Очень обидно женщине бывает, когда ее в меркантильности какой-то обвиняют люди. Особенно - если меркантильности в ней ни на грош не имеется. И обвинения совершенно, получаются, беспочвенные.
Вот и Любе так досталось.
Начала она с молодым человеком проживать. Живут второй год у родителей Любиных. У Васи, этого молодого человека, жилья за душой не имелось никакого. У родичей его имелась жилплощадь в деревне далекой, но туда Вася не пригласил Любу. То ли тесно там было у них, то ли лицом Люба не вышла. Как-то Василий уходил всё от ответа.
И дальше бы жили они спокойно. Но стала мама Любы недовольства показывать. Хмурая ходит, на детишек шикает - а их у Любы двое аж было от первого брака. И на Васю смотрит с большим раздражением. Будто мешает ей Вася своим присутствием. Не там стоит и не тут сидит. Нервная такая обстановка в доме царит. Даже посуда звенит и из рук валится.
- Знаете, - сказала мама Любина, - а надоел мне караван-сарай. Подумайте уж о том, чтобы съехать из моего уютного дома. И живите нормальной самостоятельной семьей. Устала визг и писк слушать. Ты, Люба, взрослый человек. Мать двоих детей. И этот твой еще топчется постоянно. То сидит, то стоит. Мужчина-то. Ходит, спит и ест. Надоело. Работаете ведь оба. Самое время, получается, вещи вам собирать. Счастливого пути!
А Люба даже не обиделась на маму. Во всем мама права. Дети - шумные. Мужчина Вася - имеется. Оба они - и Вася, и Люба - трудятся. Пора отдельно бы жить. Чтобы семья настоящая, а не абы чего и сбоку бант. Она и сама так себе семейное счастье представляла. Уогда семья не зависит от родни, по углам не мыкается. А живет себе отдельным хозяйством.
Обсудила с Василием вопрос.
- Гонит нас мать, - так она разговор начала, - из дому. Надоели, говорит. Орете, шумите, бегаете сайгаками. Вася твой тут еще ходит и носом шмыгает все время. Тьфу прямо рядрм находиться. Ступайте, говорит, в свободное плавание, не маленькие уже. Своя у вас семья. И надо определяться. Вот и ищите крышу семье. Счастливого, мол, вам пути.
- Крышу, - Вася затылок почесал, - это бы и хорошо. Только где ее брать-то? Крыши нынче не раздают всем нуждающимся. Не те времена настали. Сам тут крутись.
- Дык, - Люба говорит, - оно и понятно. Нуждающихся слишком много, каждому крыш не напасешься. Вот и не дают, чтобы никому не обидно было. Давай, Вася, кредит оформлять. Купим себе небольшое жилье. И жить спокойно станем. Никто нас на выход из собственного домика не попросит. Семья ведь фактически, хоть и не расписанные живем. И надо как-то определяться.
- Семья и есть, - Вася соглашается задумчиво, - и жилье какое-то, конечно, купим. Это уж само собой разумеется. Сколько комнат ты, Люба, в жилье желаешь? Парочку? Или каждому по комнатке надобно? Детишкам по уголку да нам спальню супружескую? И залу для приема гостей, небось?
- С простого начнем, - Люба финансы прикинула, - на однушку хоть наскрести бы.
- Наскребем, - Вася клянется, - это уж как пить дать. Щас на побывочку к родне своей смотаюсь. Погляжу на родню. Да и займемся кредитами да однушками. И не беспокойся ни о чем, родная.
И уехал Вася к родне. На прощание кепи помахав. А через пару дней звонит женщина незнакомая Любе. И голос у нее грубый такой. Орет в трубку сердито на Любу. И слова там все нецензурные.
- Как не стыдно, - женщина кричит, - меркантильной такой быть?! Повесила на парня детей! Но это мы как-то проглотили. Хоть и не сильно довольные были. Васька молодой парень, работает. Мог бы и без детей пару себе подобрать! Но смирились мы. Всяко бывает, ладно уж. У мамки твоей батрачит - тоже проглотили. То забор чинит, то картофель роет! Заездили парня! Но и тут как-то пережили. Живет он все же в дому мамкином, должен немного помогать. Кто же бесплатно жить позволит? Нет нынче людей таких душевных. Но уж когда ты про кредитный хомут речь завела, тут уж я молчать не буду. Не на тех нарвались! Сын у меня единственный! И не обязан он тебя да детей посторонних жилищами обеспечивать! Ишь, навалились!
- А вы хто такая? - робко Люба спросила.
- А мы, - тетка в трубку верещит, - маманя Васина! И против мы категорически! Не позволим из парня больше веревок вить, не позволим использовать его! Ах, меркантильная ты ящерица! Да чтоб тебе (тут уж вовсе оскорбительные слова последовали)!
А Люба аж закашлялась. Не ожидала такого знакомства с мамой Василия. Как-то иначе она себе его представляла.
- Мы, - голосом Люба задрожала, - семья как бы. Как бы второй год живем совместно. Хоть и нерасписанные.
- Тебе, - еще какая-то тетка в трубку Любе кричать начала, - капитал материнский выплачивали! Вот и бери своим детям хибары на тот капитал! А от нашего Васьки отзынь по добру и по здорову. Ишь, наглая какая! В кредитные хомуты тащит, кукушка ночная и разэтакая!
И что-то уж вовсе неразборчивое кричать начали маманя и тетка. Люба и слушать перестала - ухо у нее заложило.
А Вася ей не позвонил пока. Сиди у родчией. Хотя и мог бы позвонить, пояснить ситуация с маманей. Как же так получается-то? Жили семьей. Под одной крышей. Бюджет был общий совершенно. Детишек Любиных Вася обожал. Ну, не расписанные только они. Но саму Любу Василий “женой” звал радостно. И вот такие разговоры ей теперь выслушивай. В такие бездны отношений погружайся.
Ждет Васю пока Любовь, дожидается. Серьезно им вопрос с жильем обсудить предстоит. Где это видано, когда семья права на жилище совместное не имеет? А мамани всякие да тетки в трубки кричат?