Автор Elci.
Карикатуристы, высмеивающие модников, утрируют силуэты и выделяют детали, которые бросаются в глаза современникам, но не всегда заметны потомкам. Предлагаем проследить эволюцию европейских фасонов с XVIII до начала XX века по самым характерным шаржам того времени.
Первый бум карикатур на щеголей приходится на период вокруг 1789 года. Дело в том, что если в раннее Новое время внешний облик все еще позволял определить происхождение, род занятий и имущественное положение человека, то к XVIII веку это становится сложнее. Начинают звучать жалобы на то, что больше невозможно отличить служанку от госпожи. Это, безусловно, преувеличение, но весьма показательное. «Существуют ли различия, если они не видны?» — ключевой вопрос, который подталкивал представителей элиты к поискам новых знаков изысканности, а мечтателей, грезивших о бесклассовом обществе, к созданию проектов единой униформы для всех граждан:
От десяти до тридцати лет молодые люди каждой профессии будут носить форменное платье из одной и той же материи, чистое, но обыкновенное и подходящее для их занятий. Каждая корпорация будет отличаема каким-нибудь цветом, соответствующим главному предмету ее труда, или каким-либо другим знаком. Этьен-Габриэль Морелли. Кодекс природы, или Подлинный дух ее законов (1755 год, перевод М. Е. Ландау)
С тридцати лет, по мысли Морелли, человек может одеваться сообразно своему вкусу, но без излишеств.
Так что модные баталии подготавливали и сопровождали социальные потрясения в Европе в «век революций», а потом и наследовали им.
Одна из наиболее узнаваемых черт моды XVIII века, сохранявшая популярность на всем его протяжении, — мушки. Некоторый упадок интереса к мушкам наблюдается с 1780-х годов, в эпоху предромантизма, когда начала цениться «естественная» красота и женщины стали постепенно отказываться от тяжелого макияжа, отличавшего предшествующий период. Однако и в это время мушки продолжали носить многие пожилые дамы, верные привычкам своей молодости.
В действительности мушки использовались для того, чтобы лучше оттенить фарфоровую белизну кожи (вернее, покрывавшего ее слоя грима, обычно — свинцовых белил, о вреде которых заговорили позже). Но в карикатуре уже в начале XVIII века мушки приобрели свой смысл: они обозначали модную женщину, а значит, в глазах моралистов, кокетку и даже распутницу. Подписи к некоторым картинкам намекают на то, что основным назначением мушек было скрыть следы дурной болезни. Растиражированная в гравюре серия картин Уильяма Хогарта «Карьера проститутки» дает характерный пример подобного переосмысления мушек: их появление — недвусмысленный знак падения героини. Мушка на лбу дополняет характеристику героини, заданную ситуацией: она отвлекает одного любовника, чтобы другой мог скрыться.
Женский костюм на протяжении большей части XVIII века был довольно объемным. Это достигалось при помощи скрытых под юбками сложных конструкций. Широкий каркас, вставлявшийся под юбку, а также сама юбка на таком каркасе назывались «фижмами» — предположительно, от немецкого слова Fischbein, «китовый ус». В начале века использовалась колоколообразная структура, состоящая из круглых обручей разного диаметра, однако к 1730-м годам в моду вошел уплощенный спереди и сзади, расширенный по бокам силуэт.
На карикатуре 1748 года две модницы не могут разминуться на улице, без того чтобы одной из них не пришлось совершать сложные манипуляции со своими юбками, демонстрируя нижнее белье окружающим.
Позднейшая модификация фижм, возникшая в середине XVIII века, называлась «панье» — от французского слова panier, «корзина». Предположительно, панье допускали большую свободу движений, так как вместо цельных обручей и сложной системы завязок, придававшей фижмам форму эллипса, в них начали использоваться отдельные корзинки, крепившиеся по бокам.
В большинстве карикатур этого периода изобличается искусственность модного тела, понимаемая как проявление женской хитроумности, и, прямо или косвенно, высмеивается наивность мужчин, которых можно соблазнить показным лоском.
Развивая тему модного тела как причудливой иллюзии, эта карикатура сводит различные конфигурации фижм — как реально существовавшие, так и выдуманные художником — в единую систему, очевидно, не без влияния естественно-научных классификаций натуралистов Жоржа-Луи Бюффона и Карла Линнея.
Корсет появился в XVI веке и уже тогда, как и другие модные ухищрения, подвергался осмеянию как символ суетного тщеславия. На гравюре Алларта Класса модно одетая пара беззаботно танцует, по-видимому, не догадываясь, что за перкуссионист задает ритм.
В XVIII веке с корсетом обычно связаны сюжеты, подразумевающие одевание или раздевание, а значит, определенный эротизм. Шнуровка на спине не позволяла даме одеться самостоятельно — карикатура Коллета высмеивает суетность модницы, привлекшей целый отряд слуг, чтобы потуже зашнуровать корсет. Пикантность ситуации подчеркивается фигурами собаки и обезьянки, символизирующими низменные страсти: похоть и тщеславие.
Кроме того, мишенью сатиры становится контраст между происхождением и амбициями. Жена сапожника смогла затянуть корсет потуже, воспользовавшись одним из рабочих инструментов своего супруга, но тот не оценил ее находчивость. Карикатура отражает проникновение моды во все слои общества и возникновение опасений, связанных с неумеренными тратами и сомнительной моралью модниц.
Реагируя на стирание социальных различий, карикатуристы подчеркивают их, утрируя стереотипические сословные характеристики тела. Если аристократы изображались чересчур манерными, то представители третьего сословия — грубыми и неотесанными. Неуклюжая тучная дама, пытающаяся обрести модный силуэт при помощи тугой шнуровки, символизирует политические и культурные претензии буржуазии.
Корсет XVIII века был очень жестким, придавая лифу модного платья форму гладкого перевернутого конуса. Ситуация изменилась к 1790-м годам: теперь корсет мог дополняться накладками, подчеркивающими и увеличивающими грудь.
Гилрей преувеличивает усилия, предпринимаемые миссис Фитцгерберт, морганатической супругой будущего короля Великобритании Георга IV, чтобы понравиться своему принцу, и этим предвосхищает форму корсета, характерную для XIX века, когда в моду вошел силуэт «песочные часы».
Промышленная революция наложила свой отпечаток на представления о модном теле.
В 1760–70-х годах побывавшие на континенте молодые британцы привозили домой чужеземные манеры и наряды — высокие пудреные парики, туфли с красными каблуками, перчатки с отворотами, яркий макияж. Это явление имело большой общественный резонанс. Изображения, уподобляющие разряженных, гримасничающих юношей клоунам или обезьянам, откровенно ксенофобны. Это отражение вечных традиционалистских сетований на «порчу нравов» под тлетворным влиянием заграницы.
«Том, сын мой, что это?» — спрашивает поместный дворянин своего сына, примкнувшего в столице к макарони. Комический контраст — наглядное выражение социальной и культурной пропасти, разделившей поколения — строится здесь на противопоставлении не только костюма, но и телосложения и поз персонажей, напоминая нам, что мода — это нечто большее, чем просто одежда.
Продолжение следует...
Автор и особенно кошка Матрешка, принимающая деятельное участие в написании текстов автора, будут рады небольшим донатам для стимуляции творческого процесса, их можно закидывать сюда: 2202201059082095, это номер нашей с Мотрей карты, нам будет приятно ;).
И конечно, же читайте замечательный блог Фантагиро Бурерождённой
ТыжИсторик теперь и в телеге, заходите к нам, у нас не толерантно, цинично, весело и иногда познавательно: t.me/...rik.
