Не существует правил зодчества для замков в облаках.
Гилберт Кит Честертон
Часть 1. «Плох первый шаг, но худший недалек…»
"Я – Питер Уинг. Солдат Вьетнамской войны. Сборщик мусора. Строитель Wing's Castle, замка моей мечты. Страстный эрудит. Книголюб. Друг Шекспира. Он меня спасал не раз.
Сегодня какой-то особенный сентябрьский день. Теплый, с мягкими солнечными лучами. Я снова на дороге, той самой... по ней когда-то уезжал и когда-то вернулся. Сегодня я бы позвал тебя побродить по долине Гудзона.
Ты знаешь, в «Венецианском купце» есть «запятнанный пастух стада». Так это я. Все эти годы я пытался избавиться от пятна, – построил замок, очистил округу от мусора, и молился за тебя, за покой твоей души, – я улетел на вертушке, а ты осталась там, на вьетнамской земле, в той высокой траве, но в твоих глазах остался я, а в моей душе осталась ты. Я не боюсь смерти, я готов принять ее. Шекспир сказал так: "Если мне суждено умереть, я встречу тьму как невесту, И заключу ее в свои объятия".
Как же хорошо сегодня на дороге, машина не едет, она парит. Ехал бы целую вечность". 15 сентября 2014 года.-098о34флдпфвап6еаятюбьт=
Часть 2. «Жизнь – это ткань из хороших и плохих ниток»
В 1969 году Питер Уинг вернулся с вьетнамской войны в свой поселок Милбрук в штате Нью-Йорк.
Он вышел из старого помятого автобуса и сразу поздоровался с первым попавшимся стариком, что стоял в трех метрах. Но тот проигнорировал ветерана.
Честно сказать, что-то подсказывало по дороге: встреча будет нелегкой, но такой, чтобы отвернулись??? Нет! Он же ни в чем не виноват. Он не душегуб. Если не считать одного случая… Но там все произошло по-дурацки.
И Питера переполняла обида.
–Я – Питер Уинг, солдат вьетнамской войны…, – он снял форму - повесил в шкаф, посмотрел на запыленный китель – сжечь? нет! - передумал – отнес в кладовку. Военная форма обжигала руки – никогда до этого не испытывал таких ощущений, – это же его вторая кожа, сколько спасался в ней от зноя и тропического ливня, и ребята-однополчане это знают. Нет! Пусть форма будет близко к телу – форма – это его душа, а душа должна быть рядом, никто не поймет, пока не побывает в том пекле.
–Давайте, давайте! Назовите "убийцей", "душегубом", плюньте в мою сторону, запулите в меня гнилым помидором. Но потом остыньте и протяните мне руку, – эти слова пришли к нему во сне, когда он буквально на несколько минут впал в сон, когда автобус свернул с трассы в направлении поселка. Теперь он повторил их, стирая грязь с рукава кителя.
Часть 3. «Когда мы сбросим этот бренный шум…»
Вон он лежит, застряв в лианах, этот истекающий кровью вьетнамец. И щелки его глаз расползлись по лицу черными струйками крови. Питер делает шаги ему навстречу, раздается выстрел, Питер падает на него. И чувствует в руках женское тело. Черт! Это девушка, одетая как мужчина. Откуда он, то есть она взялась…
Два месяца провалялся в госпитале, подлечили рану от пулевого отверстия, но то, что случилось из памяти как грязную ветошь, не выкинуть..
«Лей еще!» - эту фразу Питер запомнил у Джека Лондона в потрепанной книжке рассказов. Только она звучит в рассказе «За тех, кто в пути!» А у Питера жизнь теперь «За тех, кто вернулся и боится видеть сны».
Она приходит ко мне каждую ночь…
Да, она приходит ко мне каждую ночь с этими глазами, наполненными неистовой болью. Я пытаюсь разговаривать с ней. Я всегда наливаю ей виски. Я спрашиваю ее о чем-то. Да не о чем-то, а о том, что она ведь знала, чем закончится ее охота на солдат, если она взяла оружие, значит…
–Я стрелял на звук, раздавшийся в траве, не знал, что это ты. Я вижу твои глаза и улыбку.
Я не зверь. За мной нет тех зверств, как есть у Келли. Уильяма Келли сшибло с катушек. И правосудие его настигло. Лейтенант Уильям Келли за особую жестокость в операциях войск после войны будет осужден.
Питер вышел ночью покурить, над головой звезды, впереди пустырь, позади молочная ферма.
Были мать, собака, друзья, жизнь. Теперь тоже тихая мирная жизнь, только небо мрачное, как тогда, когда они летели с задания, на вертушках, с предчувствием, что вертолет упадет. Но всем было все равно, упадет он или нет. И он не упал.
Пропеллер стрекотал в мозгах , напоминал одну вещь, он напоминал, что я выживу. А еще напоминал, сколько ребят осталось там навсегда… , вот что напоминал чертов пропеллер.
Пустырь. Земля заросла сорной травой, лунные тени, как из «Гамлета», дают очертания замка. Откуда? Да вот же он! Мама! Посмотри! – да, так он кричал, когда был маленьким, в шортиках, которыми мама потом мыла пол, а я плакал. Теперь Питер крикнул также, только кто его услышал?
Замок возник внезапно – пропал, а потом вернулся и стал возвращаться-пропадать и снова возвращаться. Питер отлично помнил, как он появился впервые, тогда, в дождливую вьетнамскую ночь, когда все, промокшие до нитки, сидели в засаде, у тропы партизан. А наутро… Да что там!
Как она долго смотрела…
Это "взгляд на тысячу ярдов" с английского "Thousand-yard stare" - тот самый взгляд жертвы ПТРС, когда видишь нечто ужасное и неотвратимое.
Тогда он выжил, выживет и теперь. Там… там надо было спастись от потери крови, здесь… от психологичеcкой травмы. Второй век уже спорят специалисты и защищают диссертации..., защищают диссертации, видимо, более успешно, чем ветеранов от ПТРС (по разным сведениям несколько тысяч американцев, вернувшихся из Вьетнама, совершили самоубийство). Не стоит говорить, что думают об этом солдаты, вернувшиеся с войны.
Часть 4. «Во всяком деле, чтобы добиться успеха, нужна некоторая доля безумия»
Есть у Питера немножко амбициозная идея - стилизовать свою каменную мечту под средневековый замок. Разве что в нем не будут твориться шекспировские страсти.
Раньше он полагал, что крепости были нужны лишь в раннем средневековье – где-нибудь в XII веке. Но оказалось, крепости не менее актуальны и в веке ХХ-м, когда взгляды могут проткнуть твою душу посильнее средневековых стрел.
Первоначальным замыслом постройки будет старый сарай с двумя бункерами. Но без опыта проектирования. Замок рос как на дрожжах. и бункеры превратились в башни.
Он построит замок. Ведь есть же гора Дьявола в штат Вайоминг. Гора появилась среди равнин, расстилающихся на сотни километров, совершенно необъяснимым способом.
Вот так и здесь, Жители проснутся, а перед ними вырос замок.
Со страху гору обозвали Дьявольской, признали идолом, которому необходимо поклоняться. Питер ухмыльнулся. Его устроит название попроще: «замок Питера Уинга». Также местные люди на вершине скалы видели странное и необъяснимое свечение. У Питера будет свечение на крыше, но доброе, красное свечение для заблудившихся самолетов.
Замок! Всего пару часов от Нью-Йорка, но в нем можно укрыться, спрятаться от дождя, от войны, от любых невзгод и воспоминаний, даже от проклятой вьетнамки, – пусть успокоится ее душа.
…Уинг представил, как он гуляет с невестой по полутора сотням отцовских акров земли и делает ей предложение, обещая жизнь в замке, как сказали бы в далекой России жить будешь «как прынцесса». Так и случится, правда принцессе придется десяток лет поработать строительной бригаде с бригадиром Питером.
С пристроек, башен (всего их будет семь) начал он строить свой замок. Что-то подглядел в баварском замке. Бред, конечно. Замок в Америке, да без гроша в кармане? Бред.
Но плевать он хотел на то, что реальные замки принадлежат владельцам банковских счетов с количеством нулей, большим чем на грузовике Mack Brothers Company, там их, кстати, целая дюжина.
Это будет Замок Питера Уинга - конечно, не баварский Нойшванштайн, и не Бледский замок на стометровой скале, НО ВСЕ ЖЕ. Все же Шекспир бы не отказал себе в удовольствии развернуть в нем драму. «Я согласен, мой дом причудлив, – скажет Питер. –Он причудлив, как моя жизнь, где все переплелось».
Часть 5. «А кто же не согласится иметь много хорошего?»
Все думали, что на их земле нашелся мусорщик, а в нем проснулась душа друида, и в замке нашли общий язык и камень, и дерево, и стекло, и металл, и вода…
Вперед! Доходяга-экскаватор. Подъезжай поближе, грузовик, наполненный разным хламом. Давай, выручай, бульдозер. Все остальное - руки, руки и руки, – его, жены и детей.
Руины старых домов, камни амбаров, доски покосившихся сараев, песок, глина, бочки, рельсы, шпалы, опоры заброшенного железнодорожного моста – все, что в доступности нескольких миль, что выглядывает из зарослей можжевельника, и требует от Уинга: меня-то возьми. Взял - смешал тонны цемента. Семь лет ушло только на фундамент. Ветеран оказался на редкость терпеливым строителем.
Но, воистину, такой план может иметь только человек, прошедший Преисподнюю.
Одна страсть порождает другую. Уинг собирал по округе хлам(очистил все графство Датчесс) и то, что нельзя использовать для строительства, но изумительно украшает ландшафт. Ретро-трактор, ретро-автомобиль, и много чего ретро, даже притащил ржавый детский трёхколёсный велик. Когда для замка и ландшафта уже ничего не понадобилось, он занялся коллекционированием антиквариата.
В интерьере появилось столько старых вещей – что голова идет кругом. Пистолеты. Кинжалы. Седла. Шлемы. Мундиры и много всякой всячины. В гостиной - камин, вокруг антикварные предметы с блошиных рынков. Под потолком скачут деревянные лошадки от старых добрых каруселей. Будет тепло на душе ветерана вьетнамской войны.
Многое понял из книг по архитектуре, но еще больше из пьес Шекспира, хотя в свое время даже не закончил школу, а вот подсказку об узких проемах и щелях, украшающих стены и башни, он получил от жителей термитника.
Когда жилая часть замка будет завершена, он для детей, к праздникам начнет вырезает разные безделушки, только никогда не вырежет замок. Это не спина виновата, сорвал на стройке, но ничего, жить можно. Просто замок можно создать лишь один раз. Замок стоит за его спиной, сделан с душой, а этот, маленький, из липы не получился…, ну какая у него душа? Потому и не вышел. Не беда, совсем скоро Кевин Макинини, редактор Millbrook Independent, напишет об одном человеке:
Он был человеком переменчивым: то застенчивым, то приветливым; скромный, но сведущий во многих вещах, от эзотерической немецкой философии до Уильяма Шекспира, которого он любил метко цитировать. Мало кто может сравниться с его неформальной эрудицией и практическим пониманием того, как выполнять ручную работу - от ремонта двигателя до строительства комнаты из заброшенной водонапорной башни».
Слова посвящены Питеру. Но он их не прочтет. За несколько дней до этого воспоминания Питеру вернется его кошмар.
За несколько дней до этого он прочтет фразу из «Макбета»: «Жизнь — только тень бродячая, она актер несчастный, которому отмерен краткий срок носиться или шествовать на сцене, но вот уж больше не слыхать его. Она — история, что рассказал дурак, наполненная яростью и шумом, которая не значит ничего».
Он согласился с этой фразой уже давно, даже скорее примирился, чем согласился, – теперь он просто освежил ее в памяти.
Часть 6. «Жизнь — только тень бродячая…»
Уинг погиб в автокатастрофе 15 сентября 2014 года недалеко от замка. Ему было 67 лет. Машина ехала по ровной дороге и в какой-то момент Уинг резко свернул, будто на дороге появилось препятствие. Машина несколько раз перевернулась. Водитель получил травмы, не совместимые с жизнью. Как установит следствие, он не был пристегнут ремнями безопасности.
Еще на месте автокатастрофы нашли аудиозапись. Питер, когда был за рулем, любил рассказывать о себе, в этот раз после рассказа, начатого со слов «Я – Питер Уинг, солдат вьетнамской войны» он добавил, что кого-то хочет встретить. Почему-то несколько раз повторил фразу из «Венецианского купца» Шекспира: Я – «запятнанный пастух стада, Самый обреченный на смерть…». Запись продолжалась и после катастрофы, последними словами были: «Ты пришла».
Послесловие
Снова утро. Тони стоит перед зеркалом, – готовится встречать туристов, он как две капли воды похож на отца, внешне и поведением. Автобус уже свернул с дороги. Экскурсия займет всего один час. Питер об этом мог только мечтать. Но Тони волнуется – примут ли люди некоторые сомнительные идеи отца. Как отнесутся ко рву вокруг дома.
Гости робко заглядывают внутрь дома, заваленного антиквариатом и предметами искусства, лицезреют корпус корабля, превращенный в балкон, удивляются, как поместились старинные карусельные лошади, спросить, зачем здесь висят военные наряды, противогазы и еще масса ненужных вещей. «Смесь различных архитектурных стилей, которую лучше всего можно описать как «средневековая эклектика» – в этом месте Тони улыбнется, незаметно улыбнется, ведь это фраза его отца и он ее запомнил.
В одной из комнат неожиданно включится видеозапись и на белом экране Питер сощурит глаза и скажет:
«Я – Питер Уинг. Солдат Вьетнамской войны. Сборщик мусора. Строитель Wing's Castle, замка моей мечты. Страстный эрудит. Книголюб. Друг Шекспира. Меня его тексты спасают. Сегодня какой-то особенный сентябрьский день. Теплый, с мягкими солнечными лучами. Я снова на дороге, той самой по которой когда-то уезжал и когда-то вернулся. Сколько я рыскал по округе в поисках архитектурного спасения. Это были счастливые годы. Сегодня я бы позвал тебя побродить по долине Гудзона.»
