«Кумачу я не хочу, Китайки не надо»
Ценные рукописные воспоминания о своей семье и городе для нас оставил Б. Васильев в 1990 году. В них описание улиц и домов Пронска, личные детские переживания, история непростого, но интересного жизненного пути деда-коробейника, имена и фамилии прончан, и, конечно, местные сады на склонах живописных бугров. Материал, который я здесь использую, хранится в Пронском краеведческом музее в альбоме с фотографиями рода Васильевых.
Среди моих предков, как оказалось были не только хлебопашцы и мельники, но и торговцы красным товаром (шерсть, ткани собственного производства и окрашивания, изделия из них). Поэтому тема базаров, торговли, содержимого лавок и коробов привлекала меня всегда. Собирая воспоминания местных жителей, могу отметить, что поход на базар – это событие запоминающееся, особенно для ребёнка. И речь не о том, удалось ли что-то купить. Увидеть всё изобилие лучших товаров, встретить родственников и знакомых из других деревень, поторговаться (это отдельная история), отдохнуть от работы и забот, наконец, а если копейка имеется, то и домой с подарками вернуться.
Б. Васильев о Пронске и семье:
«Я родился в 1919 году 13 марта, и в памяти моей остались лишь отдельные моменты Пронской жизни. Из коих следует упомянуть о последних днях моего деда Василия Ивановича, умершего в 1922 году. В это время семья моего отца жила в комнате у соседей Шехуцких, а дедушка жил в подвальном помещении бывшего своего дома – бывшей кухне. Хорошо помню и расположение этого дома, соседних домов и даже расположение улиц и домов г. Пронска. Запомнились некоторые эпизоды и день похорон деда.
К дому деда сзади примыкал сад. Хорошо помню расположение различных сортов яблонь, груш и баню, сложенную из красного кирпича у обрыва. Позади бани шла дорога по краю обрыва, теперь дороги этой уже нет. Эрозия сделала своё дело. Там теперь овраг, заросший бурьяном.
В доме деда теперь расположен Райпотребсоюз, а в помещении бывшей лавки – мебельный магазин. Дом многократно переделан, и когда я его увидел через промежуток в 43, уже ничем не напоминал мне то, что осталось от впечатлений детства и старых семейных фотографий.
Позади дома начинался крутой спуск к низине, занимавшейся большим садом, называвшимся Кузмичёвым, внизу дорога к пруду. На противоположной стороне крутая гора, левая часть её заселена. Называлась почему-то Суетинской, в зимний период прекрасный спуск для катания на санках и лыжах. Когда смотришь со стороны места бывшей бани (её уже нет) на северо-восток, то на горизонте виднелся кирпичный завод, а за ним начинались постройки Плотной слободы. Через Плотную шла дорога к ближайшей станции ж.д. Хрущёво. По рассказам старших мои предки исходили из этой слободы. Там же мой дед Василий Иванович (1834 г.р.) арендовал дом и в половине дома устроил лавку.»
Читая эти строки, местный житель в своих мыслях уже пробежался по буграм, спустился с Покровки на рулетке, оборвал вишню и яблоки в соседском саду (свои не такие вкусные)…
К воспоминаниям, конечно, не стоит относиться, как к источнику достоверной информации. Человеческая память имеет свойство украшать картины разума и забывать некоторые события, запоминаются лишь самые яркие. Однако, каждый раз я обращаюсь к ним с надеждой найти важные сведения, которые невозможно встретить ни в одном официальном документе. Тем и ценны наши воспоминания. Они обладают чувствами, они живы и эмоциональны. Так, например, с нашими Васильевыми не просто получается, как бывает с Петровыми, Ивановыми, Сидоровыми… Далее автор рукописи пишет, что «Василий Иванович стал уважаемым человеком в городе и на какой-то срок был избран городским головой, избирался церковным старостой». Но из других источников нам известно, что главой г. Пронска был другой Васильев - Егор Петрович. Однако, сейчас мне интересен местный ходебщик коробейник Василий Иванович. Поблагодарим рассказчика и «пойдём» дальше по дорогам Пронского уезда:
«В середине XIX века и первые десятилетия второй половины его в центральной России появилось большое количество различных ремёсел и небольших производств, и распространённым способом сбыта этих изделий оказались коробейники, воспетые А.Н. Некрасовым, носившие товар на себе в коробах, содержимым коробов были различные предметы домашнего обихода. После отмены крепостного права появился избыток рабочей силы, и мелкие производства распространялись всё больше и больше. Создавались экономические предпосылки для развития капитализма.»
Про экономические предпосылки капитализма у Некрасова не встретила, но часть произведения знаю с детства (да и вы напевали наверняка), и, вернувшись к прочтению снова, нашла удивительные параллели в рукописях нашего мемуариста и поэме «Корабейники». Здесь и красочное описание товаров, и опасности, подстерегающие нашего офеню на торговом пути, и «нерушимое обещаньице» невесте…
…Эй, Федорушки! Варварушки!
Отпирайте сундуки!
Выходите к нам, сударушки,
Выносите пятаки!»
Жены мужние – молодушки
К коробейникам идут,
Красны девушки-лебедушки
Новины свои несу.
И старушки вожеватые,
Глядь, туда же приплелись.
«Ситцы есть у нас богатые,
Есть миткаль, кумач и плис.
Есть у нас мылá пахучие —
По две гривны за кусок,
Есть румяна нелинючие —
Молодись за пятачок!
Видишь, камни самоцветные
В перстеньке как жар горят.
Есть и любчики заветные —
Хоть кого приворожат!»
Началися толки рьяные,
Посреди села базар,
Бабы ходят словно пьяные,
Друг у дружки рвут товар.
Старый Тихоныч так божится
Из-за каждого гроша,
Что Ванюха только ежится:
«Пропади моя душа!
Чтоб тотчас же очи лопнули,
Чтобы с места мне не встать,
Провались я!..» Глядь – и хлопнули
По рукам! Ну, исполать!
Не торговец – удивление!
Как божиться-то не лень…
Долго, долго всё селение
Волновалось в этот день.
Где гроши какие медные
Были спрятаны в мотках,
Всё достали бабы бедные,
Ходят в новеньких платках.
Две снохи за ленту пеструю
Расцарапалися в кровь.
На Феклушку, бабу вострую,
Раскудахталась свекровь.
А потом и коробейников
Поругала баба всласть:
«Принесло же вас, мошейнников!
Вот уж подлинно напасть!
Вишь вы жадны, как кутейники,
Из села бы вас колом!..»
Посмеялись коробейники
И пошли своим путем.
«Торговля деда шла бойко, он брал товар у производителей и пешком разносил товар по деревням Пронского уезда. Торговал главным образом по дороге на ст. Хрущёво, где были деревни Княжая, Плотная, Большое село и прочие, расположенные несколько в стороне Ёлшино, Погорелово. На игольной фабрике, созданной ещё по указу Петра I, Полторацкого (отделение в с. Столпцы), что в 40 верстах от Пронска на юго-восток, он брал иглы и их в разнос продавал по деревням.
Во время одного из посещений он увидел красивую девушку, выполнявшую производственную операцию – шлифовку иголок на шерстинке. Это была Орловская Мария Ивановна из Столбенец, ставшая через некоторое время моей бабушкой. Однако, согласия на брак сразу она не дала, поставив условие материального обеспечения семьи. Дед продолжал упорно работать в разнос. Купил лошадь с подводой. Оборот увеличивался, вскоре в Плотной слободе он купил дом, в половине которого оборудовал лавку. Вот тогда-то и вышла замуж Орловская Мария Ивановна, став его верным другом и помощником. Полное согласие в семье служило материальному обеспечению, ибо Плотная слобода оказалась на бойкой трассе Пронск-Хрущёво. В 1870-80 годах начала функционировать железная дорога из Москвы в Донбасс и сообщение по старому Астраханскому тракту на почтовых лошадях, проходившее через Пронск, стало быстро угасать. Ко времени моего детства в Пронске от этого почтового пути оставались только ряд кузниц, располагавшихся около заставы по дороге в Старо-Никольскую слободу.
В 60-70 годах в г. Пронск на центральной площади строили собор. Архитектор, который строил собор, построил дом и для себя на площади. Вот этот дом и купил мой дед, пристроив к нему ещё лавку и надворные постройки.
Площадь у собора была очень выгодным местом для торговли. Один раз в неделю в городе, по пятницам происходил базар, на который съезжались обитатели прилегающих слобод и деревень. В эти дни торговля шла особенно бойко. Кроме того, дед выезжал с товарами на ярмарки, происходившие 1-2 раза в год в Пронске (за заставой около кладбища). Одну из ярмарок, проходивших в 1923 или 1924 году, я помню. Это было очень яркое зрелище, огромное скопление различных товаров, скота, игрушек глиняных, деревянных, ярких лент, платков, вкусных запахов. Торговля шла бойко, и дед в этом преуспевал. Оборот его увеличивался. В торговых делах деду помогала вся семья, в том числе мой отец Михаил. Перед войной 1812 года, после смерти дяди Николая из Столпец, переехали в наш дом и помогали во всех делах мои двоюродные братья Алексей и Володя. Они продолжали в Пронске учиться и росли вместе с моим старшим братом. Алексей до 1950-х годов хранил в качестве сувенира короб деда, с которым он коробейничал в Пронском уезде, и лишь в 50-х годах его сын Евгений изрубил этот ящик, ибо ему потребовалось место в сарае.
Алексей мне рассказывал, что как-то дед приехал с ярмарки и был очень доволен тем, что получил хорошую выручку – копейку с рубля. По сравнению с выручкой современной торговли это конечно малость, но для него это была большая удача. По рассказам Алексея, дед Василий Иванович обладал необыкновенной работоспособностью. Поднимался в 4-5 часов утра. Во время коробейной торговли много исходил пешком, подвергался риску ограблений, в любую погоду месил грязь дорог между деревнями и ночевал, где его застанет ночь. Однако, трудолюбие, обязательность характера сделали своё дело. Василий Иванович стал уважаемым человеком в городе и на какой-то срок был избран городским головой, избирался церковным старостой. К сожалению, я его застал уже совсем древним паралитичным стариком. Помню лишь отдельные моменты, и, в частности, день его похорон. Отпевали его в соборе. Меня же оставили с соседкой, и я старался от её вырваться, устроил истерику на лугу между домом Шехуцких и собором.»
Вот такую жизнь прожил наш коробейник, а его внук в своих рукописях передал нам память о нём.
По воспоминаниям местных жителей, вплоть до середины прошлого века площадь рынка в Пронске была огромной и занимала всё пространство от чайной вдоль улицы Новой до Есенина (современные названия) и почти всю Затинную (за тыном). Имелся крытый рынок. Съезжались со своим товаром местные производители со всей округи и соседних районов. Везли домашний скот и птицу, корм для них. Лошади стояли в особом ряду у коновязи, тут же огромный выбор амуниции и экипировки: хомуты, сбруи, вожжи, сёдла, телеги и пр. Корзины, детские плетёные качалки на ножках, постельники для саней и др. изделия из ивняка грубого и обработанного. Скопинцы традиционно везли махотки и прочую глиняную посуду. Мастера из села Дурного – валенки. Они пользовались особым спросом и заказывались заранее. С азартом москичи выискивали в рядах изделия местных мастериц: кружевные позоры, накидки и скатерти, подушки и перины на лебяжьем пуху, домотканные дорожки. Рассадой и зеленью торговали весной. Летом здесь можно было полакомиться луговой клубникой, лесной земляникой, княжовской вишней, грибами. Всё это собирали ранним утром и отправляли с товаром на рынок детей, ведь у них покупали охотнее. Это было хорошей прибавкой к скромному семейному бюджету. Осенью известным лакомством на базаре были мочёные яблоки, знаменитый сорт «Славянка», а зимой морозили и продавали «Антоновку». Чтобы разморозить яблоко, его клали в чай. Чай при этом остужался и обретал аромат яблока, а яблоко, наоборот, оттаивало, при этом кожура легко отделялась от мякоти. Продавали яблоки пятаками (по пять штучек). Я застала это лакомство благодаря своей бабушке. Мёд, молочные продукты, мясные ряды… Прончане говорят, что ароматы здесь витали в базарный день невероятные, невозможно было удержаться от покупок. Ну и, конечно же, ряды с игрушками и сладостями для детей представляют для меня особый интерес. Здесь были глиняные свистульки и игрушки, деревянные мечи и лошадки, фольгированные мячики на резинке, конфеты «с махрой» (длинная соломка-леденец в слюде), варёный в молоке сахар.
Не знаю как вы, а я бы хотела хоть на одно мгновение оказаться там и пройтись по базарным рядам.
