Больше всего мне нравилось в Катюхе её безудержное жизнелюбие, каковым она упивалась сама, и брызги которого падали на её окружение. Она никогда не унывала, даже когда жизнь припечатывала её сапогом. Всегда ухоженная несмотря ни на что, полная, красивая, смешливая — чудо, а не женщина! Мечта поэта.
Разговаривала Катюха громко, чуть картавя, но эта картавость придавала её речи особый шарм.
Ясное дело, что муж на её фоне всегда смотрелся бледно.
"Гришка! Принеси нам ещё по коктейлю"! — кричала она ему, растянувшись на лежаке, и он бежал. "Гришка, забери нас, мы тут, в китайском ресторане на Семёновской"! "Гришка сходи...", "Гришка, вытри...", "Гришка потанцуй с ней...", "Гришка купи..."
И он забирал, ходил, покупал, танцевал, и делал всё, что она ему приказывала.
Когда я узнала, что на самом деле Катькиного мужа зовут не Григорием, а Александром, у меня был лёгкий шок. Мало того, что к взрослому мужчине обращаются так пренебрежительно, да и ещё и по чужому имени.
— Зачем ты его унижаешь? — спросила я Катю тогда.
— А в чём унижение? Он и не обижается! — прищурилась она, — он с самого знакомства у меня Гришка! Ну, некоторые называют своих мужчин там ..."Котик", "Зайчик", меня тошнит от этих прозвищ! Так что, у меня Гришка!
"Ну, ладно" — подумалось мне, — "в конце концов, это не моё дело. Может, ему и правда, нравится".
Скоро я заметила, что Гришка стал на меня поглядывать слишком часто. И ухаживать, без Катькиного на то указания. Стул подвинет, когда надо, зажигалку поднесёт, помогает надеть пальто. И глаза у него, как у побитой собаки. Словно сказать чего-то хочет, но боится.
"Этого ещё не хватало" — косилась я на Катюху, но та, похоже, ничего не замечала. Не знаю, оттого ли, что она всё-таки просекла интерес своего мужа ко мне, или мне самой было не до того, но видеться мы стали гораздо реже.
Как-то встретились на даче у общей подруги — у той был день рождения. Катька напилась и вела себя безобразно: клеилась к чужим мужьям, а под конец вечеринки и вовсе отчудила: вызвонила своего л ю б о в н и к а и позвала его к нам. Хорошо, что тому хватило ума не приезжать, иначе страшно подумать, чем бы всё это могло закончиться!
Когда Катюха наконец угомонилась и заснула, Гриша подошёл ко мне и хотел отвести в сторонку, но я не пошла. Зачем? Слушать его излияния? Конечно, жалко его, но он продолжал для меня оставаться мужем подруги, и соотвественно ничем помочь ему я бы не смогла. Лезть в чужую семью дело неблагодарное, тем более, что у Катюхи и Александра подрастала дочка, Сашенька. Девочка очень любила папу.
Скоро мы с мужем уехали в другой регион на несколько лет. Мы с Катюхой созванивались только дважды в год — поздравляли друг друга с днём рождения. Вот и всё общение.
Я на несколько лет потеряла из вида эту странную семью.
Мы увиделись, только когда я снова оказалась в родном городе. Катюха, неизвестно как узнав о нашем возвращении, позвонила и сказала, что соскучилась и надеется получить свои подарки.
Когда я приехала к ним домой, то кроме самой Катюхи обнаружила там нахальную девицу, Александру. Отношение к отцу у неё стало таким же, как у матери: "Сходи, купи, принеси"...
Сама Катюха немного обрюзгла: сказалась её любовь к коктейлям. Её безудержное веселье тоже порядком поиссякло.
Зато "Гришка" совсем не изменился. Даже, я бы сказала, расцвёл.
— Как жизнь? — спросила я Катюху, варившую нам кофе, — в отпуске были уже?
— Да какой там отпуск! — отмахнулась она, — дачу вот купили, года три назад, да я же рассказывала, наверное!
— Не припомню. И что? Неужели дача заменит море? Ты же его обожаешь!
— Ну, мы с дочей выбираемся на пару недель обычно, — засмеялась она, — пока Гришка на даче копошится!
"Наверное, он не один там копошится, уж больно счастливое у него лицо стало. Словно человек обрёл себя" — подумалось мне, но я промолчала.
Когда Гришка ушёл на работу, (как оказалось, смены у него были и ночные), я прямо спросила Катьку, что с ним произошло. Он прямо сияет!
— Правда? — спросила она, прикуривая, — я и не заметила.
— Может, у него кто-то появился? — удивилась я её слепоте.
— Я столько раз ему изменяла... так что... и ему разок сходить не грех. Мы же не звери какие. Пусть порадуется мужичонка на старости лет!
Она затушила окурок в пепельнице, но руки её тряслись. Катя умела скрывать чувства, но руки всегда выдавали её.
— Ну, а что у тебя? Как муж, как дети? — спросила она внезапно.
— Нормально всё. Дети учатся, муж работает, — сказала я, не ожидая подвоха.
— Ты же всё ещё со Славкой? — спросила она, и я удивилась.
Странный вопрос, словно она не знает.
— С ним, — я сделала маленький глоточек кофе.
— А ведь у нас с ним было, он тебе не говорил? — разглядывая свои искусственные ногти, беспечно сказала она.
— Говорил. Что ты лезла к нему в штаны. Мы посмеялись, и только, — теперь руки затряслись у меня.
За столом повисла недобрая пауза. Она смотрела на меня, я на неё.
— Ну их в баню, этих козлов. Не хватало ещё нам из-за них ссориться! — вдруг засмеялась она, но после, её смех плавно перерос в рыдания. Сильная женщина, фонтан жизнелюбия, захлёбывалась слезами отчаяния.
Поскольку Гришка ушёл и поухаживать за ней стало некому, я встала, и набрав стакан воды, поднесла ей. Она с благодарностью приняла его, и сделав несколько глотков, глубоко вздохнула. Глядя на её заплаканное лицо, я невольно подумала, как сильно она сдала.
— Я не сержусь на тебя, если что, — сказала я, — это не ты, это всё алкоголь,— Меня Гришка бросил, — бесцветным голосом произнесла она.
— Как? — удивилась я, — как бросил? Он же... вот же, только что...
— Он заходил забрать кое-какие свои инструменты. Сашка пока не знает. Но, наверное, скоро узнает. Шила в мешке не утаишь, — смахнула она набежавшую слезу.
— Тебе жалко? Только не говори, что не ожидала такого! — сказала я, обнимая её, — ты отталкивала и унижала его в течение многих лет, у Гришки оказался просто поразительный запас прочности! Я удивляюсь, как надолго его хватило!
— Его зовут Александр, — сказала она, подняв лицо к потолку, но слёзы всё равно пролились, — предатель... лучшие годы жизни... что мне теперь? Кому я нужна?!
— Прекрати, Кать. Не поверю, что ты можешь остаться одна, — сказала я, хлопая ей по вздрагивающей спине, — это же ты!
Поплакав ещё немного, она успокоилась. Мы расстались, пообещав друг другу звонить регулярно, но снова потерялись на несколько лет.
Недавно она позвонила сообщить радостную новость: дочь Александра вышла замуж за какого-то прибалта и укатила с ним в Латвию. На свадьбе был и Гришка. То есть, Александр.
— Представляешь, был со своей мышой! Ну, я тебе скажу — ни уму, ни сердцу. Простушка! Синтетическое платьице, на голове гулька, в кармане фига, — картавила Катюха.
— Но за что-то он её полюбил, — ответила я, — лучше расскажи, как у тебя дела на личном фронте!
— Ну, я тут познакомилась с двумя... — было слышно, что она прикрывает трубку рукой, — один такой занудный, знаешь, у меня молоко на кухне скисло. Но, зато при деньгах! А второй... второй такой вроде неказистый, но, блин такое вытворяет! Огонь! Я себе в молодости такое не позволяла...правда, бульбаш-шабашник. Вот, думаю пока, определяюсь.
— Ну-ну, — я сделала в уме ставку на "бульбаша", — выбирай с умом!
— А у тебя как? — наконец поинтересовалась она, — ты всё со Славкой?
— С ним!
