Обозрев причины колумбийской гражданской войны всех против всех (La Violencia) в прошлом материале, погрузимся сегодня в период резко усилившейся взаимной любви колумбийского истеблишмента и Соединённых Штатов Америки. Какие плоды она принесла?
Первые годы Виоленсии стали "идеальным" временем для политических экспериментов. В 1950 году до президентского кресла дорывается Лауреано "иерархия-порядок-церковь" Гомес - архипротивник либералов и их ценностей, отмороженный настолько, что отталкивал и часть консерваторов. На безальтернативные по сути выборы Гомес идёт с идеей сворачивания либерального государства как такового и возвращения к дедовско-испанскому иерархическому и патриархальному корпоративизму.
Чтобы Государственный департамент в одной всем известной стране не слишком возмутился практически открыто фалангистским правительством у своего ключевого партнёра в Латинской Америке, Гомес продолжил экономическую линию Оспины и должным образом следовал рекомендациям Всемирного Банка (все, абсолютно все совпадения случайны, все). Кроме того, Гомес единственный в Латинской Америке отправляет воинский контингент воевать коммунизм в Корею. Отправил аж 20% от всего личного состава армии. Помимо очередной демонстрации лояльности США это было ещё очень удобным способом отправить либеральных офицеров куда-то, откуда они могут не вернуться, а также подсесть на финпотоки военной помощи.
Однако, любовь Вашингтона очень быстро оказалась единственной поддержкой Гомеса. Капиталистов напрягали его патриархально-корпоративистские заскоки, кидок с обещанным снижением налогов и излишний фаворитизм в распределении господрядов. Столичное либеральное общество его просто ненавидело, а с умеренными консерваторами он контактов не наладил. Кроме того, введенная цензура работала на то, что до прекрасной маркизы долетели только слова о том, что всё хорошо.
Неприятным сюрпризом среди этого wishful thinking'a стало то, что Виоленсия внезапно распространяется из восточных медвежьих углов, на которые всем плевать, в кофейные регионы, в Толиму и Кальдас, например. Несмотря на попытки либералов и умеренных консерваторов поддерживать личные мирные инициативы и переговорный процесс, Гомес оставался абсолютно непрошибаем. Более того, он все больше и больше пытался втянуть армию в партийный конфликт, урегулирование которого, с точки зрения военных, было 1) делом полиции, 2) уже давно бы состоялось, если бы не непрошибаемость Гомеса.
К лету 1953 года армии все это окончательно надоело: в июне происходит бескровный военный переворот, в результате которого к власти приходит генерал Густаво Рохас-Пинилья.
Высокие цены на кофе, политическая умеренность и расположение Вашингтона стали крепкой базой для начала его правления. А понимание того, что Виоленсия возникла не от проклятых коммуняк, а от заброшенности периферии и неадеквата партийной политики, привело к тому, что сначала пошли социальные программы, строительство инфраструктуры и амнистии, а уже потом силовики. Кстати, многие либералы старой школы доверяли военным гораздо больше, чем консервам, поэтому на амнистию Рохаса согласились.
В целом политика по урегулированию Виоленсии была достаточно успешной и содержала куда больше пряников, чем кнутов. Однако, реабилитация вооружённой оппозиции и гражданских жертв для Рохаса были лишь инструментом в создании социальной базы куда более амбициозного проекта. Генерал Рохас-Пинилья хотел стать колумбийским Хуаном Пероном. Национальные организации социальной поддержки, анти-олигархическая риторика покойного Гайтана и активная дочь, во всем помогающая папе-пресиденте.
В гробу политические элиты Колумбии видали социальную революцию сверху. Там же видали повышение налогов ради покрытия расходов на социалку капиталисты. Банкиров бесили государственные банки, щедро раздававшие кредиты и ссуды простонародью. И все они с напряжением смотрели на то, как внешний национальный долг стремительно растёт под гнетом всеобщего благоденствия.
Но свержение Рохаса это другая история. А что же, собственно, Виоленсия? Многие либералы приняли амнистию или ушли к коммунистам. Шутка судьбы заключалась в том, что теперь герильи против диктатора начали организовывать консерваторы. В общем и целом Виоленсия шла на спад, уходила все дальше из центров экономической активности и постепенно превращалась в противостояние революционных группировок и поддерживающих их крестьян с правительством. Революционерам даже удалось создать несколько "республик" в сельве, которые правительство терпело поскольку, поскольку они из них не высовывались.
Кому была выгодна Виоленсия? Однозначного ответа на это вопрос нет. В деньгах больше всех выиграли городские девелоперы и производители стройматериалов, отработавшие резкий скачок спроса на городскую недвижимость среди беженцев. Но свидетельств непосредственных провокаций или финансирования сторон с их стороны не наблюдается. Непосредственных бенефициаров можно выделить две группы: оптовые скупщики краденного (скот, урожай кофе и прочие продукты) - это ответ откуда деньги; и мелкие землевладельцы с минимальным капиталом. Рискнув остаться, они могли выкупать (и выкупали) землю соседей-беженцев за бесценок, а после нормализации ситуации в регионе - продавали с огромной прибылью и сами перебрались в города. Если конечно в ожидании хороших цен за таким гешефтмахером не приходил сын соседа их какой-нибудь герильи...
Продолжение следует...
Автор: Иван Косиченко