…Да, Элька смотрела на Руслана – в смысле, радуясь за подругу, то есть на них обоих – своим провоцирующим откровенным овенско-сексуально-активным взглядом, Руслан смущался от него.
Вот он – друг, единомышленник, товарищ и брат, вот она – дружба, о которой столько мечтала – подумала Женя. С Русланом она познакомилась в библиотеке, в которой они с мамой были записаны, там проводили разные довольно интересные тематические вечера. Женя попадала на них, когда они приходились на её каникулы. А тут было лето.
Они оказались в одной тёплой компании духовно ищущей молодежи, всё лето ездили за город, в лес. В этой компании была девушка Вика, проявлявшая к Руслану явный интерес, тем паче у них была общая тема – гитара. Да, Руслан, кроме прочих своих достоинств, играл на гитаре, что считается непременно должно пленять всех девушек, но не Женю – она не любила самодеятельность – ей надо было или очень хорошо или никак – и вообще была далека от подобной романтики. Это один из чувственных моментов, где они не совпадали. А вот Вика и пела, и сочиняла, и играла. Женя радовалась дружбе – у неё были искренне теплые, счастливые – абсолютно как к брату чувства к Руслану.
Они всей толпой пошли вместе учиться резьбе по дереву. Жене очень нравилось. Она вырезала домового – это первое задание, которое мастер давал всем, потому что, как коряво ни получится первое произведение – для домового всё будет органично. У Жании, однако, получился очень изящный утонченный домовой, больше похожий на Алладина из Лампы, прототипом коего были либо Ибн Сина, либо Омар Хайям, скорее же всего просто дед Жании. Мастер их был очень хороший – и профессионал, и художник, и человек, с добрым живым юмором, атмосфера в его студии была теплая и веселая. Хотя бы отметить, что в то ударно капитализирующееся время он курсы эти проводил бесплатно, в своей мастерской, на общественных началах. Единственное, как средневековые мастера, давал делать какие-нибудь кусочки собственных изделий ребятам, кто более продвинулся в ремесле – ну, так это тоже обучение и еще какое доверие! У него Женя запомнила фразу и вспоминала в подходящих случаях: «Вы хотите быстро или хорошо?» - которую мастер сразу произносил заказчикам.
Но – нет, постепенно выяснилось, что это – не дружба, а любовь: и не Вика, как Женя надеялась, а она сама стала избранницей Руслана. Руслан влюбился сразу, и в Женю, Женя в Руслана – никогда. И дело, конечно, не в песнях под гитару. Просто – не совпали. Руслан ждал и надеялся, а Женя сочувствовала его надежде и считала себя обязанной быть к ней трепетной, но большего так и не произошло.
Руслан тоже был наполовину, только на другую – по отцу, татарин, что было его первым бесспорным достоинством для бабушки Жании. Вторыми – были все остальные его достоинства. Он учился в их родном городе на строительном факультете. Мечтал сам построить дом, что позже и осуществил.
После домового Женя перестала ходить на резьбу. Почему? Ну, может быть, из-за Руслана, чтобы меньше видеться. Хотя это совсем не помогло. Руслан же выучился и у этого мастера, и потом – другой технике резьбы – у другого. Забегая сильно вперед – собственно, в момент текущего повествования – Руслан теперь не только сам проектирует двух-, трехэтажные деревянные дома, может быть, и не только деревянные, сам дом построит, сам сделает всю столярку – окна, двери по евростандартам, но еще и кроватей, табуреток, и резных досок для разделки и всяких ручек, ножек и прочих штучек, и просто «для красоты» что-нибудь эдакое в дом сотворит.
И вот такого перспективного и целеустремленного молодого человека Жания не оценила сердцем и «упустила», о чем всё оставшееся после «упускания» до своей смерти время сокрушалась бабушка. «Упускание» при этом длилось почти 3 года, когда, наконец, Руслан встретил свою настоящую Людмилу – и ведь, её на самом деле так зовут.
Бабуля, сама так и не познавшая семейного любовного счастья и только под конец жизни размягченная своими печальными думами-воспоминаниями, пока же была ещё бодра – совершенно не воспринимала желание внучки любить самой и жить с любимым.
Женя и от других умудренных жизнью женщин получала подобные советы – поступать разумно, любовь все равно проходит, стерпится-слюбится, возраст идёт и прочее. Занятно, что в основном это были женщины, которые прожили по разным причинам жизнь с нелюбимыми, у которых в душе был приличный осадок в виде тезиса, что «Все мужчины – …» – дальше вставьте слово, согласно своим этическим и эстетическим нормам.
Ну, это – кому что нравится: не успев стать счастливыми, каждый выбирает свой вид несчастья, которое способен пережить. Кому-то больше по вкусу быть несчастным вдвоем, кому-то – в одиночку.
Интересно, все же, какова логика? Наверное: «Я же не умерла? - Нет. - Ну, и ты не умрешь».
Но, а если так: «А ты была счастлива? - Нет. - Ну, а я хочу быть счастливой».
Любовь стоит того, чтобы её ждать
Поначалу - до одного теплого пряного дня, у нее возникали всякие картинки. Почему бы и нет: Руслан был высок, красив, смугл, с красивыми слегка раскосыми глазами и копной волнистых черных волос – совершенно не в её вкусе. Как эстетка она понимала – да, красив, хорошо сложен. Влюблен, горяч, – «Вы такая красивая пара!» - ахали все подряд знакомые взрослые женщины. Но – нет. Нельзя. Для Руслана – это было бы все: она была бы – его, он имеет право на нее навсегда, а если она уйдет – но она не имеет тогда права уйти.
Однако во всей этой истории сейчас нужен один день. Очень теплый красивый, перенасыщенный солнцем бабьелетний день. Солнце было на всем, во всем и сквозь все: с неба и на земле, на асфальте и домах, на решетке заборов и сквозь нее, на стеклах окон и, блистая от них – в окнах противоположных домов, в одежде – по-летнему, по-настоящему-летнему – легкой и светлой, в улыбках, глазах, солнцезащитных очках. Хотя уже был конец сентября. Руслан и Женя взяли «под шефство» одинокую старушку, читательницу той же библиотеки – посещали ее раз-два в неделю: ходили в магазин, Женя убиралась, стирала, готовила, Руслан что-нибудь чинил или тоже готовил – это было очередное его достоинство.
В тот раз старушка спросила Женю, когда Руслан пошел покупать какие-то гвоздики-гаечки, не нужно ли им уединиться? Она может посидеть у подъезда, или прогуляться по соседству к подружке. Женя уже настолько вошла в иной образ, напрочь чувственно забыв все романтические случаи прошлой жизни, что даже не поняла на полном серьезе, на что ей намекают. Ах, да, она, ведь и раньше не понимала, на что ей намекают, чем и была обусловлена неожиданность той «романтики». Елизавете Марковне пришлось намекнуть потолще.
Руслан в тот же день – а может статься, что Елизавета Марковна и ему намекнула – наклонился над Женей, когда она отдыхала в кресле, – близко-близко и так глубоко заглянул ей в глаза:
- Я все не пойму, какой у тебя цвет глаз? Синий? Зеленый? - жарко и взволнованно – Женя едва выдержала непринужденно-дружескую позу и тему.
А после, выйдя в кухню, подошла к открытому окну отдышаться. Конечно, ей нравилось, что она так нравится. Руслан был остроумен, порядочен, и упорядочен, душевен, ну, вот же еще – молод, хорошо сложен, красив – как все окружающие подчеркивали Жене, и она объективно признавала – да, но – не ее это тип – и с этим ничего не поделаешь. С ним было весело, легко, он всегда – уже какое-то время – был рядом, и готов помочь. Они вместе еще ходили в садоводческий совхоз зарабатывать яблоки, чем окончательно умилили бабушку Жании. Яблоки тоже были очень солнечные, сочные, дурманяще-ароматные, медово-прозрачно-сладкие. Женя тоже была молода, и ей тоже хотелось любить. И вообще – хотелось. И бабье лето было долгим и обильным…
Итак, стоит Женя у распахнутого в пряное золото окна. Сердце ее учащенно бьется, каждая жилка волнуется, мышцы – натянутой струной, как перед прыжком… И хочется прыгнуть, и влечет ее к чему-то, влечет… Наблюдает Женя за этим волнением, за этим кипением в крови, и понимает, что не любовь же это… Не любовь. И все.
И нельзя. С Русланом нельзя – потому что он поверит. Ей нельзя – потому что она уже другая.
…Ей показалось, что она даже видела, как весь этот поток, льющийся в нее и из нее, пышущий солнцем, теплом и красотой, вдруг стал сворачиваться, сворачиваться – это море – и втиснулся в спичечный коробок. Даже где-то в теле стало больно от этой стиснутости.
Она успокоила себя быстро. И как-то сильно и надолго.
С Русланом пришлось поговорить – да еще самой проявить инициативу к разговору. Уже в начале ноября – за две недели до его дня рождения, чтобы он успел придти в себя. И они остались друзьями. То есть они так договорились, и Женя так поверила, и стала честно исполнять договор, не понимая, чем эта вся история для неё оборачивается.
Но Руслан в себя не пришел еще долго. Постепенно он мрачнел, продолжая надеяться. И чем реже они виделись – тем более он был мрачен при встречах, чаще виделись – больше надеялся, сообщая ей то и дело, что ему «приходится физически себя сдерживать» – так ему хотелось быть с ней. Иногда эти его объяснения выливались в перепалку, вполне себе семейную. А Жене представляла, что, разреши она ему и себе то, чего он так жаждет – в какую путаницу вступили бы их отношения.
Но когда Руслан жаловался и даже сердился, что ему "приходится на физическом уровне себя сдерживать», Женя терялась и чувствовала себя виноватой, что не может ответить ему взаимностью. Она считала, что ранее – всю юность – аж почти два года! – она так нетрепетно относилась к мужчинам, что теперь должна все эти истории отработать. Не жевать колючки в пустыне, конечно – но честно смиренно и кротко дотерпеть неудобную для себя ситуацию.
Спустя 2,5 года, Руслан встретил Людмилу зимой, а весной переключился на неё с Жени, и поженились они летом – аккурат в третью годовщину их с Женей знакомства.
У Жени гора свалилась с плеч. И... ещё три года она вообще не хотела видеть мужчин ни в каком перспективном относительно себя виде, и радовалась, что вокруг оказались только женатые. Руслан обходился ей всё дороже – но она этого продолжала не замечать. Ибо не тем был занят её внутренний мир.
И ей было совсем непонятно, откуда взялось прозвище"монахиня", и причём тут она.