В 1984 году папа римский Иоанн Павел II и католикос-патриарх Ассирийской церкви Мар Дынха IV встретились впервые. 11 ноября 1994 года в Риме папа Иоанн Павел II и патриарх Мар Дынха IV подписали совместную христологическую декларацию. В данном документе утверждалось «единое исповедание веры во Христа, в Котором «Божество и человечество соединены в одном Лице», и в Деву Марию, «Мать Христа Бога нашего и Спасителя». Для дальнейшего движения к полному общению главы двух церквей приняли решение о создании Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу.
Данное соглашение встретило неодназначную реакцию в среде Древневосточных (антихалкидонских) церквей. Так, к примеру, в 2000 году митрополит Коптской церкви Бишой на конференции «Orientale Lumen» высказался по поводу трудностей в диалоге с представителями Ассирийской церкви Востока:
«Для Коптской церкви святой Кирилл Александрийский был и останется героем веры и истинным защитником православия, и мы не можем согласиться с церковью, которая почитает Нестория как стойкого защитника антиохийской ортодоксии и „жертву гордости и высокомерия Кирилла Александрийского“. Это большая помеха в нашем диалоге с Ассирийской церковью Востока, что также влияет на наши отношения с Римской церковью и угрожает христологическому соглашению, подписанному между Римом и Александрией в феврале 1988 года. По этой причине мы приложим все усилия, чтобы устранить любые трудности, которые могут повлиять на богословский диалог между Римско-католической церковью и Коптской церковью».
То есть по мнению митрополита Бишоя подписание папой римским согласованного заявления с предстоятелем Ассирийской церкви Востока угрожало христологическому соглашению предстоятелей Католической и Коптской церквей от 1988 года.
В 1996 году в Вене экуменическим фондом Pro Oriente была организована консультация церквей сирийской традиции. На том мероприятии присутствовали представители Ассирийской церкви Востока (григорианского календаря), Древней Ассирийской церкви Востока (юлианского календаря), Сирийской яковитской церкви и сирийских униатских церквей: Сирийской, Халдейской, Маронитской, Сиро-Малабарской и Сиро-Маланкарской. 22 февраля 1996 года, с докладом о совместном заявлении папы Иоанна Павла II и католикоса Мар Дынхи IV выступил митрополит Аллепо Сиро-яковитской церкви Мар Григориос Йоханна Ибрагим (похищенный в Сирии в 2013 году, вместе с православным митрополитом Павлом (Язиджи)). В своём докладе Мар Йоханна комментирует последствия подписания христологической декларации между АЦВ и Католической церковью с точки зрения иерарха Сирийского дохалкидонского патриархата.
На мой взгляд Мар Йоханна положительно оценивает христологическую декларацию Иоанна Павла и Мар Дынхи и приветствует шаги по сближению с Ассирийской церковью Востока, однако ставит и ряд вопросов к её содержанию. По тем вопросам (о статусе Нестория, термине «Богородица»), которые ставит в конце доклада Мар Йоханна его трудно назвать «примитивным экуменистом». Сирийский митрополит прямо говорит о своём взгляде на противоречия между христианами и перспективу их разрешения: «Я уверен, что мы неспособны преодолеть все препятствия, вызвавшие этот прискорбный раскол».
Комментарии и восприятие Общей христологической декларации папы Иоанна Павла II и Мар Дынхи IV
В 1970-х годах, будучи ещё студентом в Риме, я посетил литургию в церкви Санта-Мария-Маджоре в один из Богородничных праздников и был удивлён, услышав, как священник, прочитав Евангелие, обращается к прихожанам численностью не более пятидесяти человек: подробно рассказывая им в длинной проповеди подробности Третьего Вселенского Собора, состоявшегося в Эфесе в 431 году. Это было словно он читал лекцию в семинарии, особенно когда он утверждал, что отречение от учения Нестория было одним из самых значительных триумфов, достигнутых Вселенской Церковью в первом тысячелетии.
Живя в Риме в 1980-х годах, я был удивлён, как и другие верующие, услышав подробности исторического события, произошедшего пятнадцать столетий назад; но, казалось, проповедник хотел разъяснить термин «Божья Матерь… Богородица» и не нашёл лучшего способа объяснить это выражение, как вернуться к решениям того известного собора. Всякий раз, когда упоминается термин «Богородица», мы думаем о новых концепциях, принятых патриархом Константинополя, которые были отвергнуты всей Церковью как еретические, что привело к отлучению Нестория и его сторонников. Эти догматические споры создали атмосферу напряжённости, особенно среди верующих одной традиции из Месопотамии.
Даже сегодня мы в Сирийской церкви Антиохии по-прежнему пишем и говорим о Нестории как о еретике и считаем Двенадцать анафематизмов св. Кирилла Александрийского основой нашей православной веры в божественную «тайну воплощения и Девы Марии, Богородицы».
Большинство сирийских хронистов не согласны с поведением нашего первого антиохийского патриарха Иоанна I и его поддержкой Нестория. Никогда наша Церковь не поддерживала своих епископов, защищавших Нестория публично и тайно, и тех, кто воздерживался от употребления выражения «Богородица». В наших богослужебных книгах мы до сих пор употребляем обличительные фразы, когда говорим о Нестории как о личности и защитнике учения, происходящего из школы мысли, не соответствующей вере наших апостольских отцов и не соответствующей той экуменической атмосфере, в которой мы живём в наши дни. Достаточно привести один пример, показывающий степень ненависти церкви к Несторию. В праздник святого Севира Антиохийского (ум. 538), мы повторяем слова отцов нашей церкви, писавших о побеге Мар Севира из Антиохии в Египет:
«О Египет, Египет, очнись и приветствуй Севира, беглеца, открой свои двери и укрась себя в ожидании того, кто изгонит учение бесстыдного Нестория».
Само собой разумеется, что догматические споры не ограничивались иерархами и богословами, но распространялись и на школы мысли, находившиеся в различных монастырях и церквях. Это также нашло отражение в противоречивых сочинениях святых отцов и богословских центров, связанных с уже существовавшей конкуренцией между великими церковными престолами, личными конфликтами и ростом национального самосознания.
Роль монахов и их сторонников среди народа была настолько очевидна в жизни верующих, что они поощряли императоров, находившихся на пике своего светского авторитета, вмешиваться даже в самые острые церковные дела. В истории Востока мы не можем игнорировать времена богословских споров, которые занимали большую часть жизни верующих и сами могли быть причиной демографических изменений, произошедших в регионе, поскольку церковь была вовлечена в эти споры, которые продолжились и позже, в V и VI веках. Церковь была настолько вовлечена в эти противоречия, что пренебрегала поиском единства изнутри, с целью сформировать прочный барьер против всех тенденций, направленных на разрушение её структуры и веры внутри и снаружи Церкви.
Христологический вопрос остаётся важнейшим в жизни Церкви. Богословы разошлись во мнениях относительно образа соединения божества и человечества. Одни утверждали, что это было сущностное соединение, другие, вслед за Несторием, утверждали, что ипостасного соединения не было. На основе этих разнообразных интерпретаций, которые начались в V веке и продолжались до семидесятых годов этого столетия, обвинения поддерживались в семинарских катехизисах, а также в исторических учебниках, тем самым подчёркивая эти разногласия между церквями. Инициатива исходила от Второго Ватиканского собора, который проложил широкий путь для нового видения этой проблемы. Изучив христологическую терминологию в духе открытости и глубокого осознания необходимости восстановления единства, существовавшего среди церквей до расколов, богословы под руководством церковных иерархов начали закладку прочных основ для исцеления раскола между братьями различных церквей и традиций.
Фонд PRO ORIENTE сыграл особую роль в подготовке неофициального диалога между богословами Древневосточных и Католической церкви с целью пересмотра богословской терминологии и закладки новых основ, исходя из того факта, что наше исповедание доктрины воплощения едино и что между нами нет существенных разногласий в отношении этого вопроса.
Я могу сослаться здесь на то, что было сказано по этому поводу профессором Де Фрисом (Вильгельм Де Фрис - немецкий иезуит, церковный историк, исследователь восточных, сирийский и униатских церквей. Примеч. переводчика), на нашей первой консультации:
«Надо признать, что Халкидонский собор не оправдал возложенных на него ожиданий. Он не только не смог восстановить мир во Вселенской Церкви, но даже вызвал раскол, который, к сожалению, продолжается и по сей день. Трагический факт, что попытка выразить непостижимую тайну Христа человеческим языком привела к непримиримой борьбе в среде христиан. Однако, на самом деле все они хотели одного и того же: засвидетельствовать, что есть только один Христос, который является истинным Богом и истинным человеком одновременно. Спор возник из-за фундаментальной неспособности людей того времени поверить в то, что одна и та же истина может быть выражена различными словами, которые могут быть даже явно противоположными» (1 Cons., стр. 60).
Большинство участников богословских консультаций в Вене подтвердили, что, несмотря на определённую негативную реакцию в наших церквях, шаг, предпринятый священноначалием, получил духовное признание во всех общинах.
Совместные декларации и согласованные заявления римских пап и патриархов некторых Древневосточных церквей оказали большое влияние на отношения между нашими двумя конфессиями. Мы находим в речах и заявлениях пап важные цитаты святых отцов Древневосточных церквей. Подчёркиваю, что богословы, после отречения от ересей, нашли общие основы, основанные на апостольских традициях и первых трёх Вселенских соборах, выразивших своё общее исповедание Христа в следующем коммюнике:
«Мы верим, что наш Господь и Спаситель, Иисус Христос, есть Бог Сын Воплотившийся, совершенный в Своём божестве и совершенный в Своём человечестве. Его Божество не было отделено от Его человечества ни на один миг, ни на мгновение ока, его человечество едино с Его Божеством, без слияния, без смешения, без разделения, без разлучения... Мы в нашей общей вере в единого Господа Иисуса Христа считаем Его тайну неисчерпаемой, неизреченной и никогда полностью не понятной для человеческого разума».
«Мы видим, что всё ещё существуют различия в богословском толковании тайны Христовой из-за наших различных церковных и богословских традиций. Мы убеждены, однако, что эти различные формулировки с обеих сторон могут быть поняты в духе веры Никейского и Эфесского соборов».
Моя цель во введении — показать, что наш диалог, основанный на глубоко укоренившемся доверии и взаимном уважении, стал стимулом, который побудил богословов и иерархов осознать необходимость поиска положительных моментов, призывающих к единству веры вместо разделения и расколов.
Несмотря на длительный период времени, отделявший нас от наших братьев в Древней Церкви Востока, предпринимались безуспешные попытки восстановить единство между нами. Излишне говорить, что прошлое было столь трагичным, а последствия разногласий и расколы негативно отразились на жизни наших верных настолько, что любое сближение между нами было отвергнуто, несмотря на наше общее наследие, язык и географические регионы, в которых мы боролись за то, чтобы поддерживать наши связи. Даже в 1940-х годах, когда один из наших антиохийских патриархов говорил об отношениях, между нами и Древней Церковью Востока, он раскритиковал учение Нестория, купируя таким образом все возможные основы, на которых можно было бы достичь какого-либо сближения между нами.
Сегодня иная атмосфера. Сближение и соглашения о взаимном служении между двумя церквями, где бы они ни находились, на востоке или на западе, с большей вероятностью будут реализованы. Встреча в 1988 году между Его Святейшеством Заккой I Ивасом и Его Святейшеством Мар Дынхой IV, которая стала началом двустороннего диалога между нашими церквями, всё ещё остаётся в памяти. Обе церкви действуют в соответствии с решениями, принятыми их синодами, чтобы стремиться к сближению и реализовать его во многих областях деятельности. Мы очень надеемся, что этот диалог будет поддерживаться для того, чтобы прийти к общим знаменателям, которые могли бы объединить нас, чтобы работать вместе над возрождением нашего общего арамеоязычного наследия.
Верующие Сирийской церкви с воодушевлением восприняли общее заявление, подписанное в Риме после исторической встречи Его Святейшества папы римского Иоанна Павла II и Его Святейшества Католикоса Мар Дынхи IV, патриарха Ассирийской церкви Востока – 26 октября 1994 года; наша церковь считает все декларации и заявления смелыми шагами навстречу объединению совместных усилий в различных областях служения.
Позвольте мне дать несколько комментариев по поводу речей Его Святейшества папы римского и Его Святейшества патриарха-католикоса Востока и обращения Его Святейшества Папы, произнесённых в воскресенье 13 октября 1993 года. В обращениях Папы и Патриарха содержались некоторые моменты, проливающие свет на предысторию общей декларации. Римский папа упомянул первый официальный визит патриарха за десять лет до подписания общей декларации, сказав:
«Вы поделились со мной своим горячим желанием, чтобы декларация папы римского и католикоса-патриарха Ассирийской Церкви Востока однажды смогла выразить общую веру наших двух церквей в Иисуса Христа, воплотившегося Сына Божия, рождённого от Девы Марии».
Следовательно, у двух предстоятелей было желание провозгласить общую веру в Иисуса Христа, воплотившегося Сына Божьего. Папа подчеркнул, что историки и богословы немедленно приступили к тщательному изучению христологических последствий Эфесского собора относительно личности Христа.
Протоколов заседаний богословов и историков, о которых говорилось мы не читали. Мы понятия не имеем ни о количестве участников, ни об их именах и месте, где они собрались и на каком основании они смогли путём взаимного диалога прийти к этой общей декларации, в которой предстоятели заявляют:
«Плодотворный диалог позволил нам преодолеть неясности и непонимание прошлого».
В этой связи патриарх, со своей стороны, считает, что состоявшийся диалог разрушил стены, которые разделяли стороны и отделяли друг от друга пятнадцать столетий.
Патриарх утверждает, что он прибыл в Рим со своими епископами, чтобы договориться о «заявлении об общей вере», заявлении, дающем основу надежды и взаимоотношений».
Патриарх в своём обращении признаёт наличие некоторых разногласий между двумя церквями, но всё же выражает искреннюю надежду, что соглашение о вере, которое он подписал «будет одновременно частичной реализацией прошлых мечтаний и значительным шагом на пути к будущему сотрудничеству и расширению экуменических отношений».
В своём обращении, после ссылки на единую веру, согласно которой Иисус Христос является единственным сыном Божьим, нашим Господом, Богом и Спасителем, он заявляет, что это соглашение будет способствовать созданию новой атмосферы гармонии и взаимопонимания между двумя церквями. Ни в этих двух обращениях, ни в обращении папы от 9 ноября 1994 года, мы не встретили какое-либо чёткое указание на главное различие между двумя церквями за последние пятнадцать столетий.
Было лишь одно ясное указание на недоразумение, произошедшее в Эфесе «и продолжавшееся пятнадцать веков в отношении веры во Христа, истинного Бога и истинного человека».
Я уверен, что мы неспособны преодолеть все препятствия, вызвавшие этот прискорбный раскол, который мучил Церковь все эти столетия и приводил к разобщению Восточного и Западного христианства только через обращения папы и патриарха. Действительно, в прошлом конкуренция и чрезмерное нежелание иерархов сдавать свои позиции являлись одними из многочисленных причин произошедших событий. Однако несторианская мысль очень выразительна в отрицании того, что Христос совершенен в Своём Божестве и совершенен в Своём человечестве; позиции, которой придерживаются Православная и Католическая церкви.
Деяния Второго Эфесского собора на сирийском языке полностью раскрывают несторианскую позицию, которая противоречила кафолической позиции.
В этих обращениях папы и католикоса вообще нет никаких упоминаний о первых трёх Вселенских соборах, как это было в предыдущих заявлениях между папой и древневосточными (дохалкидонскими) патриархами. Даже когда упоминался Эфес, папа заявил, что Эфесский собор «был направлен на то, чтобы точно продемонстрировать глубокое убеждение Церкви в том, что человечество Христа не имеет другого субъекта, кроме божественной личности Сына Божьего, которую Он сделал своей собственной от зачатия во чреве Марии».
В этом контексте и на своей публичной аудиенции «Ut Unum Sint» в Риме 25 мая 1995 года папа Иоанн Павел II упомянул о прогрессе, достигнутом между Католической церковью и Церковью Востока, сказав:
«Сегодня я хотел бы поблагодарить Господа за великую радость, подаренную мне подписанием совместной христологической декларации с Его Святейшеством Мар Дынхой IV, патриархом Ассирийской церкви Востока, который выразил желание посетить меня в Риме в октябре 1994 года. С глубоким убеждением в наличии различий в богословской терминологии мы смогли заявить о своей вере во Христа. Хочу выразить своё ликование словами Пресвятой Богородицы: «величит душа Моя Господа» (Лк 1:46).
В своём обращении к папе патриарх подчеркнул, что Церковь Востока была основана апостолами Фомой, Варфоломеем и Фаддеем, которые были возвещателями благой вести в Месопотамии и во всей Азии, а это означает, что эта церковь, как и все другие апостольские церкви, включая Католическую церковь, были основаны и опирались на одно общее основание, которым является апостольская традиция.
Декларация является основой нашего дискурса, поскольку она формирует базис для лучшего и более глубокого понимания вероучения Церкви Востока, которая была изолирована долгое время, даже от своих церквей-сестёр, с которыми у неё было общее наследие. Оба предстоятеля, папа и патриарх, считают совместную декларацию основным шагом на пути к восстановлению полного общения между их церквями.
Оба предстоятеля заявляют, что, из общей веры и таинств следует, что отдельные католические поместные церкви и отдельная Ассирийская церковь могут признавать друг друга в качестве церквей-сестёр. Чтобы быть полным и цельным, общение предполагает единогласие относительно содержания веры, таинств и устройства Церкви, поскольку это единодушие, к которому мы стремимся, ещё не достигнуто. К сожалению, мы не можем вместе совершать Евхаристию, которая является знаком уже полностью восстановленного церковного общения. Два иерарха сделали большой шаг, заявив о возможности сближения ещё до получения результатов диалога между двумя церквями. В беседе с патриархом папа упомянул о своих контактах с халкидонскими епископами, подчеркнув их готовность способствовать великому движению к восстановлению единства всех христиан. Означает ли это, что «полное единство», ожидаемое между двумя церквями, — это единство с Католической церковью через Халкидонскую церковь?
Этот факт ни разу не был обнародован ни одним из пап за все предыдущие годы в совместных заявлениях между ними и патриархами Древневосточных церквей. В своей речи, папа затрагивает эту тему с другой точки зрения, говоря:
«Мы все признаем, что крайне важно понимать, почитать, сохранять и развивать богатое наследие нашихцерквей. Это разнообразие включает в себя способность наших церквей управлять собой в соответствии со своими собственными канонами и сохранять определённые различия в богословских терминах, которые, часто дополняют друг друга, а не противоречат друг другу».
Патриарх понимает значение полного единства следующим образом:
«Пусть это новое понимание между нашими почтенными церквями дополнит фундамент единства, уже заложенный с другими христианскими церквями, и поведёт нас дальше по пути к восстановлению евхаристического общения, которое когда-то существовало между Апостолами и их церквями во времена первых поколений христиан».
Отрывок, посвящённый историческому спору, включает цитаты из Никейского Символа веры. Тайна Божественного Воплощения неоспорима, потому что все церкви верят, что Иисус Христос, Воплотившийся Господь, совершенен в Своей Божественности и совершенен в своём человечестве; и мы в Сирийской церкви верим в то, что было признано нашими отцами, особенно святыми Кириллом и Севиром Антиохийским вместе с остальными богословами Католической и Древневосточных церквей. Мы выразили нашу веру в коммюнике первой неофициальной консультации, организованной фондом PRO ORIENTE, по следующему принципу:
«Мы верим, что наш Господь и Спаситель, Иисус Христос, есть Бог-Сын воплотившийся, совершенный в Своей божественности и совершенный в Своём человечестве. Его божество не отделялось от Его человечества ни на миг, ни на мгновение ока. Его человечество едино со своим Божеством без смешения, без слияния, без разделения, без разлучения. Мы, в нашей общей вере во единого Господа Иисуса Христа, видим Его тайну неисчерпаемой, неизреченной и для человеческого ума никогда полностью не постижимой и не выразимой».
Этому утверждению предшествовали на том же совещании очень многозначительные фразы, утверждавшие, что богословы нашли общий знаменатель в самом апостольском предании, утверждённом в Никео-Цареградском Символе веры.
Богословы также заявили:
«Все мы разделяем догматические решения и учения Никеи (325 г.), Константинополя (381 г.) и Эфеса (431 г.)».
Они не пришли бы к христологическому консенсусу, если бы не согласились отвергнуть как несторианскую, так и евтихианскую позицию относительно Иисуса Христа. Во время второй неофициальной консультации в 1973 году, после того как было достигнуто фундаментальное согласие относительно общей веры в тайну Воплощения, произошло существенное разъяснение с точки зрения определения, данного Халкидонским собором относительно личности Иисуса Христа:
«Мы понимаем, что когда наш общий отец во Христе, св. Кирилл Александрийский говорит о единой Воплощённой природе Бога Слово, он скорее выражает полное и совершенное человечество Христа нежели отрицает его. Мы принимаем также утверждение Халкидонского собора о единстве личности и нерасторжимости соединения Божества и человечества во Христе, несмотря на фразу «в двух природах».
Мы все согласны с тем, что наш Господь Иисус Христос, единосущный Отцу по Своему Божеству, стал единосущным нам в Своём человечестве. Несмотря на диалоги в ходе пяти венских консультаций, отказ от несторианства, также как и от арианства и евтихианства, оставался основой для любого конфессионального подтверждения между двумя церковными семьями. На пятой неофициальной консультации в 1988 году, после признания выдающегося прогресса, достигнутого с точки зрения христологии, богословы подтвердили отказ от несторианства, как и от арианства и евтихианства.
Пятое совещание подчеркнуло, что великая тайна воплощения Сына Божия не может быть исчерпывающе сформулирована в словах и что в пределах осуждаемых заблуждений, таких как арианство, несторианство и евтихианство, допустима определённая множественность выражений по отношению к неразрывному и неслиянному ипостасному соединению человеческого и Божественного в едином Господе Иисусе Христе, Слове Божием, воплотившемся от Святого Духа и Пресвятой Девы Марии, единосущном Богу Отцу в своём Божестве и единосущном нам в своём человечестве.
Если мы сравним общую декларацию с тем, что было заявлено в диалогах неофициальных Венских консультаций, то обнаружим, что раздел, посвященный общей вере в личность Иисуса Христа, которая является основой разногласий, как уже упоминалось, не отличается по своей сути от утверждения, заявленного в других общих декларациях, за исключением отсутствия отказа от несторианства, как это было в случае с другими отвергнутыми учениями, такими как арианство и евтихианство.
Мы, Сирийская церковь Антиохии, не видим никаких препятствий, стоящих на пути к принятию общей декларации такого рода, сохраняя за собой право заявить, что именно эти утверждения представляют позицию этой церкви-сестры.
Второй вопрос, который является препятствием между нами и нашими братьями в Древней Церкви Востока — это выражение «Богородица» (Матерь Божия), признаваемое всеми церквями, кроме Древней Церкви Востока. Обратившись к статье Мар Апрема, епископа Тричура, мы обнаружим, что этот термин неприемлем для Церкви Востока. Его Светлость утверждает, что Несторий опасался использования этого термина. По этому поводу он пишет:
«Когда мы думаем о величайшей роли, приписываемой Деве Марии в Римско-католической церкви необходимость «несторианской» христологии становится неизбежной. Не следует игнорировать опасения, высказанные Несторием по поводу использования термина Богородица. Одним из положительных вкладов Нестория состоит в том, что он раскрыл потенциальную суть этого названия. Насколько нам известно, до 428 года никто не выступал против этого именования и некоторые использовали его. Возможно, это стало бы стандартным выражением всех христиан, если бы Несторий не начал свой крестовый поход против этого титула. До Реформации XVI века Церковь Востока была единственной церковью, разделявшей опасения Нестория относительно использования именования Богородица.
Со времён Реформации, однако, многие церкви разделяли это отношение и таким образом, позиция, занимаемая Церковью Востока, проявляется как особая на протяжении веков. В эти дни, когда делается такие заявления как: «Непорочное зачатие Марии», провозглашение вознесения Марии на небеса, провозглашение Марии Царицей Небес, христиане начали открывать глаза на опасности, связанные с чрезмерным акцентированием важности на Марии. Противодействие чрезмерной мариологии, проявленное на Втором Ватиканском соборе, и «противодействие отдельной схеме о Марии со стороны многих епископов на Соборе» показывают, что даже в Римской церкви некоторые, по крайней мере, начинают видеть опасности, связанные с титулом Богородица. Поэтому позиция, объяснённая Несторием и последовательно поддерживаемая Церковью Востока, заслуживает признания христианами».
В своей статье Де Аллё утверждает:
«Один из священников Нестория возмутил многих верующих, критикуя почтенный титул «Богородица», в то время как архиепископ, претендующий на роль арбитра в споре, в свою очередь шокировал свою собственную паству своими оскорбительными христологическими заявлениями. Кроме того, он принял в общение епископа, который открыто заявил: «Если кто скажет «Мария, Богородица», да будет анафема». Общая христологическая декларация дала новую, но неоднозначную интерпретацию:
«Поэтому Ассирийская церковь Востока молится Деве Марии как «Матери Христа Бога и Спасителя нашего». И исходя из той же веры, католическая традиция обращается к Деве Марии как «Матери Бога» и «Матери Христа».
Мы согласны с интерпретацией этого пункта в статье отца Андре де Аллё, озаглавленной «Несторий: история и учение». Де Аллё начинает со слов: «Несторий исторически считался еретиком, который отрицал, что Пресвятая Дева была Матерью Божией, потому что он не верил, что Эммануил — истинный Бог».
Рассмотрев учение Нестория, Де Аллё задаётся вопросом:
«Тем не менее, как обстоит дело с главным обвинением, с тем, которое развязало «вселенский скандал», а именно с отрицанием Несторием имени «Богородица»? Он соглашается возвратить это «страшилище» (Сократ, ЦИ 7,32) в его должные пределы. До спора он практически не встречается в изобильных литературных сочинениях Кирилла, тогда как, напротив, его можно найти по крайней мере в одной из проповедей Нестория (LH 345, 7-8). Из-за разногласий архиепископ Александрийский ограничился использованием этого титула, просто назвав Марию «Пресвятой Девой». Несторий отвергал употребление названия «Богородица» только в манихейском или аполлинаристском смысле, который он подозревал, справедливо или нет, у некоторых константинопольских богомольцев (LH 91-92). По получении римского и александрийского приговора обвиняемый уступил совету об умеренности, данному ему Иоанном Антиохийским, провозгласив в одной из своих проповедей: «Святая Дева есть Богородица (…) потому что тварный храм в ней, через Духа Святого, был един с Божеством» (C. 78) Это объяснение практически совпадает с объяснением антиохийской формулировки, которую сам Кирилл признал православной: «Святая Дева – Богородица, потому что Бог Слово (…) с зачатия объединился с воспринятым от Неё Храмом» (V 127,5)».
В заключение нам следует подумать над некоторыми моментами декларации:
1. Мы не находим никаких упоминаний о Нестории Константинопольском или о его учении, послужившем основой спора. Понимая, что Ассирийская церковь Востока причисляет его к своим святым (однако, без особого литургического поминовения), она считает его православным отцом и почитает его как ортодоксального богослова, как несправедливо отлучённого от церкви.
В связи с этим может возникнуть несколько вопросов:
1.1. Будет ли означать подписание общей декларации, что Древняя Церковь Востока откажется от всех характеристик, приписываемых Несторию, по крайней мере, как ортодоксального богослова во всех своих источниках и забудет его как одного из своих отцов?
1.2. Или Церковь Востока в своём диалоге с Католической церковью или с другими христианскими церквями, с которыми можно было бы достичь согласия, потребует, чтобы сочинения Нестория были изучены в свете новых открытий и вынесено окончательное решение, чтобы показать, было ли его учение несторианским в еретическом смысле, понимаемым Церковью, или ортодоксальным, как его понимали другие отцы.
1.3. Хотела ли Древняя Церковь Востока когда-нибудь, в случае если учение Нестория окажется истинным, потребовать, чтобы его имя было исключено из числа анафематствованных лиц, восстановив тем самым его признание, как и всех других патриархов и епископов, обвинённых в ереси?
2. У нас нет чёткого представляения об отношении Церкви Востока к Эфесскому собору, который все христиане считают Вселенским собором. Изменит ли своё мнение Церковь Востока по поводу решений этого Собора, примёт ли его определения и включит ли его в число Вселенских соборов? Или она будет рассматривать его как любой другой генеральный собор, созываемый Святой Церковью? А если он будет признан генеральным синодом, то какое оправдание будет у этой церкви отвергать учение Нестория как гетеродоксальное?
3. Считает ли Церковь Востока, в свете изложенного в общей декларации, достаточным говорить о Марии как о «Матери Христа, Господа нашего и Спасителя», или же она, как и все другие церкви, будет использовать выражение «Богородица» в отношении Девы Марии?
Я искренне надеюсь, что мы будем готовы понять друг друга, чтобы стать собранием одного пастыря, которым является Иисус Христос.