С расчисткой ручья пришлось повозиться. Ливневым потоком стащило в ручей много сухого валежника, листьев, русло во многих местах перекрылось. Получились запруды из переплетенных веток, сухих кореньев, травы. Вода пробивала себе дорогу, но кое-где все-таки встала, образуя небольшие озерца. Если все это не расчистить, то постепенно ручей изменит русло, а Матвею этого очень не хотелось.
Много лет он старательно ухаживал за этим ручейком, помогал ему весело бежать к речке, которая протекала прямо под его домом в родной деревне. Ручеек словно подпитывал речку своей чистой, холодной водой.
Матвей и сам не заметил, как подкрался конец дня. Он закончил свою работу, удовлетворенно послушал, как весело журчит вода в ручье. Потом нагнулся, умылся и присел прямо на траву.
«Что же мы делать будем? Куда старушку девать? Лежанка у меня одна, хоть и не совсем узкая, но вдвоем со старушкой не ляжешь. В деревню я идти не планировал. Все-таки 20 км, не рядом. Да и ночь на носу».
Матвей вспомнил, что прямо за домом есть у него небольшой стожок сена. Заготовил для продажи. У самого то живности не было. Вот в стогу и можно было бы переночевать. Ночи пока не холодные, сено уже все сухое.
А можно сено и в сарай натаскать. Сарай был маленький, Матвей сам его когда-то построил, чтобы инструменты хранить. Потом там же и мотоцикл свой ставить стал. Только-только все помещалось. Но сейчас, если часть инструментов вынести, да мотоцикл выкатить, можно неплохо устроиться.
Мужчина улыбнулся сам себе, выход найден, без ночлега не останется. Он решил возвращаться домой с другой стороны, чтобы как раз мимо заготовленного сена и сарая пройти, проверить все.
Подхватил свой топор и отправился назад. Внимательно рассматривая все, что встречается на пути, он, не переставая, думал о старушке. Потом мысли перекинулись на смерть Павла, на подробности, которые надо узнавать в полиции, на совет обратиться к нотариусу.
«Интересно, в райцентре есть нотариус? Или в город надо ехать? И вообще, о каком наследстве речь идет. Что у него там, богатства несметные? Значит, порядок такой. Придется ехать в райцентр. Вот только с бабкой этой разобраться надо».
Матвей шел и шел, перебирая свои мысли в голове. А когда остановился, увидел, что идет совсем в другом направлении. Не к дому, а от него.
«Странно, где это я не туда свернул? Вот голова садовая. Задумался, видать», - подумал он и развернулся, чтобы идти в обратную сторону.
В лесу стало заметно темнее. Солнце медленно спускалось за горизонт, в воздухе стало прохладнее. Да и ветерок заметно усилился.
Пройдя половину пути, Матвей услышал посторонние звуки. То ли зверь какой подвывал, то ли человек стонал. Лесник остановился, прислушался. Звук раздавался несколько в стороне. Не раздумывая, Матвей шагнул в сторону. Он хорошо знал эти места. Хищных зверей в округе не было, разве только лиса забредет откуда-то. Ни волки, ни медведи в этих местах ни водились.
«Что это я о зверях подумал, может человек какой. Упал, травму получил, вот и стонет», - Матвей перебирал в голове причину непонятных звуков и старался прислушиваться, чтобы не потерять направление.
Шум ветра, шелест деревьев и надвигающиеся сумерки мешали ему, сбивали с пути. Постепенно стало казаться, что стон слышится сразу с нескольких сторон.
Матвей остановился. Прислушался. Но ничего подозрительного не услышал. Огляделся вокруг и громко закричал:
- Э-ге-гей, есть тут кто-нибудь…
В ответ была тишина. Даже эхо не подхватило его слова, только шелест веток стер звук, растворил их в воздухе. Матвей прошел еще немного вперед. И опять закричал. Ответом была только тишина.
«Показалось, наверное. Лес шумел, а я стон услышал. Может это дерево какое-то так качалось, - он опять огляделся, - забрался в самую глухомань. Надо выбираться. Скоро стемнеет, а у меня и фонаря нет. Так, соображай, Матвей, в какую сторону идти», - спрашивал он сам себя, выбирая путь.
К сторожке лесника Матвей добрался уже глубокой ночью. Лесная опушка провожала его темнотой и прощальными взмахами веток. Увидев свет в окнах своего домика, Матвей выдохнул и оглянулся на лес.
«А ведь я действительно немного заплутал. Не совсем, конечно. Но ведь кружил по лесу. Ну, старушка. Не простая видно. Надо разобраться», - подумал Матвей, направляясь к домику.
Потопав на крыльце, чтобы оповестить, что он вернулся, Матвей взялся за ручку двери и осторожно потянул ее на себя. Дверь не открывалась. Старушка заперлась из нутрии.
Матвей постоял немного в раздумьях, потом решительно постучал в дверь.
- Открывайте, это я, Матвей, - громко и четко сказал он.
Дверь открылась в ту же минуту. Казалось, что старушка уже стояла за дверью, ожидая, когда он постучит.
- Прости, парень, темно стало, испугалась я. Мало ли кто пожалует. Вот и закрылась. А ты что-то долго. Или заплутал?
Матвей устало положил топор на место, ему показалось, что старушка улыбнулась. Но она быстро повернулась и пошла в комнату.
- Я тут у тебя похозяйничала немного, кашу гречневую вот сварила. На ужин. Ты кушать то будешь?
- Буду, - буркнул Матвей, и прихватив полотенце, вышел на улицу, где прямо за крыльцом стояла бочка с водой.
«А старушка то шустрая. Кашу наварила, в доме прибрала», - подумал Матвей, вытираясь и вглядываясь в свои окна.
Он видел, как старушка накрывает на стол, как раскладывает ложки и ставит тарелки с горячей кашей. От одного этого вида внутри что-то засосало, а в животе заурчало.
Каша была вкусной. Мягкой, разваристой, пышной. И какой-то по особому душистой. Матвей сам не заметил, как съел большую тарелку каши.
- Спасибо, очень вкусно. Я так не умею варить. А душистая какая. Что туда положили?
- Да травки всякие, я ведь и детство свое, и юность вот примерно в таком лесу в Сибири прожила. Отец егерем был. Хорошо в травах разбирался. Зверей лечил, да и людям не отказывал. Все с ним по лесным тропинкам бегала. Тоже лечить помогала, да травки всякие собирала.
Старушка замолчала, вспоминала. Матвей не торопил. Он держал в руках кружку горячего травяного чая и ждал. Чувствовал, что пришло время познакомиться им поближе.
- Меня Евдокия Степановна зовут. Я лекарка, целительница по народному. Некоторые и ведьмой кличут. Только не ворожить, ни гадать, ни заклятья читать я не умею. Видеть что-то в человеке, распознать что-то могу, лечить могу, а вот что-то из области потусторонней силы это не в моей власти.
- А в лесу как оказались? За травами ходили? Так вроде, кроме палки, ничего при вас не было, - нетерпеливо спросил Матвей.
- А ты не торопи меня, не торопи. Придет время, сама все расскажу. Вот значит, про детство свое вспомнила, рассказала. Потом подросла, как возраст пришел, отец в райцентр привез, учиться в медицинский техникум. В школе то я хорошо училась. Мне в техникуме нравилось. Народу много, весело. Да и наука легко давалась. Там и с мужем моим будущим познакомилась. А как техникум закончила замуж вышла, сыночка родила. Жили мы там же, в райцентре. К отцу часто ездили, навещали. А когда он состарился совсем, к себе его забрали. Мы уж к этому времени дом большой поставили, пятистенок. Сынок подрос, в школе учился.
Евдокия Степановна встала и налила себе еще чай. Только сейчас Матвей заметил, что старушка стала заметно подвижнее, ушла усталость, спина распрямилась. Вроде как десяток лет сбросила.
«Отдохнула, наверное, хорошо. Да и чай из трав свое дело делает. А вообще она не такая уж и старая. На вид может 60, а может и 70 лет», - подумал он, приготовившись слушать продолжение рассказа.
- Я уже тогда травки в лечении практиковала. Где-то и отец подсказывал. Книги разные с рецептами изучала, со старушками местными общалась. У нас в Сибири знаешь, какие травницы были! Любую болезнь вылечить могли. И докторов не надо. Да и то сказать, от деревни до деревни путь неблизкий, кругом леса непроходимые. Врачей на все деревни не хватает. Чем лечиться? Природой матушкой. Вот и лечились.
- Отец с нами еще восемь лет прожил. Иван, сынок мой, уже школу закончил, в Москву учиться уехал. А тут сначала с отцом беда, потом и муж ушел. Враз как-то, один за другим. Горько мне было, что других вон лечу, а своим помочь не могла. Но что уж теперь. Судьба.
- Зато Иван в столице выучился, работу сразу хорошую нашел. В гору пошел. Меня к себе несколько раз возил. Москву показывал. Сначала квартиру снимал, а потом и свою купил. Да сразу хорошую, трехкомнатную. Я, конечно, деньгами помогла. А куда мне их девать. Люди несут, хоть я и не прошу ничего. Сами оставляют. Вот и помогала сыночку. Один он у меня.
Старушка замолчала, опустила голову. Матвей не торопил. Прихлебывал свой остывший уже чай и ждал.
Евдокия Степановна подняла на него глаза, и он увидел, как прозрачные ручейки слез стекают по ее лицу.
- Несколько лет назад Иван женился. Красивая девушка, москвичка. Вся ухоженная, модная. Только гонористая больно. Разговаривает свысока, голосом приказы отдает. Никогда не спросит, как я живу, как здоровье? Думает, раз мы из деревни, значит, темные люди. А с такими и разговаривать не о чем. Я не обижалась, может у них так принято. Раз сыну хорошо, то и мне хорошо. Так же деньгами помогала, в гости ждала. Она маникюры до маски девушкам делала. Ивана на работе повысили, большим начальником стал. Он ей помог свой салон открыть, хозяйкой сделал.
Старушка опять замолчала, погружаясь в свои воспоминания.
- Приезжать ко мне редко стал. Все некогда, дела. А я видела, что много черного вокруг него, нехорошего. И эта чернота по кусочку его здоровье забирает. Он приедет, я его травками отпою, почищу, вроде восстановится. А уедет и все по новой. Шутил, что это лесной дух и деревенский воздух ему помогают.
- Вот детишек им бог не дал. Он переживал, очень хотел сыночка или дочку. Все у меня отвары просил, травки для этого дела. Я давала. Да только, как потом выяснилось, снохе ничего не надо было. Все в ведро мусорное отправляла.
- А однажды взяла, да отдала подружке какой-то, которая тоже очень долго лечилась, но ребеночка так завести и не смогла. Травки возьми, да помоги той. Доченьку родила.
- Вот тогда сноха моя и смекнула, что на этом можно денег заработать. Стала у меня эти травки просить. Вроде то у одной, то у другой детишек нет. Мне не жалко, отправляла. Все думала она и сама попользуется. Авось поможет. Но, видно, не судьба. Потом другие травки понадобились, то от кожной сыпи, то от выпадения волос. Я старалась, мази делала, кремы. Все ей с подробной инструкцией высылала. Уж помогло кому-то или нет, не знаю, только надо было все больше и больше.
- Пять лет назад сын уговорил меня в город переехать. Что-то болеть часто стал, слабость. Хотел, чтобы я рядом была. Я его посмотрела, а вокруг сплошная чернота. Надо было срочно что-то делать. Или я к нему, или он ко мне. Поехала. Собрала свои травки, дом закрыла, хозяйство, какое было, по соседям раздала и поехала.
Только поздно видно. Как ни старалась, спасти сына не смогла. Год назад умер от сердечного приступа. Как сама выжила, я уже и не помню. Хотела назад возвращаться, да сноха уговорила пожить. Я ведь давно на пенсии. И кушать приготовлю, и дама приберу. А если надо и в лес, за травкой-муравкой съезжу. Сама от лесного духа подзаряжусь, да травки пособираю. В московских то лесах они не такие, как у нас, но тоже кое-что собрать можно.
- Дом наш в деревне продали почти сразу, как я у сына поселилась. Сноха настояла. Она тогда еще один салон открывала, деньги нужны были. Мне комнату выделили, хотя сын обещал отдельную квартирку купить. Не успел.
- Сноха, как мне кажется, не очень расстроилась из-за смерти сына. У нее один бизнес на уме. А сейчас еще и мужики. Она все с меня мои кремы и настои требовала. Сама в лес отправляла. Приказывала даже, пугала, что и кормить меня не будет, и их квартиры вышвырнет. Мне не страшно было, не пропаду, но обидно. Год, как Ванечки нет, а она уже вся переменилась.
- На днях я разговор ее по телефону подслушала. С подругой какой-то разговаривала. Обсуждала как мужа со свету сжить. Ну и поделилась, что Ванечке моему все время в чай какую-то отраву подливала. Вот у него сердце то и не выдержало. А про меня сказала, что давно бы выкинула, да я еще нужна ей. Ценный кадр в ее бизнесе. На кремах, да настоях, что я делаю, она хорошие деньги имеет.
- Я как услышала все это проплакала всю ночь. Потом дождалась, когда она уедет в свой салон, такси вызвала, съездила на кладбище к Ванечке моему. Попрощалась. На другой день все заготовленные мази, да кремы из дома повыбрасывала, инструкции все порвала, да в мусоропровод спустила. Потом собрала кое-какие вещички, да и сбежала. Правда денег у нее немного прихватила. Чтобы с голову не умереть.
- Доехала до вокзала, взяла билет в один конец и села в поезд. Уже в дороге подумала, что она и в ограблении меня обвинить может. С нее станется. Вышла на вашей станции, до конца пути не доехала. Уж больно лес ваш понравился. Наш, сибирский напоминает. Нашла палку покрепче и пошла напрямки.
- И заблудиться не боялись?
- Чего бояться, дорога шла по лесу, значит люди ездят, а если ездят, значит приду куда-нибудь. На постой попрошусь. А потом и домишко какой-нибудь куплю. Деньги есть. Мне Ванюшка отдельно на карточку складывал, как чувствовал. Да и пенсия у меня. Не пропаду.
- А как у меня оказались, если по дороге шли. Отсюда ведь ближайшая деревня километрах в 20 будет. Да и вещей при вас никаких не было.
- Вещи я в камере хранения оставила. Чего с собой таскать. А вот в лесу леший попутал. Или лесная нечисть какая-нибудь. Где с дороги свернула и сама не помню. Задумалась видно, мысли всякие в голову лезли. Но я не испугалась. Все равно куда-нибудь бы, да вышла.
- Ну а питались чем? Ведь два дня это много.
- Уууу, милый, - протянула старушка, - или ты не знаешь, что в лесу полно еды. Тут и ягода, и травка. Вода вон в ручье. Да и не так много это – два дня. Теперь вот до тебя добралась. Все тебе рассказала, а уж дальше дело твоей совести. Но вижу я, хороший ты человек, светлая оболочка вокруг тебя, не обидишь старушку.
Они еще долго сидели, разговаривали. Матвей сам не заметил, как рассказал ей и про родителей своих, и про Павла. Да и Ксению, невесту свою вспомнил.
Евдокия Степановна слушала внимательно, иногда вопросы задавала. А потом и говорит:
- Не один ты. Вижу я, объявятся твои родственники. Притом кровные. Девчушка маленькая, да женщина молодая. Больше жизни беречь их будешь. Не переживай. Что по судьбе положено, все получишь. А я рядом буду, помогу, если что.
Матвей посмотрел на старушку удивленно, откуда родственникам взяться, да еще девчушке маленькой, но спорить не стал.
- Ладно, Евдокия Степановна, давайте на ночлег устраиваться. Поздно уже. Я в сарайке переночую, в вы здесь, на топчане. Завтра можно будет ко мне в дом смотаться. В деревню. Понравится – живите. Все равно большую часть времени пустует. А вы к кому-то на постой хотели.
- Вот спасибо, сынок, - с волнением произнесла старушка, - я бы с радостью. Но и ты тогда мне не выкай, принимай за свою. Просто зови, можешь Степановна. Я хоть и прожила в Москве больше пяти лет, а не привыкла к такому обращению.
- Хорошо, Степановка, как скажешь. И мне так проще. За себя не бойся, я тебя не выдам.
Матвей встал, достал из-под топчана одеяло ватное, подушку и вышел из комнаты.
Евдокия Степановна подождала немного и, поняв что Матвей не вернется, выключила свет. Сама еще долго стояла у окна, вглядываясь в темнеющую опушку леса и тонкий след от лунной дорожки.
«Не выдаст. Этот точно не выдаст. Значит не конец мне еще, Ванечка, поживу пока», - мысленно обратилась она к сыну, пытаясь услышать ответ вселенной.
Здравствуйте, дорогие подписчики, друзья и гости канала КНИГА ПАМЯТИ!
Вам так в жизни и бывает. Не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Наш герой неожиданно для себя встретил добрую душу. Как думаете, смогут они дальше сохранить добрые отношения? Будет ли искать старушку ее сноха? И не выдаст ли Матвей свою новую знакомую?
Пишите свое мнение в комментариях. Не забывайте про лайки и подписку.