Поспать Миле не удалось – едва только стоило выйти от тётки Руси, как Кайя потянула её и Родиона на реку.
- Милуш, давай покажем гостю наши места. Ночь для этого лучшее время.
- Давай, удиви меня, - Родион небрежно кивнул. И по тому, как он общается с Кайей Мила предположила, что познакомились они задолго до нынешнего дня.
- Места у нас особенные. Сам увидишь, - Кайя прихватила Милины пальцы и легонечко сжала. – Я права, Милуш? Подтверди.
- Места красивые. Только баба Жоля говорила, что ночью лучше не гулять, – пробормотала Мила и высвободилась.
- Простым может и лучше. Но нам-то чего опасаться? – Кайя раскинула руки и на цыпочках побежала к реке. Она казалась невесомой и воздушной, ещё немного – и взлетит.
- Как балерина, верно? – Родион покосился на Милу и быстро пошёл вперёд.
- Ничуть не похожа! – буркнула Мила едва слышно. И тотчас же обругала себя за вспыхнувшую искрой зависть.
Против Кайи она ничего не имела, но Родион обратился к ней как к какой-то... матроне! Будто она приходится Кайе матерью или пожилой родственницей. Он, конечно же не собирался её задеть, просто не воспринял как девушку, заслуживающую внимания и комплимента.
- Мила! – позвала Кайя. – Ты идёшь?
Нужно было воспользоваться моментом и отказаться, но вместо этого Мила поплелась за подругой.
Река блестела чёрным зеркалом. Звёзды золотистыми точками рассыпались по её поверхности. Месяц нацелился рогом, будто собирался пропахать борозду на сияющей глади.
Пахло водяными лилиями и смолой. Камыши шептались о чём-то, и тонко звенели комары, мгновенно ринувшиеся в атаку на людей.
Чертыхнувшись, Родион пришлёпнул сразу несколько, Мила замахала руками. пытаясь отогнать назойливых кровопийцев, и тогда Кайя что-то быстро проговорила на незнакомом языке, и комаров не стало.
- Как ты это сделала? – изумилась Мила.
- Тебе ли спрашивать, - отмахнулась Кайя, а потом обвела рукой прячущиеся за темнотой и туманом берега. - Скоро здесь всё изменится. Будет костёр. И хороводы. И непременно гадание на судьбу.
- И как станут гадать? – Родион впервые проявил интерес. – По руке? Или по картам?
- По венкам, - Кайя сверкнула белозубой улыбкой. – Девушки будут пускать венки по воде, а парни их ловить.
- Обычная дань традиции... – Родион поднял камешек и, замахнулся, собираясь швырнуть его в реку, но Кайя перехватила руку, зашептала, что этого делать нельзя.
- Это ещё почему? У рыб случится нервный припадок?
- Возможно, и случится. Про рыб ничего утверждать не возьмусь, а баламутня точно потревожишь. Зачем нам лишние проблемы.
Родион что-то негромко ответил, и Кайя мелодично рассмеялась, словно тоненько прозвенели колокольчики.
Мила, стоявшая немного позади, мгновенно почувствовала себя лишней и решила, что это хороший повод покинуть любезничающую парочку. Вот только туман и странные звуки не позволили ей уйти.
Со стороны реки потянуло холодком, и медленно да лениво поползла серая муть.
Что-то ворочалось и двигалось внутри неё, отчётливо шлепая по земле.
Звуки становились всё ближе и громче, и из тумана показалось жуткое нечто! Оно ползло словно змея, помогая себе руками и длинным рыбьим хвостом. Старушечью голову, больше смахивающую на череп скелета, покрывали редкие нити волос, на тощей спине горбом выступали то ли лопатки, то ли плавники.
Пахнуло тухлятиной и тиной, и Мила напряглась, до боли закусив губы, что не выдать себя ни звуком, ни жестом. Молчал и Родион, словно для него подобные встречи были не в диковинку. Только Кайя прошипела что-то недовольное и подула в сторону существа. Возможно поэтому оно и не среагировало на людей, а медленно подобралось к реке и бесшумно нырнуло.
- Кто это?? – Мила всё вглядывалась в воду, опасаясь, что тварь покажется вновь.
- Наре. Видели, как резво ушлёпала? Ей не нравится ночь.
- Почему? Я думал, что ночь – любимое время нечистых.
- Наре ненавидят ночи из-за луны. – усмехнулась Кайя. – Луна обнуляет их морок. Они обожают прикидываться красотками и сманивать мужиков в омут, а ночью всё меняется.
- Намекаешь, что они бесчинствуют и днём?
- Говорю, как есть. Это так. Подлавливают они в основном любителей дальних заплывов, но могут позвать из камышей...
- Пушкин не про них ли написал в своём Лукоморье? Что же – наре и по деревьям могут скакать?
- Нет. Наре по суше-то с трудом перемещается... Да ты только что видел.
- Занятная т.в.а.р.ю.ш.к.а. Отчего она нас проигнорировала?
- А что ей за интерес в трёх копешках сена? В такую чудесную ночь не хочется лишней возни, вот я и отвела ей глаза.
- Ты умеешь наводить морок? – Родион восхищённо присвистнул.
- И навожу, и отвожу. В Рубяжах, думаю, многие умеют. Без этого здесь трудно выжить. Поэтому нам так нужны маленькие радости вроде праздника Солнцестояния. Я права, Милуш? Будем с тобой пускать венки?
Мила пожала плечами, давая понять, что эта забава её мало интересует. А Родион же, словно назло ей, назвал обычай романтичным.
- Знаешь, всё далеко не так однозначно, и обычай этот не безобидный. – разоткровенничалась Кайя. – Венки не просто так пускают – их должны вернуть. А владелица обязана повесить венок возле дома и в течении года принимать ухаживания того, кто его нашёл.
- Всё так серьёзно? - хмыкнул Родион и полез за сигаретами.
- Более чем. И не дыми тут! А то поналезут и станут просить огонька.
- Строго у вас, - Родион нехотя послушался. А потом поинтересовался, что происходит по истечении года.
- За редким исключением – свадьба.
- Про исключения хотелось бы подробнее.
- Не хочется о плохом... Иногда венок приносит кто-то из неправильных. Остальное додумайте сами.
Мила не хотела додумывать и собралась потребовать уточнений, и в этот момент со стороны реки загудело.
Звук походил на приглушённые рёв, «труумб, утрумб, труумб» повторялось раскатисто и монотонно, и Родион быстро выхватил из кармана раскладной нож.
- Что за чертовщина там творится? Корова тонет или опять ваши чудовища?
- Это выпь кричит. – спокойно пояснила Кайя. – Специфический звук, до косточек продирает. Она где-то на другом берегу, в камышах.
- Ну выпь, значит выпь, - Родион присел на корточки и, поиграв ножом, спросил неожиданно про Кукушкину гору.
Мила поначалу не поняла о какой горе он толкует, но Кайя подтвердила, что такая гора действительно есть в дебрях пущи.
- На самом деле это холм. Довольно высокий. Говорят, что с него можно увидеть весь лесной край.
- Кто говорит?
- Одра, bobutė. Только на этот холм люди могу попасть раз в год, в другое время туда не подняться. Проход открывается на Купалье. Пока его сторож ищет со всеми папоротников цвет.
- Значит, совсем скоро проход будет открыт всю ночь?
- Так говорят. А тебе зачем туда?
- Дельце одно есть. На той горе каменюка особенная. Вроде портала. Помогает вернуться в прошлое.
– Ты хочешь вернуться в прошлое?
- Хочу.
- Но зачем?
- Чтобы исправить одну досадную ошибку, перевернувшую всё в моей жизни.
Объяснять большего Родион не стал, и некоторое время все молчали.
Снова тоскливо провыла выпь, по воде с гулом ударила рыба, и Мила, наконец, стряхнула с себя оцепенение и объявила, что отправляется спать.
Кайя не стала возражать, Родиону было всё равно, и они медленно побрели к деревне.
- Ты знаешь дорогу к Кукушкиной горе? – внезапно спросил он у Кайи.
- Говорят, она за дрыгвой находится. За домом Милы.
- Ты живешь на болоте? – впервые за всё время Мила удостоилась внимательного взгляда.
- Нет... там жила бабушка...
- Проводишь меня?
- Куда?
- К дрыгве. Хочу на неё посмотреть. И на дом тоже.
- Это не музей, чтобы на него смотреть.
- Интересно. Может, куплю. Продашь?
- Не думала об этом, - взгляд Родиона прожигал Миле висок, и она обрадовалась, когда увидела возле калитки взволнованную бабу Жолю.
- И где вас носило? Я уж собиралась поиски снаряжать! – возмутилась бабка. – Ты, Кайя, должна знать, что ночами у нас... тревожно.
- Пустяки, баба Жолина. Они же были со мной. Вы проводите Родиона в дом к Алексею? А мы с Милой посекретничаем немножко.
- Не насекретничались ишче? – недовольно проворчала бабка и махнула Родиону – мол, пошли.
И тот отправился за ней даже не попрощавшись с девушками.
- Зачем ты сказала ему про дом? – упрекнула Мила подругу. - Я не собираюсь проводить для него экскурсию!
- Ну ты чего, Милуш? Неужели, обиделась? Я же просто так, подумала, что это развлечёт тебя. Он вроде ничего. Пофлиртуешь. То, сё. В Рубяжах нормальных мужиков не найти. Учти это, подруга.
- Я не за мужиками приехала. Повторяю ещё раз – хочешь показать ему дом, веди и показывай. Без меня!
- Мила, зачем ты по больному... – Кайя поджала губы. – Знаешь же, что в дом к ворожбитке без приглашения не ходят!
- Считай, что я тебя пригласила.
- Спасибо, конечно. Только ты пока не ворожбитка. И дом еще не стал твоим.
- Ничего я не знаю! – произнесла Мила с горечью, а потом в порыве откровения выложила Кайе всё, что так долго копила в себе: рассказала и про видения, и про сны, и про то, что ничего не помнит о своей жизни в Рубяжах. Как не помнит и бабушку Саню.
- Ты не шутишь? – Кайя округлила глаза. – Но это не могло случиться просто так! Над тобой точно поработали!
- Новик сказал, что это сделала бабушка. Как думаешь, могла?
- Ну... – Кайя замялась. – Я точно не знаю... Только...
- Что только? Говори уже, раз начала.
- Не обижайся, Мил. Но после того случая, твоя бабушка могла так поступить. Из добрых побуждений. Чтобы уберечь тебя.
- Уберечь? Но от чего?
- От угрызений совести. От самокопания, от чувства вины...
- От чувства вины? - повторила Мила растерянно. - Ты на что намекаешь?
- Ох, Мил, не обижайся только. Ты сама спросила. Я бы не стала напоминать. Алексей... окаяныш, он ведь тогда из-за тебя пострадал. Ты ему жизнь перечеркнула, превратила из человека в нелюдя.