Так началась их дружба, продлившаяся несколько лет. Казалось бы – это невозможно. Мальчик, пользовавшийся всеми прелестями свободы, мальчик из обеспеченной семьи - и девочка, никогда не покидавшая клинику, и не имевшая за душой ничего, кроме больничной пижамки.
Но отчего-то Игорь не мог отмахнуться от той, первой встречи, забыть о ней. Он стал регулярно приходить к отцу в больницу. И почти каждый раз ему удавалось увидеть Машу и перемолвиться с ней несколькими словами.
Обычным местом их встреч стал закуток под лестницей со стороны черного хода. Их разговоры – с самого начала – носили отпечаток тайны, их нужно было скрывать от других.
Игорь рассказал Маше, что его отец – главный врач этой клиники. А живут они вон в том красивом двухэтажном доме из красного кирпича, что по соседству. Отец, мама, сам Игорь и его брат-близнец Артем. Внешне их легко перепутать, но характеры у братьев совершенно разные. Артем интересуется только техникой, не было случая, чтобы он расспрашивал отца о работе. Игорь же, даже когда был маленьким, не раз обращался к отцу с просьбой взять его с собой в клинику. Правда отец всегда отказывал
— У нас трудные больные, — говорил он, — Появление любого постороннего человека может их взволновать. И вообще в лечебнице я бываю очень занят. Мне некогда устраивать для тебя экскурсии и объяснять, что к чему.
Единственное послабление, что сделали для Игоря – ему разрешили играть в больничном парке. Здесь и вправду было очень красиво: росли декоративные ели, цвели розы. Пахло как на юге. Тому, кто проходил мимо – клиника должна была казаться райским уголком на земле.
— А когда тебя выпишут? — спрашивал девочку в свою очередь Игорь.
Маша пожимала плечами. Она прожила тут достаточно долго, чтобы понять – отсюда не выходят. На ее памяти – не было таких примеров.
— Наверное, никогда, — говорила она.
— Но этого не может быть.
Игорь был настолько уверен в этом, что отважился спросить отца, хотя разговоры о клинике дома не то, что не поощрялись – они просто никогда не велись.
Но в тот же вечер, когда вся семья собралась за ужином, Игорь спросил нарочито небрежно:
— Пап, а по сколько дней у тебя обычно лежат больные?
За столом воцарилась тишина. К матери – тихой, мягкосердечной женщине – мальчики всегда могли обратиться с любым вопросом. Перед отцом же сыновья испытывали «страх Божий», и никто не осмеливался ему надоедать расспросами или просьбами. Только теперь Игорь подумал - всё было поставлено так, чтобы о работе отца дома не говорили.
Но видно в тот день у отца было хорошее настроение. Он не оборвал сына, не унизил его ехидной репликой. Лишь поинтересовался:
— Почему ты спрашиваешь?
— Ну…, Игорь не приготовил ответ заранее и сейчас ему приходилось соображать на ходу, — Твоих больных не видно и не слышно…Но вроде у тебя там дети, наши с Тёмкой ровесники… Интересно было бы пообщаться.
— Ничего интересного. Там не только дети, у нас лежат и взрослые. И состояние большинства из них таково, что без врачей они не могут, за ними нужно приглядывать всю жизнь.
Игорь ухватился за слово «большинство».
— А остальные? Ну, те, которые не должны сидеть до конца дней своих под замком? Как быть с ними?
— Ты с кем-то познакомился? — напрямик спросил отец.
Игорь в очередной раз отметил, что от отца ничего невозможно скрыть.
— И я, наверное, даже угадаю, с кем, — продолжал отец, — Её зовут Машей, и она примерно твоих лет.
Игорь молчал, и это показывало, что отец угадал правильно.
— Это одна из самых интересных наших пациенток. Если бы ты видел, какой она была раньше ... Тогда Маша не вызвала бы у тебя никакого интереса. Она очень отставала от своих сверстников. Но она на редкость хорошо отреагировала на лечение — сегодня это обычная девочка: умненькая, развитая и даже больше. Мы еще не изучили полностью ее способности, и думаем, что нас тут ждут большие открытия. Так что Маша у нас – надолго. Тем более, что идти ей некуда. Она, можно сказать, сирота. Да и кто знает – если прервать лечение – вдруг она вернется к прежнему состоянию… не стоит рисковать.
— Мне можно ее навестить? – напрямик спросил Игорь.
— Ты что, хочешь с ней подружиться? — вмешался Артем, и в голосе его невольно прозвучала насмешка. Ребятам предстояло еще подрасти, чтобы дружба с девочкой представлялась чем-то интересным и заманчивым – тем, чему можно позавидовать.
Но Игорь смотрел на отца. А тот, помедлив несколько мгновений, кивнул.
— Почему бы и нет? Попробуй пообщаться с ней. Но! Чтобы я никогда не слышал от тебя: «Можно сводить Машу туда-то? Можно пригласить ее к нам?" Запомни, раз и навсегда – этой девочке нельзя покидать клинику.
Игорь кивнул. По сравнению с тем, что обычно разрешал им отец, он сейчас получил достаточно.
Итак, разрешение встречаться было получено. И все же Игорь с Машей не изменяли своему уголку под лестницей. Здесь стоял старый продавленный диванчик – наверное, его хотели выбросить, но потом забыли. И его облюбовал Чип – рыжая дворняга, принадлежавшая ночному сторожу.
Маша удивлялась, что Игорь – в распоряжении которого был, как ей казалось, целый мир, интересуется ее делами. Но и ей было, что рассказать ему. О соседках по палате – некоторые остаются с ней надолго, а некоторые исчезают очень быстро. И всегда это происходит ночью – просыпаешься утром, а одна из кроватей — пуста. О том, что она уже перечитала все книжки, которые можно было здесь достать. И даже о том, что она забыла, какой на ощупь снег – слишком давно не была на улице. В следующий свой приход Игорь принес Маше несколько своих любимых книг из домашней библиотеки, и снежок, который он слепил перед входом с клинику.
И все время, что они в тот раз разговаривали, Маша держала этот снежок на ладони – не могла с ним расстаться. И когда ее позвали – и она убежала наверх, крохотное озерцо талой воды у ног Игоря заставило его улыбнуться – в этой улыбке была и нежность, и неподдельная жалость.
Помня наказ отца, и зная, что тот никогда не шутил – Игорь не делал попыток нарушить уговор, и позвать Машу куда-нибудь. Он мог бы передать ей телефон, но не стал этого делать, угадав, что мобильник тоже относился к вещам, запретным для пациентов.
Но когда Маше исполнилось шестнадцать лет, Игорь решился.
— Тебе надо отсюда бежать, — сказал он, — Я тебе помогу…
*
Вечером, когда родители были заняты своими делами (из гостиной доносились звуки телевизора, мать смотрела какой-то сериал, а отец всегда приносил домой бумаги и работал, Аня не видела его праздным), девушка набрала номер Кости.
— Ну что? — спросила она, — Ты не передумал?
Чувствовалось, что он обрадовался ее звонку, и все же уточнил:
— О чем ты?
— Ночь в замке с привидениями, — сказала Аня «страшным голосом», с завываниями, и тут же уточнила нормальным тоном, — Я серьезно…На этой неделе я собираюсь туда на всю ночь пробраться. С фотоаппаратом, конечно.
— А как твоя мама?
— Мама? — поглощенная своей затеей, Аня не сразу поняла, почему он задает этот вопрос, — А….Да все уже нормально…. Просто она неожиданно вспомнила…Ты ей напомнил одного мальчика, с которым она когда-то дружила…Не знаю…Мама всегда очень мало рассказывала о себе. У нас дома, в альбомах даже нет ее детских фотографий. Так что, тебя по-прежнему интересует эта идея? Пойдешь со мной – или я одна?
— Конечно, я тоже хочу….там, наверное, только одна проблема – дверь на ночь запирается? Или ты возьмешь у отца ключ?
— Там можно сделать проще…Туда не составит труда пробраться со стороны бассейна. Пойдем через пристройку – и уже оттуда спустимся вниз.
— В подвал?
— Я там еще не была, но судя по моим любимым фильмам ужасов – подвал должен быть самым атмосферным местом.
— Только у нас с тобой не будет таких приборов, как у твоих любимых героев, чтобы измерять активность потусторонних сил…
— Да ладно… Я ничего особенного и не жду…Проберемся, посидим, потусим, я думаю, там будет очень круто…Можно взять с собой что-нибудь….
Аня ждала, что Костя сообразит, что на ночные посиделки стоит принести с собой что-нибудь горячительное, но он, кажется, пропустил эту фразу мимо ушей.
— В пятницу будет удобнее всего, — сказала Аня, — Родители собрались навестить бабушку. Я с ними не поеду. Надолго они не отчалят, вернутся в субботу или в воскресенье. Так что я из дома сорвусь без проблем. А ты?
— Мне только нужно сказать домашним, где я буду. Конечно, насчет клиники и не заикнусь. По официальной версии – заночую у приятеля. Зайти за тобой – или встретимся на месте?
— Зайти, — сказала Аня, втайне благодарная Косте за это предложение. Она призраков меньше боялась, чем ночной прогулки по городу, который мало знала. Привяжется еще кто-нибудь пьяный…
Бабушка со стороны отца, которую они оставили в родном городе, была крепкой еще женщиной, самостоятельно справлявшейся не только с домашней работой, но и с огородом. Просто отец был хорошим сыном, и всегда навещал ее хотя бы пару раз в месяц. И нынешний отъезд был особенно кстати.
Правда, родители настойчиво предлагали Ане поехать вместе с ними.
— Ну что ты будешь здесь делать одна, — говорила мать, — У тебя здесь и подруг еще нет. И у меня душа будет не на месте…
— Бабушка тебя очень любит. Она расстроится, если ты не приедешь, — уговаривал отец.
— Я от вас устала, — сказала Аня грубовато, — Я вообще люблю быть дома одна, а у нас почти такого не случается. Музыку послушаю…
— До одиннадцати вечера, — сразу спохватилась мать, — Квартира съемная, чтобы у соседей не было претензий.
Аня еле удержалась, чтобы не закатить глаза и не нагрубить снова. В пятницу отец вернулся домой раньше, у матери была уже собрана сумка с гостинцами для бабушки, и, как только отец перекусил, родители уехали.
Аня почувствовала долгожданную свободу. Она не лукавила, ей действительно нравилось оставаться дома одной. Можно сколько хочешь лежать в ванной – никто не станет скрестись в дверь, спрашивая: «Эй, ты там жива?» Можно слушать музыку без наушников. Допоздна засидеться, глядя какой-нибудь фильм. Но нынче, ради ночи в заброшке, Аня жертвовала всеми этими удовольствиями.
Она решила немного подремать, чтобы ее не клонило в сон в старой клинике. Но на улице начался дождик, и она уснула неожиданно крепко, так что едва не опоздала. Проснулась, когда за окнами было уже темно, и на полу лежал квадрат света - за окном горел фонарь. Время близилось к десяти вечера. Аня ахнула про себя и стала поспешно собираться. Сварила крепкий кофе, отыскала среди вещей теплый тренировочный костюм (пожалуй, и куртка понадобится), положила в сумку термос и фотоаппарат. Собираясь, она представила, как ужаснулись бы отец и мать, если бы только узнали о ее затее. Но знать об этом им было совершенно необязательн.
Костя оказался пунктуален до отвращения. Он постучал в дверь ровно в половине одиннадцатого. Если они решили быть в клинике к полуночи – времени у них оставалось с запасом.
— Кстати, почему полночь? — спросил Костя, когда Аня открыла ему дверь, — Ты серьезно веришь, что у призраков есть свой роковой час?
— А почему бы и нет? — в тон ему ответила Аня, — Ладно, если там будет очень уж скучно и негде устроиться – посидим часок и вернемся.
Им нужно было всего лишь пройти улицу из конца в конец. В начале ее стояла трехэтажная «сталинка», где родители Ани сняли квартиру, дальше вдоль дороги тянулось несколько особняков, потом дома сменялись зарослями вездесущего американского клена, дорога шла в гору и наконец, обрывалась возле ограды клиники.
Никто не встретился им по пути, улица была безлюдна в этот час. Ворота оказались заперты на ржавую цепь, но это никого бы не остановило. Створки можно было раздвинуть настолько, чтобы пролезть под ними. Сюда уже не доставал свет от уличных фонарей, и Костя включил фонарик на телефоне, освещая им дорогу.
Аня была тут всего лишь несколько раз, но она уверенно свернула направо и через пару минут вывела Костю к пристройке. Девушка оказалась права. Синяя крашеная деревянная дверь запиралась на простой крючок. Видно, кто-то подумал, что воровать тут решительно нечего.
Костя осветил фонариком просторное помещение, его почти полностью занимала чаша бассейна. Конечно, сейчас она была пуста. Аня двинулась по ее краю — на другом конце зала была дверь в основной корпус.
Костя пошел было за ней, и вдруг замер, будто получив удар. Он увидел – настолько отчетливо и ярко, что ему вспомнился кинотеатр с фильмами 3д – он увидел то же самое помещение, только все здесь было новое – отблескивала плитка на стенах, бассейн был полон голубоватой воды, а не дне его – Господи помилуй – лежал он сам, с закрытыми глазами…Лежал глубоко под водой и не шевелился. Рука его покоилась на груди, глаза были закрыты.
Косте показалось, что сердце у него остановилось. Опамятовался он лишь тогда, когда Аня крепко схватила его за локоть:
— Ты чего? Ты бы сейчас туда грохнулся…пришлось бы лететь метра три…Пошли лучше.
Перед ними была открыта дверь – чернел ее проем – ведущая в саму клинику.
Продолжение следует
#рассказ#история#литература#культура
