Я для себя и того, для которого
голодное пьянство во имя
свободы со мной есть всё,
и также для каждого, потому что каждого
я люблю. — Люблю.
Я среди благороднейших,
самых благородных,
и тех, кто расплачивается,
расплачивается больше всех.
Я человек, я люблю
смерть и люблю
жизнь.
Эгон Шиле "Автопортрет", 1910.
Эгон Шиле (лучше которого может быть разве что Отто Дикс) - один из мною любимейших художников, бывший еще и немного поэтом.
Все высокие деревья шли
вдоль дороги. В них
щебетали трепетные птицы. - Большими
шагами и с красными злыми глазами
я двигался по мокрой земле.
Эгон Шиле "Проселочная дорога", 1910.
Двигался коряво, как и большинство из нас.
Но насильником не был! - это я отвечаю на вопрос, который возникает у многих именно при упоминании Шиле. Ни Климта, ни Гогена, ни того же Майоля. А именно Шиле.
А между тем, на минуточку, Гоген развлекался с молоденькими таитянками, а музой 73-летнего Майоля стала 15 девочка, которую он многократно ваял обнаженной. Девочку звали Верни и она позировала многим великим парижанам: Матиссу, Боннару, Дюфи, была знакома с Бретоном и Дюшаном (кстати, после смерти Майоля в 1944 году Верни получила по завещанию все его состояние, все коллекции и стала владелицей преуспевающей парижской галереи).
Так вот. Да, романы с несовершеннолетними у Шиле были. И не один, и даже не два, и не три... и не десять. Но они в то время были практически у каждого.
Бодлер писал, что искусство - это проституция, а Париж - гигантский публичный дом. Ровно тоже самое можно сказать чуть ли не про каждый крупный европейский город того времени.
Важно понимать - современная мораль в корне отличается от той, что бытовала в миру сто лет назад (у Шиле, например, была и с родной сестрой связь, ей 12, ему 16, но этим грешили многие и, в общем-то, грешат до сих пор: Илья и Эмилия Кабаковы, например, тоже родственники, хоть и не такие близкие, но все равно инцест - она двоюродная его племянница).
Повторюсь: современная мораль в корне отличается от той, что бытовала в миру сто лет назад.
Сексуальные эскапады Шиле для молодого буржуа того времени не были чем-то из ряда вон выходящим. Мужчины тогда не считались завидными женихами, пока не сделали карьеру, так что связи юношей с проститутками и дамами полусвета не казались зазорными. Наоборот, каждый уважающий себя юный отрок должен был пройти путь "инициации". Это делали абсолютно все.
Более того. Большинство продажных женщин были именно несовершеннолетними - возраст согласия в Австрии начала XX века составлял 14 лет.
14 лет.
Да и натурщицы, в особенности те, что позировали Ню приравнивались к статусу дамы легкого поведения со всеми вытекающими. И возрастная категория, поверьте, принципиально ничем не отличалась.
По тем временам это было НОРМАЛЬНО. И такое было везде. И на Монмантре с Монпарнасом, и в Париже с Берлином, и у нас в Петербурге.
Достаточно вспомнить Климта, о сексуальных аппетитах и темпераменте которого до сих пор ходят легенды - он спал чуть ли не с каждой из своих натурщиц (львиная доля это были, на минуточку, проститутки, то есть несовершеннолетние), не сильно утруждая себя вопросами гигиены (после нескольких лет общения с девочками полусвета Климт вполне ожидаемо заболел сифилисом, одним из самых распространенных недугов в Европе конца XIX - начала XX века). Более того, он стал отцом, по разным данным, от четырнадцати до сорока детей от разных женщин (некоторых даже официально признал).
Вот вы знали, что свою первую любовь (ей 17 лет, ему - 21), натурщицу Валли Нойциль, Шиле встретил именно благодаря Климту? Да-да-да, она изначально была натурщицей Климта (и у них, само собой, был роман, барабанная дробь, ей 16, ему 50).
Теперь, что касается судебного дела Шиле - арест за "похищение и совращение" несовершеннолетней в 1912 году.
Этот тюремный инцидент случился, когда Шиле жил с той самой Валли Нойциль, бывшей натурщицей Климта, в городке Нойленгбах. Там они приютили, сбежавшую из дома, девушку-подростка. Ее отец выдвинул против художника обвинения в похищении и изнасиловании, полиция провела расследование. В результате против Шиле было выдвинуто еще и обвинение в "аморальном поведении": в его студии юные прелестницы позировали для эротических рисунков (это действительно было так: малолетние девушки, сбежав в дом Шиле от побоев родителей или просто по духу юношеского максимализма, находили в нем спасительный ковчег, ну и благодарили как умели).
Протоколы судебных заседаний не сохранились, но и без них ясно, что первые два обвинения (похищение и изнасилование) были сняты за недостатком доказательств, а по третьему (аморальное поведение) художнику присудили всего 3 дня тюрьмы (21 день он провел в заточении ДО суда, пока шло расследование), и публично, в зале суда, сожгли один из его рисунков (этому эпизоду посвящен художественный фильм "Эгон Шиле: эксцесс и наказание" - смотреть не обязательно, фильм не очень).
Более того. Эта история ни коим образом не отразилась на карьере Шиле, даже, напротив, поспособствовала его популярности - он до самой своей смерти (в 1918 году, в том же, когда ушел из жизни и Климт) продолжал активно выставляться, а музеи и галереи скупали его работы как умалишенные.
Работы, в которых художник исследует тело взглядом хирурга (Шиле нередко просил моделей прилечь на матрас на полу и работал рядом, сидя на табуретке или стремянке). Именно поэтому обнаженные Шиле одиноки и напряжены. Вместе с уничтожением всяких табу исчезает и радость любовных наслаждений. Секс у Шиле смешан с отторжением и отвращением. Женщины не чувствуют своей сексуальной привлекательности. Даже скорее наоборот - тела выглядят больными, надломленными. Это повествование изнутри тела, в котором страшно и некомфортно жить.
Это истории про тело, которое есть порок (и боль, и болезнь - он жестко моделировал человеческие тела, сильно деформированные они будто изъяты из больницы / телесность как синоним духовной инвалидности человечества, отражение судорог мира).
И про руки.
Болезненно-вывихнутые, чертовски прекрасные руки - этакая точка невозврата. Эпицентр, ибо в них сконцентрирована вся духовная истерия (Шиле даже проводил какое-то время в психиатрических лечебницах, изучая мимику и движения пациентов, чтобы острее воспроизводить сложные взаимоотношения человека и его непослушного, а иногда и вообще предавшего тела).