Лариса Михайловна основательно выделялась на фоне соседок по палате. Не сильно в возрасте, где-то около шестидесяти. Не худенькая, с задорным выражением лица и внушительной гематомой от подбородка и до пояса. Гематома была прелестного цвета и шикарных оттенков – от сине-баклажанового до почти чёрного.
Её перевели к нам из кардиореанимации, куда она попала с инфарктом и отёком лёгких. Там уже выяснилось, что отёк не кардиогенный, а на фоне хронической болезни почек. Которой, судя по анализам, женщина болела давно.
Кардиологи полечили инфаркт (сейчас точно не помню, то ли тромболизис провели, то ли стент поставили) и встал вопрос о срочном вводе в гемодиализ.
Так Лариса Михайловна оказалась у нас. В реанимации её разочек прокрутили (провели гемодиализ), а для этого нужно было поставить катетер в центральную вену. Судя по размеру гематомы, процесс постановки катетера был долог, сложен и труден. Иногда такое происходит – атипично расположенная вена, короткая шея, ожирение, причин много. Бывает, несколько докторов пытаются закатетеризировать и только шестому удаётся. Однажды этим шестым был Серёженька. Через два часа безрезультатных попыток зашёл со словами: "Ну, давайте, я, что ли, попробую". Через 4 минуты катетер стоял там, где ему и положено стоять. Это называется – сменить руку.
Повторюсь, пытаются провести катетеризацию всеми способами. И под УЗИ-навигацией пробуют и в рентгенхирургическую операционную берут. Пациента, конечно, во время всего мучительного процесса обезболивают, бывает, что и внутривенный наркоз в ход идёт. И да, пациент стойко терпит, ему изначально объясняют, что от того, смогут ли установить катетер или нет, зависит сейчас его жизнь.
С Ларисой Михайловной была аналогичная история. У неё имели место все негативные факторы плюс сахарный диабет, который и привёл к ХБП. Ценой неимоверных усилий катетер ей всё же поставили. А это означало, что беречь его нужно было как зеницу ока.
Поначалу всё шло как обычно. Немногочисленные таблетки раздала, ужином накормила, настало время обработки катетеров: кому надо – промыть, всем поменять повязку. Дошла очередь и до Ларисы Михайловны.
Быстренько повязку поменяла, собираюсь перейти к её соседке, и тут происходит то, чего я ну никак не ожидала. Глядя прямо мне в глаза, моя прекрасная леди заявляет:
– Приклеила? Молодец! А вот на тебе теперь!
И ловким движением руки срывает повязку.
Опа-а-а-а-а, приехали. Зашибись. Только психоза не хватало! Видимо, инфаркт был немаленький, раз так по мозгам звездануло!
Не зафиксируешь, не загрузишь, родственники не придут, обратно в КРО не переведëшь. Остаётся одно – зубы заговаривать, чтобы не заагрессировала и в оба глаза следить за тем, чтобы катетер не выдрала. И так до утра.
Повязку я ей поменяла ещё шесть за вечер. На седьмой раз наложила бинтовую повязку – что-то вроде колосовидной. И узелок непременно на спине, чтобы даже шансов не было развязать. К двум часам ночи Лариса Михайловна утихла, уснула. Наверное, устала со мной воевать. Утром она тоже была необычайно тиха, повязку сорвать больше не пыталась, хоть и поглядывала на меня искоса.
Я доработала свою полторашку и ушла до понедельника домой. Тогда я уже была старшей, но приходилось брать очень много дежурств. Почему так вышло, как-нибудь расскажу.
В понедельник после обхода ко мне в кабинет просачивается пунцово-красная Лариса Михайловна и кладёт на стол шоколадку.
– Мне тут девочки рассказали, как я над вами издевалась! - и закрывает лицо руками. – Я, правда, ничего не помню! Не хотела я...
– Я знаю, Лариса Михайловна, вы не виноваты, так бывает.
Через три недели мы её благополучно выписали. Пару раз она поступала на поддерживающее лечение, и каждый раз неизменно с извинениями и шоколадкой для меня. Глубоко порядочная, искренне переживающая за свои действия, от неё нисколько не зависящие.
Примерно через полтора-два года она вновь изумила меня до глубины души. Напомню, у Ларисы Михайловны был сахарный диабет. Плохо контролируемый, со множеством осложнений. Я уже писала, каким коварным может быть это заболевание. У неё всё закончилось очень скверно. Диабетическая стопа стремительно перешла в гангрену. Итог – ампутация ноги на уровне средней трети бедра.
Операцию ей провели в профильной больнице и перевели к нам – она же на программном гемодиализе, а в горбольнице его нет. Возить в центр проблематично, проще к нам перевести на долечивание.
После ампутации чудовищные боли, иногда спасают только наркотические обезболивающие. От обезбола Лариса Михайловна отказалась уже в день перевода: "а то опять с ума сходить буду". На второй день попросила кресло-каталку: "я одна живу, кто за мной ухаживать будет? а мне в туалет надо самой и кушать готовить тоже". К концу недели она бодро рассекала по отделению на коляске, к моменту выписки уверенно передвигалась на костылях.
Лариса Михайловна, я искренне восхищаюсь вами! Вы женщина необычайной силы духа. Я знаю, вы многое перенесли в своей жизни, но это вас не сломило. Стойкость и доброта. Не знаю, как вы их сохранили, но это достойно уважения. И не так часто встречается.
Попадались вам на жизненном пути такие? Расскажите.