13 июня исполнилось бы 78 лет народному артисту России Игорю Старыгину. Сыграв в более 40 фильмах, он все равно остался для нас любимым романтиком - ловеласом Арамисом. Об Игоре Владимировиче вспоминает его супруга Екатерина Табашникова.
- Я подарила этот портрет будущему мужу в одну из наших первых, тогда еще просто приятельских, встреч. Это было июньским вечером 2000 года в одном из уличных кафе на Новослободской.
- Ну что, закажем водочки по пятьдесят грамм? – предлагает Игорь Владимирович, потирая руки. Несколько дней назад он отпраздновал свое 54, мне же исполнилось 33. Он приехал после спектакля во МХАТе – хмурый, неразговорчивый и очень усталый. Я достаю из пакета это фото Валерия Плотникова. Днем раньше я вставила его в красивую рамочку.
«Спасибо, - произносит Игорь и, наконец, я вижу улыбку на его лице, - в самом деле, очень удачная работа». И мы начинаем разговаривать о всяких пустяках… Это пятая наша встреча – деловая, как все остальные. Но что-то между нами именно сегодня начинает происходить. И я не чувствую себя посторонней.
Впервые мы увиделись несколько лет назад в метро. Я работала тогда в одном популярном еженедельнике редактором фотоотдела. Мы собирались издавать книгу телеведущего и журналиста Андрея Максимова, одним из героев которой был Старыгин. Меня попросили передать ему студийные снимки. Я позвонила, мы договорились пересечься на «Савеловской». Я бежала на встречу и страшно волновалась: это же знаменитый Арамис! Мне было четырнадцать лет, когда на экраны вышел фильм «Д’Артаньян и три мушкетера». Я жила тогда в Челябинске и приключения бравой четверки смотрела у соседей по цветному телевизору – большая, по тем временам, была редкость, между прочим. Фильм так мне понравился! Я ревела, когда умирала Констанция (Ирина Алферова) и когда Д`Артаньян (Михаил Боярский) пел, оплакивая ее… Все девчонки в нашем классе были влюблены в героев фильма: кто - в Д’Артаньяна, кто в Атоса (Вениамин Смехов), но большинство страдало именно по Арамису - утонченному, изящному, хотя и немного циничному любителю слабого пола. Я не могла тогда сказать, что влюбилась в Старыгина, как, например, в Вячеслава Тихонова – Штирлица в третьем классе. Или позже - в Александра Абдулова, в Игоря Костолевского. Но забыть голубые глаза Арамиса было невозможно!
- На ту встречу в метро я пришла раньше времени, а Старыгин подошел тютелька-в-тютельку. Я удивилась: артисты редко бывают настолько пунктуальными. Он был в белом плаще - импозантный, красивый, вежливый. Мы сказали друг другу какие-то дежурные любезности, я отдала снимки, он помахал рукой и улыбнулся на прощанье.
Потом прошло три года, и в марте 2000 года в театре Эстрады проходил творческий вечер Ефима Шифрина. В антракте в курительной комнате я увидела Старыгина. У него с Шифриным были давние приятельские отношения. Я давно не видела его в кино, не читала материалов в прессе. И решила, что было бы здорово попросить его об интервью. Подошла:
- Игорь Владимирович, здравствуйте, я Катя Табашникова, помните? Я вам как-то в метро фотографии передавала…
- Здравствуйте, Катя, конечно, помню, - сказал он и галантно поднес зажигалку к моей сигарете.
Я увидела еще не зажившие шрамы на шее. Потом узнала, что он успел перенести пять операций на сосудах ног и рук, на сонной артерии. В общем, выглядел он неважно. Но в интервью и фотосъемке не отказал. Видимо, соскучился по вниманию к своей персоне. Мы назначили дату фотосессии и простились.
Через несколько дней в студии состоялась наша третья встреча. В перерыве, пока фотограф в очередной раз переставлял свет, я опекала Старыгина, заваривала чай, поправляла костюм, болтала всякую веселую чушь, не давая скучать… Много позже он, вспоминая тот день, признался: «А ведь я тогда решил, что ты в меня влюбилась по уши!» Мне же казалось, что я просто создаю условия для того, чтобы артист был в хорошем настроении. Но, может быть, он все-таки был прав? Спустя еще три дня я вошла в его дом на Овчинниковской набережной – чтобы выбрать архивные фото из семейного альбома Игоря Старыгина и позвонила в дверь его квартиры. А когда оказалась внутри, ощутила боль в сердце. Будь я совершенно к нему равнодушна, разве задели бы меня нищета, убожество, пустота, обшарпанность окружающей меня обстановки? Старая мебель, потертые обои, допотопный дисковый телефон (у всех уже давно кнопочные стоят).
В тот вечер мы продолжали общаться исключительно по работе: кто на фотографии, где и когда это было снято?
Я иду домой, прижимая к груди сумку со снимками, и меня переполняет жалость. Надо сделать для Старыгина что-то приятное! – вдруг понимаю я. На следующий же день напечатала в редакции несколько студийных фотографий, а самую удачную вставила в рамочку. Она и стала поводом для нашей встречи в кафе.
В тот вечер мы задержались за столом недолго, а когда вышли, я остановила такси и предложила: «Езжайте на этом вы, а я следующее поймаю». Я ощутила ответственность перед человеком, который настолько неприспособлен в быту. Мне казалось, что чудесный, замечательный Арамис не должен ТАК жить. В интервью Максимову он говорил: «Я позволял женщинам завоевывать себя. Это, наверное, не специально. У меня так характер устроен». И это правда. Он позволил мне заботиться о себе. Впрочем, сначала он все-таки должен был перезвонить мне сам.
- Никогда ни к чему не обязывающий вопрос «Как дела?!» не вызывал у меня такой радости. Неожиданный, честно говоря, оказался звонок. Впрочем, мало ли почему известному актеру хочется поговорить с журналистом… Мы поболтали, потому он позвонил еще и еще… А в июле пригласил меня в гости. Он обрадовался фруктам, которые я привезла, а еще больше – тому, что я их перемыла и поставила на стол в вазе. Вечер мы провели по-приятельски. Игорь Владимирович – превосходный рассказчик - рассказывал актерские байки. Я в свою очередь – журналистские. Мы оба нахохотались и так нам было хорошо, что мы договорились еще раз встретиться после моего возвращения из отпуска: в конце месяца я уезжала к родственникам в Ижевск.
Моей попутчицей оказалась седая приятная женщина – Ольга Алексеевна. Она рассказала, что раньше работала в школе учителем географии, а теперь…
«Хочешь, погадаю тебе?» - неожиданно спросила она. Я удивилась: «Вы?» Оказалось, она подрабатывает гаданием на картах. «Почему бы и нет?» – подумала я. Она раскинула колоду вокруг крестовой дамы и скоро, глядя мне в глаза, произнесла:
- Вижу с тобой рядом пожилого мужчину. Вы будете с ним вместе.
Она же мне сообщила, что через месяц, 7 августа, мне предстоит романтическая ночь. Я усомнилась. Так уж случилось, что отношения, которые у меня завязывались в жизни с мужчинами, не были долгими, серьезными и по-настоящему близкими...
Вернувшись в Москву, я позвонила, как и обещала, Старыгину, и он тут же пригласил меня к себе. Вел он себя, надо сказать, необычно. Смотрел по-особому. Ухаживал, предугадывая каждое мое желание. Хочешь чай? Давай налью. А может вина? Пожалуйста. А когда я, собираясь уходить и надевала туфли в прихожей, вдруг обнял меня, притянул к себе и поцеловал: «Если хочешь, можешь остаться», - прошептал мне в ухо.
Я отпрянула: «Нет-нет, мне надо срочно домой. Мама ждет, да и вообще…» Повернулась, открыла дверь и побежала по ступенькам вниз. Иду по улице - сердце колотится, щеки пылают. Только у метро перевела дух. Увидела рядом кафешку, вошла, села за столиком, заказала бокал вина.
- А ведь сегодня 7 августа, - вспомнила я. Впервые в жизни удивилась: неужели вправду что-то можно увидеть в будущем и предсказать… Что же мне теперь делать, как поступить? И чего я, собственно, испугалась? Мы оба свободные люди, он мне нравится, я ему, видимо, тоже. Почему бы и не позволить себе роман?
- На следующий вечер я снова была у него дома. Мы провели вместе весь вечер и всю ночь, только утром я уехала на работу и получила там разнос по полной программе за то, что не послала фотографа на Пушкинскую площадь, где вечером 8 августа случился взрыв в переходе. А я ведь ничего не знала. Мой телефон был выключен, а телевизор нам с Игорем был не нужен.
Мы не спали до рассвета. Лежа в обнимку, разговаривали о родителях, о детстве, о его любимой бабушке.. Все было так романтично... Хотя Игорь был далеко не романтиком. Он сказал, что давно разочаровался в женщинах, что не верит им. Игорь горько говорил: «Я был женат четыре раза и больше не женюсь никогда». Услышав его слова, я подумала: что ж, значит, роман будет недолгим… Ну и ладно, пусть будет что будет!
После первой нашей ночи проснулась по-настоящему счастливой. У меня словно крылья выросли за спиной от любви. Я не ходила - летала!
- Так мы и начали встречаться. Иногда я оставалась у Игоря ночевать, но ни о каком совместном проживании не было и речи. О наших отношениях знали только самые близкие друзья. Я долго не рассказывала о них маме: вдруг она будет переживать, что мой мужчина уже в возрасте?
Я привела в порядок его квартиру, купила себе «Жигули» восьмерку. Игорь быстро уставал, из-за болезни сосудов болели ноги, приходилось останавливаться, отдыхать каждые 50 метров. Вот я и решила, что буду возить его. А у него на такси денег не было, пенсия была совсем небольшая, едва хватало, чтобы за квартиру платить, да сигарет купить.
Спустя год Игорь затеял в своей квартире ремонт. Он же жил на последнем этаже, крыша постоянно протекала. После очередного потопа ему предложила помощь какая-то поклонница, которая сама же этот ремонт и делала. На это время Игорь переехал к друзьям. Я же как раз была в отпуске. И, вернувшись, нашла Игоря у друзей в очень плохом состоянии. Он пил... Ремонт еще не был закончен, так что я забрала его к себе. Перевезла его вещи, познакомила с мамой. Слава богу, они быстро нашли общий язык. Иногда даже «дружили против меня». Как начнут оба меня обсуждать: почему это так сделала, почему это не так! Я не обижалась, а даже радовалась, что они дружат. А когда ремонт был закончен, мы вернулись к нему, да так и стали жить-поживать уже вдвоем.
- Игорь не был запойным, но выпивал. Причем, нужно ему было совсем немного, худенький же был, организм слабый. Я не любила его в таком состоянии. Опьянев, он мог стать агрессивным, начать цепляться к мелочам. Я понимала, что выплеснуть негативную энергию ему было не на кого. Работы в последние годы было очень мало, в кино и в театр его не звали. Он злился прежде всего на самого себя: что не может в полной мере обеспечить нашу жизнь. Вот и срывался, и выпивал. Тем более, что многие хотели с ним чокнуться. Помню, отвела однажды его в салон-парикмахерскую рядом с домом. А во второй раз он уже пошел стричься один. И вернулся оттуда под шафе: налили восторженные почитатели. Он злился на меня за такой жесткий контроль, ругался. Помню, однажды купила ему рубашку. Принесла, попросила примерить. Он отказался, даже не посмотрел на подарок! Ну, я и вспылила: больше не буду ничего тебе покупать, раз ты не ценишь! И вот тогда он единственный раз за 9 лет нашей совместной жизни сказал мне: «Извини». Больше этого слова я от него не слышала.
- Сложный он был человек. Бывало, бросал меня в трудной ситуации. Рядом с ним я могла полагаться только на себя. Как-то мы купили новую машину Daewoo Matiz (наша «восьмерка» к тому времени совсем уже развалилась). Приехали в салон, забрали автомобиль. На заправке недалеко от магазина я заметила, что перестали гореть фары. А тут дождь начинается, темнеет уже. Мы вернулись в салон. Я прошу исправить мне фары, а Игорь психанул, сел на трамвай и уехал домой. Оставил меня наедине с проблемой.
Но знаете, я старалась не обижаться на него. Потому что любила. И жалела. Он был одинок и беспомощен. В его холодильнике одна сосиска могла валяться, и он об этом даже не задумывался. Уже когда мы вместе начали жить, я занялась всеми бытовыми делами. Сломался телевизор – еду покупать новый, старый диван развалился – я заказываю. Игорь не умел и даже не знал, как что-то починить, поменять, приобрести, достать. Однажды я купила новый телефон-трубку с автоответчиком. Принесла домой, вручила ему. Он распаковал аппарат и вдруг… заплакал. Сидит, смотрит на меня и плачет от радости, как ребенок.
- «Мы в ЗАГС-то пойдем?» - слышу я, и от неожиданности у меня даже спицы из рук выпали. Это было в ноябре, 2007 года. Вечер. Поужинав, мы сидели перед телевизором. Я вязала очередной свитер для Игоря, а он смотрел кино. На экране мелькнули жених и невеста и, глядя на торжественную церемонию, Игорь произнес эти слова. А не услышав ответа, спросил: «Почему ты молчишь?»
А я молчу потому, что не хотела выходить за него замуж. Тем более, он же сказал, что больше не женится. Но напомнить ему об этом - значит, обидеть. И когда он повторяет через несколько дней один раз, потом еще: - «Пойдем в загс?» - спокойно отвечаю: «Да, пойдем» - и продолжаю вязать. Через несколько дней он вернулся к этой теме, и я пошла узнавать, какие нам нужны документы.
А потом пошли подавать заявление. Сотрудница отдела спрашивает меня: будете менять фамилию? Старыгин вмешивается: «Не меняй: фамилия у тебя в журналистских кругах известная, зачем тебе другая!» Я в долгу не остаюсь, шучу: «Тогда ты мою возьми фамилию, раз она такая известная!» Когда Игоря не стало, я пожалела, что не взяла его фамилию…
Я заранее присмотрела в салоне кольца, привела туда Игоря, подвела к нужной витрине. Ему понравились те же колечки из белого золота. Их мы и купили.
Накануне свадьбы я поехала за букетом в салон. По пути заглянула в театр «Школа современной пьесы» - через вахтеров надо было передать фотографии артисту Юрию Чернову. И вот иду по улице. Тишина, легкий снежок падает. А навстречу мне Андрей Максимов. Мы поздоровались. Говорю: «А я замуж выхожу! За Старыгина». «Поздравляю», - говорит он. И я дальше пошла. Не стала говорить ему, что благодаря его книге впервые увидела Игоря. И вот в тот вечер подумала: то, что перед таким важным днем я встретила Андрея, - добрый знак. Значит, я все делаю правильно.
Дату свадьбы нам назначили на 30 декабря 2007 года. Такой праздник, да под Новый год! Здорово! Журналистам решили рассказать об этом событии уже после торжества. Не хотелось, чтобы на свадьбе присутствовали посторонние люди. Мы пригласили только близких - всех мушкетеров с женами (не смог лишь Михаил Боярский приехать), школьного друга Игоря, мою близкую подругу и брата Колю с женой. Вот и все. На регистрации все почему-то смеялись – такое радостное было состояние. После ЗАГСа в лимузине поехали в ресторанчик.
- Мне кажется, после свадьбы у нас ничего не изменилось. Как жили, так и продолжали жить. Игорь по-прежнему оставался домоседом. За все годы лишь пару раз ходили в театр. Не любил он видеть коллег на сцене. Говорил: «Я театру все отдал уже. Не хочу смотреть».
Но когда его начали снова приглашать в театральные постановки, был рад. В последние годы он стал чувствовать себя получше. И, надо сказать, я боролась за это. Помню, в самом начале нашей совместной жизни у него был плохой сон из-за болезни. Он вставал ночью, включал телевизор, свет, маялся. Постепенно мы наладили сон. Каждый год я укладывала его в больницу прокапать сосуды, это немного помогало. Диету особую разработали для него: витамины, овощи, обезжиренная пища. Ежедневно я следила, чтобы он вовремя выпивал лекарства. Со временем Игорь с удовольствием стал замечать, что может пройти пешком уже большие расстояния. В 2008 году снялся в «Возвращении мушкетеров». Кстати, перед началом работы на съемочную площадку был приглашен священник. Он исповедовал каждого артиста. Игоря тоже. Но о чем они говорили, не спрашивала. Все-таки таинство.
Сейчас я думаю об этом фильме как о каком-то страшном предзнаменовании. Ведь съемки начались со сцены, в которой Арамиса убивают. А тогда… Возможность встретиться с друзьями вдохновляла Игоря. Тем более, режиссер пообещал, что он сам будет озвучивать своего героя. Мало кто знает, что раньше Арамис говорил голосом артиста Игоря Ясуловича. Почему-то произношение Старыгина Юнгвальд-Хилькевичу тогда не понравилось.
Уже после смерти мужа Валентин Смирнитский рассказал, что под Одессой в 40 градусную жару Игорю стало плохо. Ему вызывали «скорую помощь». Но едва поднявшись на ноги, он вернулся к работе: так горел. Он получил за этот проект сущие копейки. И заговорил Арамис все-таки снова голосом Ясуловича. Для Игоря все это стало страшным ударом. И он окончательно осел дома. Здоровье, тем временем, стало ухудшаться.
- Однажды мы смотрели с ним по телевизору передачу о Николае Караченцове. Игорь повернулся ко мне и говорит: «Если со мной что-то подобное случится, ты меня так не води везде. Не показывай больного никому! Не хочу, чтобы меня видели беспомощным». Я ответила что-то вроде – ты не будешь беспомощным, если бросишь так пить и курить. Иначе инсульт хватит!
А он в ответ: «Я лежать не буду. С балкона прыгну или застрелюсь».
- Первый инсульт он пережил 1 мая 2009 года. Он репетировал тогда роль учителя Удри в спектакле Ольги Анохиной «Безымянная звезда». Он очень радовался этой работе, потому что давно мечтал о хорошей комической роли. Переволновался – и вдруг у него язык чуть в сторону повело, Я повезла его в больницу. Старыгин там пролежал около месяца. Как объяснил мне врач, пострадал небольшой сосудик в голове. Так что все как-то быстро нормализовалось. Игорь вышел из больницы и вернулся к репетициям. Обычно он звал меня на свои спектакли только спустя время, когда сыграет несколько раз. А тут пригласил на премьеру. Я смотрела и переживала: а вдруг что-то не так сыграет? Как я ему об этом скажу? Но Игорь был удивителен! И сыграл своего героя смешно и правдиво. Я здорово гордилась им, все ладони вместе с другими зрителями отбила, вызывая актеров на «бис»!
Летом Игорь набрал актерский курс в Институте театрального искусства, эстрады и шоу-бизнеса. Хотел попробовать себя в роли педагога. 21 сентября у него должны были начаться первые занятия с ребятами. А 20-го случился этот страшный инсульт.
Игорь так не хотел ехать в больницу! Еще дома врачи попытались поставить ему капельницу, а он сдирал иголку «живой» правой рукой и возмущался так, что аж захлебывался в кашле!
- Как я провела ту ночь, уже и не помню. Дремала с кошкой на руках. А на рассвете снова поехала в больницу. Заведующая отделением отвела меня в сторонку: «Ну, ужас что! Смотрите!» И показала снимок. Оказалось, тромб закупорил артерию, правое полушарие погибло, к тому же у Игоря вдобавок оказалось воспаление в легких. Как мы могли все это пропустить?
Я слушаю ее и понимаю, что наша с Игорем прошлая жизнь закончилась. Теперь, если он выживет, наступит новый период, совсем безрадостный для него. Но я была готова ко всему, лишь бы он жил. Вошла в палату с улыбкой. Игорь выглядел бодрым, расспрашивал меня о друзьях, кто звонил, что передавали. Шутил даже. Говорил: «Вот в таком состоянии я мог бы сыграть больного старого князя в «Дядюшкином сне».
В какие-то мгновения сознание его подводило. Он начинал беспокоиться: «Ты разбуди меня завтра пораньше – у меня занятия с ребятами. Ты же меня отвезешь в институт, правда?" – спрашивал он как ребенок.
Или: «Там дома котенок у нас. Я сейчас видел. Поезжай поищи. Он там где-то. Не обижай его только».
Я успокаивала мужа: конечно, отвезу, конечно, найду котенка, не беспокойся.
Улыбалась, гладила по руке. А самой кричать хотелось от боли. Дышать было трудно от бессилия. Хотелось расплакаться. Но я понимала – нельзя.
Когда Игорь уснул, спустилась в машину, включила автомагнитолу. Услышав песню: «Обручальное кольцо, непростое украшенье…» - разрыдалась. Однажды мы с Игорем катались на речном трамвайчике, я снимала его на камеру. А из динамиков доносилась эта песня… И вот я сижу в машине, слушаю эту счастливую песню – и рыдаю во весь голос...
- Первые три дня меня пускали к нему в реанимацию. Я моталась по аптекам, доставая редкие антибиотики. Когда я истратила все наши семейные средства, нам помогла гильдия актеров, давал деньги и Вениамин Смехов. Мы все надеялись на лучшее. В конце октября произошло улучшение: Игорь победил воспаление легких. Рассказали, что он медсестер правой рукой даже иногда поглаживает, хулиганит. Я узнала об этом и… обрадовалась. Значит, идет на поправку! Игоря тогда было не узнать: он оброс, борода, усы, кожа на лице от лекарств шелушится… Я не могла часто его навещать: врачи говорили, он всегда очень волнуется, завидев меня. Вот и теперь я вхожу в палату, а он увидел меня – и сразу пульс участился: на мониторе кардиограмма запрыгала. Он что-то попытался мне сказать, но из-за трубки в горле не смог, только рот открывал. Я не смогла долго быть рядом – вышла. Зрелище это было невыносимое. Сердце мое от жалости разрывалось на куски. Если бы я знала, что вижу Игоря живым в последний раз... Может, и побыла бы рядом подольше, попыталась понять, погладила бы руку, волосы… Потом в больнице объявили эпидемию гриппа, и меня перестали пускать вообще. А 8 ноября, когда я собиралась в больницу с очередной партией лекарств, позвонил дежурный врач.
- Вы жена Игоря Владимировича? Его сердце остановилось…
Я положила трубку и вышла на балкон. Сколько я там пробыла и сколько выкурила сигарет, уже не помню. Затем позвонила родным и близким Игоря. Пошла в церковь, поставила свечку за упокой души, заказала молебен.
- Мы с Игорем находимся на какой-то тусовке. Вокруг артисты, народу много. И вдруг он говорит мне: «Я уезжаю завтра на гастроли».
- Как же так, - отвечаю, - тогда поехали быстро домой. Тебя же надо собрать в дорогу.
- А мне ничего с собой не надо. У меня там все есть! – говорит он мне спокойно и уходит.
Это был первый сон об Игоре после его ухода. Он нечасто приходит ко мне во сне. Видимо, занят ТАМ своими делами. Значит, все у него ТАМ хорошо.
После его смерти некоторые вещи мужа я раздала его друзьям и родным. Ефиму Шифрину подарила перстень Игоря. В институт, в котором он так и не успел поработать, передала книги и пиджаки. Сама ношу обручальное кольцо мужа и часы.
- Мне сегодня так не хватает Игоря. Я скучаю по нему, хотя в нашей с ним жизни и бывали всякие неровности. Мы и памятник со скульптором Андреем Балашовым придумали такой – неровный, как и характер Игоря Владимировича. Двухметровый гранит «коркой», а сверху – бронзовый бюст. В день открытия памятника я надела бежевую кофточку с коричневым орнаментом, которую Игорь когда-то привез мне из Казахстана. Думаю, ему было бы приятно видеть меня в ней. Я продолжаю переписываться с поклонниками Старыгина, выкладываю его фотографии, видео из фильмов.
Сейчас, вспоминая об Игоре, ловлю себя на мысли: даже не верится, что все это было со мной. Может, мне все это приснилось?! Игорь Старыгин был для меня недосягаемой звездой. Затем какое-то время был рядом. А сейчас снова стал звездой, уже на небе.
Олег Перанов
