вымок», «Потому, что ты еле тащишься, бездельник, а должен шевелиться!». Командиры взводов подтягиваются к остановившейся колонне. Сказывается введённое «военное положение» и разведывательные патрули скрываются в снежной пелене.
«Приготовиться! По коням!»
Эскадрон снова приходит в движение. Сквозь сгущающиеся сумерки всадники тёмной массой движутся по белому полю. Огромные стаи ворон, каждую осень прилетающие с востока, высматривают себе на деревьях спальные места. А эскадрон издаёт знакомые каждому кавалеристу звуки: лошадиное фырканье, звон мундштучных оголовий и скрип кожаного снаряжения, и, время от времени, лёгкий стук стволов карабинов о край стального шлема.
Одному из всадников привиделась историческая параллель: «Прям как Наполеон перед битвой...». «Заткнись!», одёрнул его командир группы.
На верхушке холма, с которого ветер смёл весь снег, эскадрон переходит на рысь. Из сумерек появляется скачущий навстречу всадник: «Сообщение третьему эскадрону! Сообщение от разведывательного отряда Кадерайта!»
Он что-то говорит ещё, но непонятно, что именно. Видно лишь как ротмистр предостерегающе взмахивает рукоятью хлыста. После этого посыльный присоединяется к своей группе.
Вокруг раздаются тихие вопросы и шёпот: «Эй, Маурус, что происходит? Какие новости?»
Между стальным шлемом и воротником шинели можно разглядеть только огненно-красный нос и два прищуренных глаза посыльного: «Ничего!», отвечает Маурус.
Когда голова эскадрона, въехав в лес, снова выстраивается в колонну, все по сигналу переходят на шаг. В лесу уже почти стемнело и лошади осторожно крадутся по глубокому снегу, пока не становится чуть светлее и кавалеристы не достигают края небольшой поляны.
На её дальнем краю одиноко возвышается большая заснеженная ель в сиянии сотен маленьких огоньков и откуда-то доносится пение, исполняемое высокими мальчишескими голосами:
,,. . . mitten im kalten Winter
wohl zu der halben Nacht."
(Рождественский гимн Es ist ein Ros entsprungen на музыку Михаэля Преториуса – Е.С.)
Слава Богу, стоявшие за елью отважный учитель пения Гобат и его мальчишки, которых тайком привезли сюда на двух повозках, не замёрзли в своём укрытии. Эскадрон широким полукругом, без команд и знаков, выехал на поляну и всадники один за другим поснимали свои каски. Под лёгким снегопадом, они, сжав в руках поводья и положив шлемы на переднюю луку, взирают задумчивыми и благодарными глазами на озарённую светом ель.
Следующий рождественский гимн совместно с мальчишками исполняет уже наш хор Инстерских казаков. Дирижирует нам старый Гобат с криво сидящей на голове меховой шапкой. В одной руке он держит бокал грога, а в другой тёплый пончик. Тем временем из леса выкатилась полевая кухня и тоже раздала всем горячий грог и пончики.
Лошади поставлены на краю поляны и дышат в снег, унтер-офицеры и всадники разбились на группки и тихо обсуждают этот странный рождественский сюрприз. Один лишь обер-вахмистр Буттгерейт уверенно и с вечно настороженным взглядом шныряет между лошадьми, людьми и полевой кухней. Он единственный из всего эскадрона знал о готовящемся празднике!
Я уверен, что многие кавалеристы навсегда сберегли в своей памяти свет той самой ели. Возможно позднее, если они переживут эту войну, и когда они вместе со своими семьями будут сиживать долгими зимними вечерами у камина и рассказывать своим детям о Рождестве, то они обязательно вспомнят этот самый вечер в зимнем лесу.
Когда я вспоминаю все рождественские сочельники, которые сохранились в моей памяти до сего дня во Франции, то самые чудесные из них были дома, а также в те долгие и страшные годы, проведённые с товарищами моего эскадрона в землянках, штабах и госпиталях. Я вспоминаю всадников моего эскадрона, держащих в своих руках поводья и каски, и чьи лица освещены сотнями огоньков заснеженной ели.
Скорее всего этот же свет сиял и в глазах того отважного унтер-офицера, скончавшегося в Польше, который умирая и находясь между временем и вечностью снова проехал вместе со своим старым эскадроном по заснеженным полям Восточной Пруссии, а его смерть была похожа на ожидание святого вечера.
Автор — Вильгельм Волрат фон Рауххаупт (Wilhelm Volrad von Rauchhaupt)
Перевод — Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart)
При перепечатке или копировании материала ссылка на данную страницу обязательна. С уважением, Е. А. Стюарт
