Молчание дочери если и прерывалось, пока Герхардт вёз их домой, то только подобными репликами:
– Ма, а вот у нас каштаны цветут красивей, правда? О, смотри, башня похожа на нашу у Гостинки. А эту, наверное, косоглазый строил, ужас какой! Ма, а дороги вообще отстой, тоже мне, Европа!
Герхардт остановился, завернув на узкую симпатичную улочку, и не сразу проговорил:
– Прошу тебя не оскорблять Берлин. Я же не говорю плохо о Ленинграде.
– Ещё бы ты посмел сказать о нём плохо, – свела брови дочь. – И он сейчас не Ленинград, а Петербург... Ленинградом он был в войну, например. Ты же был на войне?
– Ах, мерзавка! – мать яростно шлёпнула себя по ногам. – Герхардт, поворачивай в аэропорт! Я это терпеть не намерена. Пусть катится обратно.
Пока в автомобиле висела горячая тишина, отец увидел в зеркало, что Сашка сглотнула. Она говорила не то, что хотела сказать на самом деле. Но губы её были крепко сжаты, чтобы то другое, хорошее и адекватное, вдруг не вырвалось изнутри при этом новом подозрительном человеке.
– Вот и везите, – ответила она, безучастно глядя в окно.
Ладони она так же крепко зажала между коленями: они дрожали.
– Ты ей мало обо мне рассказывала, верно? – Герхардт перешёл на немецкий.
– Кроме Парижа, она ни о чём не знает. Я не хочу потерять и этого ребёнка тоже. Она возненавидит меня. Я не вынесу этого, – глядя перед собой, говорила Наташа.
– Но ведь странно, что однодневный парижский любовник ждёт тебя два десятка лет.
– Она была бы не прочь уехать обратно. Может, это выход. Я слишком хотела тебя увидеть и совсем не подумала про её вопросы.
Машина рывком тронулась с места и помчалась вперёд. Герхардт поглядывал в зеркало: Сашка оставалась в том же положении, со стиснутыми в коленях ладонями, бледная и нервная.
Автомобиль заехал в гараж красивого двухэтажного дома. Герхардт открыл подруге дверцу, она вышла и с удивлением констатировала, что это не аэропорт.
– Вот увидишь, она себя ещё покажет, – сокрушалась Наташа, пока её престарелый возлюбленный выпускал на волю их дочь.
– Добро пожаловать домой, – улыбнулся он.
Ухоженный богатый палисадник с множеством новых для неё цветов и деревьев Сашка как будущий агроном оценила сразу. Герхардт видел, что сад ей очень понравился, и снова улыбнулся. А ещё он заметил, что она очень смущается, и что-то похожее на благодарность за его решение оставить её в Берлине сияет в юных чертах. Но она, конечно, никогда не скажет «спасибо» врагу.
Из дома выбежала женщина в белом переднике:
– Господи, герр Бройт, что же вы меня не позвали?
Она проворно ухватила один чемодан.
– Клотильда, вот мои самые близкие люди: Наташа и Саша. Но у младшей такой крутой характер, что берегись.
Клотильда была не из пугливых. Она сердечно обняла сначала фрау Наталью, потом насупившуюся упрямицу.
– Какая красавица дочка у вас, герр Бройт!
– Я не красавица.
Все дружно разинули рты, потому что сказала это девчонка на немецком, пусть и отвратительном. Больше всего удивилась мать, ни разу не видавшая Сашку за словарём или учебником. Да и как было ожидать от ненавистницы ход конём? Они с Герхардтом испуганно переглянулись: а что насчёт сегодняшнего разговора в машине?
– Моя детка! Ты говоришь по-немецки! – всплеснула руками Клотильда. – И, наверное, хочешь кушать?
Видимо, девчонке нелегко давалось подбирать нужные слова, запас коих был самый мизерный. Она закивала на вопрос этой поистине костлявой, но обаятельной дамы и спросила:
– А вы кто?
Наташа снова переглянулась с Герхардтом, и тот скорей поднёс палец ко рту и покачал головой. Они не должны показать, что удивлены.
– Я – помощница герра Бройта.
– Помощница? – Сашка не знала, что это, и скользнула взглядом по родителям в надежде на подсказку. Но вместе с Клотильдой те уже заходили в дом и делали вид, что не замечают её затруднения.
– Я убираю дом и варю еду, – сказала дама иначе. – Помогаю.
– Ах, «помогаю»! Вы помощник!
– Помощник – мужчина, помощница – женщина, – пояснила Клотильда, посмотрев снова очень сердечно, и Герхардт заметил, что дочь ей в ответ подарила улыбку до ямочек на щеках.
– Я тоже хорошо готовлю, – похвалилась Сашка.
Она порой путала порядок слов, но фразы не теряли смысла. Её речь становилась тем приятнее, чем скорее она забывала, что ломает чужой язык. Клотильда сразу расположила к себе девчонку.
– Готт, неужели ты научишь меня готовить русские блюда? – таща чемодан наверх, в комнату девчонки, и не допуская, чтобы та перехватила его, изумлялась тощая фрау.
Сашка беспомощно захлопала глазами, не поняв длинную фразу, и помощница сказала чётче и медленней.
– Да, это возможно! – выпалила девчонка от радости, что поняла свою первую немецкую собеседницу.
Проводив Сашку в ванную, служанка проворно накрывала на стол, тревожно о чём-то думая.
– Ты что, Клотильда? Она успела тебя оскорбить?
Закрыв машину в гараже, Герхардт вошёл в дом и поднялся в гостиную. Наташа, ещё не пришедшая в себя после эпизода в аэропорту, тоже заметила, как взволнована домработница.
– Простите, ради Бога, – предварила новая хозяйка её обиды.
Клотильда замедлилась, раскладывая тарелки и приборы, а потом и вовсе остановилась.
– Сердце у вашей девочки такое чистое, честное. Как же она с ним живёт в этом мире? Она ведь даже мысли об обмане не вынесет. Как редко я встречала таких людей...
Все услышали, как Сашка выскочила, бодрая и весёлая, из душа. О её настроении говорили лёгкие звуки шагов и песенка под нос.
– Вы же её всего пять минут знаете, – почти прошептала Наташа.
Сашка наткнулась на них в большой длинной гостиной, где вдоль стен висели портреты предков. Родители выглядели озадаченно, и она быстро приняла равнодушный вид.
– Я помогу? – спросила девчонка Клотильду, хватая чашку из её рук.
– Нет, это моя работа, – в голосе фрау зазвучала прежде не слыханная строгость, и, вздохнув, Сашка принялась молча разглядывать портреты.
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
А здесь - начало этой истории: https://dzen.ru/a/ZH-J488nY3oN7g4s?share_to=link