Фокин Сергей Вячеславович.
Однотипные описательные задачи.
И у Эйнштейна (в его теории относительности), и у Зенона (в апории про проходящего половину от непройденного расстояния пешехода) про одно и то же — движение в пространстве и про соединение конечного и бесконечного в одно описание. Отличие небольшое, и оно в том, что Зенон оперирует свойством «расстояние» (геометрия, форма), а вот Эйнштейн добавляет ещё время. Эйнштейн оперирует сборкой свойств («расстояние» и «время») — свойством «скорость». Фактически суть задачи одна и та же — соединить в одно описание конечное и бесконечное свойства, или просто расстояние (Зенон), или сборку свойств (расстояние и время) — скорость (Эйнштейн).
Но у Зенона за счет несовмещения конечного свойства и бесконечного возникает всего лишь апория — описательный шум, неописательность, а у Эйнштейна бесконечность и конечность отлично совмещаются, и в результате получается целая описательная теория с забавными описательными эффектами. Как такое может быть, что одна и та же (подобная) описательная задача и ее решение (описание) приводит к столь разным результатам? Что такого сделал Эйнштейн, чтобы получилась описательная теория, и почему у Зенона не получилось того, что получилось у Эйнштейна?
Прогрессивный Эйнштейн.
Зенон по старинке создал через два описательных кластера два отдельных описания одного и того же процесса движения, а затем пытался их сопоставить, совместить. Каждое из описаний было верным в своём кластере описания, но эти описания были разные и между собой не совмещались. Получался, например, проходящий расстояние пешеход и движущийся бесконечно пешеход. Зенон по сути своей апорией иллюстрировал описательный эффект (не описательность), который отображается в запретах при создании описательности. Нельзя при описании совмещать разные кластеры описания, например физиологический (приборный) кластер описания и кластер математического сложения. Если прибавить к длине метры, то получится описание «длиннометры». Будет не описание, а описательный шум.
В отличие от правильного, но старомодного Зенона, который действовал по проверенным (эмпирическим) правилам описательности, современный и модный Эйнштейн пошёл другим путём.
Прогрессивный Эйнштейн не стал создавать описательность описываемого через разные описательные кластеры отдельно, как это делал Зенон и делаем все мы, а заранее объединил два описательных кластера в один и затем на базе совмещённого кластера описательности начал создавать описание.
Зенон — это два описателя, два описания одного описываемого, а затем объединение двух описаний в одно. Эйнштейн — это один описатель, созданный из двух путём объединения, и одно описание одного описываемого. Кажется, незначительные различия при создании описания (использовать два описателя, создать два описания, а потом объединить два описания в одно или заранее объединить два описателя в один и создать одно описание одного описываемого), но какие последствия...
Заметим, Эйнштейн наступил на грабли старой проблемы (множественности существующего, множественности чувственного), но даже этого не заметил или не захотел замечать.
Какая разница один или два описателя?
Действительно, с точки зрения абсолютизма разницы в том, как использовать кластеры описания по отдельности или вместе, нет. Это абсолюты, поэтому такое действие, как объединение или не объединение, на изменение абсолюта влиять не может. Следовательно, от того, как используются кластеры описания (отдельно или вместе одновременно), не должен зависеть результат описания.
Эйнштейн при создании теории относительности так и делает: Эйнштейн заранее объединяет абсолютные кластеры описания в один, создает один описательный кластер из двух, создает новую описательную базу. Вроде всё правильно с позиции абсолютизма, но есть проблема. Это проблема упрощённой описательной базы.
Эйнштейн создает более упрощенную описательную базу, но почему-то человек такой описательной базой не пользуется при создании описания. Не догадалась система в лице человека создать упрощенный описательный механизм (соединить два описательных кластера в один), а вот Эйнштейн такой механизм описательный придумал.
Наверное, с системой что-то не так (человек — часть системы). Почему-то она норовит всё усложнить. Не догадалась система вписаться в описательную абсолютную парадигму — создавать описание простым абсолютным механизмом, ждала Эйнштейна.
Одному описываемому — одно описание или не одно?
В абсолютизме должно одному описываемому соответствовать одно описание. Но если так, то система ведёт себя как-то неразумно. Создает для самой себя какую-то непонятную сложность в описании. Человек как элемент системы создает не один кластер описания, а несколько, а через разные кластеры описания создает разные описания одного и того же.
Наличие разных описательных кластеров приводит к тому, что возникает многоописательность (немного разные или значительно разные описания) одного и того же. Описания, создаваемые в разных кластерах, — это разные описания, и они не совмещаются в одно описание.
Не через один, как это должно быть в абсолютизме, а именно через набор разных описательных кластеров, набор разных описаний одного и того же, человек получает информацию.
Запреты.
Механизм использования разнокластерности при создании описания порождает запреты на использование разнородностей при создании описания, запрет на совмещение, одновременное использование при создании одного описания разных кластеров-описателей.
Неудобные запреты.
Запреты приводят к сегментации описания, приводят ко многим нехорошим для идеи абсолютного описания системы эффектам. Кроме всего прочего, такое устройство описательности приводит к тому, что возникают сложности в создании некоего тотального и единого описания системы.
Для того чтобы система была тотально описана, нужно иметь единый описатель для системы, а не сборку из не объединяемых описателей. Такая описательная сборка — это описательные разрывы, информационные пробелы, а это не позволяет создавать тотальное описание системы. Нужно устранить в том числе многоопистельность и мозаичность описания, а вот тогда можно создать единое описание системы, некую всеописательность, что-то типа формулы всего. Если система и система описания абсолютны, то Эйнштейн движется в правильном для абсолютной идеи направлении — совмещает описательные кластеры и тем самым удаляет описательные разрывы. Но при этом Эйнштейн не объясняет, как и почему то, с чем он борется, возникает, а это кластеризация (описательные разрывы). Как могла система создать то, что противоречит её абсолютному устройству?
Забывчивый Эйнштейн.
Создавая новое описание, Эйнштейн заменил (нарушил) используемый человеком при создании описаний принцип кластеризации описания. Заменил его на безкластерное описание, вывел нас на прогрессивный путь описательности.
Вывел-то вывел на прогрессивный и правильный путь, но при этом Эйнштейн забыл объяснить, почему система запуталась в своём абсолютном устройстве и абсолютном устройстве описания, а если не запуталась и сделала это всё преднамеренно, то как устроен принцип описательности, почему именно кластерным его создает система. Ответы на эти вопросы позволят понимать, можно ли вопреки эмпирическим правилам изменить описательный механизм системы, можно ли из кластеризации описания выйти, совместить описательные кластеры в один и создать безкластерное описание, а если можно выйти, то почему система это не делает самостоятельно.
Глупая система и умный Эйнштейн.
Получается так, что глупая система запуталась в своей организации, а умный Эйнштейн понимает ошибочность организации описательности в системе, находит правильное решение и выводит систему на правильный путь организации описательности — упрощает механизм описания. Эйнштейн создаёт новый, правильный тип описания в пику неправильного существующего механизма описательности, которого не существует в описательности человека как части системы. Ну а раз создается более правильный, новый абсолютный механизм описания, то он должен прийти на смену традиционному (абсолютному) сложному, устаревшему описательному механизму. Один описательный абсолют должен быть заменен другим абсолютом более абсолютным, более правильным, более простым. Правила создания описательности должны быть переписаны.
Наверное, система всё-таки не ошибается, и не просто так система выстраивает такой сложный описательный механизм. Наверное, это не каприз системы, выходящий за её принципы организации. Значит, именно такой механизм описания почему-то системе нужен, и, наверное, он соответствует организационным принципам системы, и упрощать этот описательный механизм нельзя, и система будет противодействовать такой оптимизации системы описания. Неправильная организация механизма описания (не в рамках организационного механизма системы) – неправильная информация об описываемом.
Неабсолютное описание.
Если система пошла все-таки по правильному пути создания описательности, а не по пути упрощения описательности, который указал Эйнштейн, и система это сделала преднамеренно в рамках реализации принципов своего устройства (а не описательных идей Эйнштейна), создала именно механизм многокластерного описания, и этот механизм соответствует организационным принципам системы, то наблюдаемая организация описательности будет говорить о неабсолютном устройстве механизма описания. Об этом ещё поговорим, а пока вернёмся к тому, как теория относительности создается.
За счет чего появляется теория относительности.
Теория относительности — это не какая-то новая описательность, которая создается в рамках использования традиционного, правильного описательного механизма. Все описательные эффекты, которые выдает теория относительности, — это эффекты, которые возникают за счет создания и использования несуществующего механизма описательности.
Эйнштейн «исправляет» ошибки, допущенные системой при создании описательности. Эйнштейн убирает эффекты множественности описательности (создает одно описание вместо двух), убирает эффект кластеризации в описательности, убирает запрет на не объединение описательных кластеров в один, получает новые описательные возможности.
Противная школа мешает прогрессивным идеям.
При создании теории относительности, конечно, Эйнштейну пришлось непросто, есть сложности. На пути теории шлагбаум из первого класса школы — какие-то старые, обветшалые правила описательности, которые изучают в школе и которые, чтобы создать теорию относительности, нужно обойти.
В первом классе учителя вдалбливают запрет на объединение неоднородностей при создании описательности сложением (совмещением) и вдалбливают запрет на совмещении разных кластеров при создании описания. Не только нельзя сложить килограммы с метрами (получить описание «килограммометры»), но нельзя сложить, например, конечное свойство — физиологичную длину с математической длиной (математическая длина может быть и бесконечной), т. е. нельзя создать описание, прибавив к длине метры, это будет «длиннометры». Для человека «килограммометры» и «длиннометры» — явная неописательность, это описательный шум, информация, непригодная для понимания системы. Информация, организованная таким образом, имеет разную степень неадаптивности. Такая информация дает человеку или полностью непонятное, или даёт мутное, но тоже непонятное описание системы. Человек как образование системы такой описательностью, такой информацией не пользуется.
В абсолютизме не может быть запретов на получение описания, в том числе объединением. Должна быть, в том числе, тотальная описательность через объединение (разъединение) любых информационных потоков.
В абсолютизме человек должен всё описывать в системе, и описание, создаваемое любым описательным приемом, должно быть для человека понятным и нести информацию о системе. Если любые информационные потоки встретились, создали описание, то оно должно быть адаптивным для человека. Не должно возникать каких-то непонятных описаний. Не должно, но возникают. Какие-то описания понятны для человека, какие-то нет. Т. е. то, что мы наблюдаем, не соответствует абсолютной организации описания. Наблюдаемые эффекты соответствуют относительной организации описания.
А вот в относительности действительно эти эффекты должны быть. В относительности при создании описания мы имеем только частичную описательность системы, частичную описательность, в том числе через механизм объединения описательных потоков. Мы можем многое описывать в системе, но не всё. Относительно организованная система и относительно организованная описательность будут чинить препятствия для создания тотальной описательности.
Объединение только части информационных потоков будет давать человеку описательность системы, и именно эта описательная нетотальность будет отображать организационные принципы системы.
В абсолютизме все описательные потоки и потоки, созданные любым способом, должны быть адаптивны (нести правильную описательность системы) для человека, а в относительности часть описательных потоков будет адаптивна, а часть — нет. Часть информационных потоков будет давать правильную описательность, а часть — неправильную. (Почему и за счет чего возникает правильность и неправильность, каковы в относительности критерии правильности, еще поговорим.) Объединение правильных потоков информационных будет давать в одном случае правильную описательность (правильную информацию о системе), а в другом случае неправильную.
Неадаптивность (а значит, неправильность) информационных потоков для человека является причиной кластеризации описания и причиной возникновения запретов на создание описаний, в том числе путем объединения между собой ряда информационных потоков.
Да, описание построено на объединении, но не все описательности можно объединять (напрямую — линейно или через таблицу умножения), чтобы получить информационно понятную, правильную описательность системы. Именно поэтому в первом классе вводят запреты на создание описаний путем объединения ряда информационных потоков.
Странный описательный принцип.
Описание в идее абсолютизма построено на абсолютном механизме объединения, но тот же абсолютный принцип объединения (и это очень странно в абсолютизме) может давать и неописательность — информационный шум. Для абсолютизма наличие такого разнонаправленного (а значит, и неабсолютного) принципа организации описания не имеет объяснения и противоречит абсолютной идее.
При создании описательности человек руководствуется не однонаправленным правилом-законом, а эмпиричностью, реверсивным правилом под создание (не создание) той или иной описательности. Это не единый описательный принцип, а набор локальных (под человека и описательную ситуацию) запретов и разрешений при создании того или иного описания объединением. То или иное объединение при создании описательности может породить как описательность, так и неописательность. Ещё раз заметим, для абсолютизма наличие такого разнонаправленного принципа организации — нонсенс, а вот для неопределенной организации такой механизм описательности вполне рабочий и объясняемый.
Нет такого универсального, однозначного правила, которое дает понимание, когда можно создать описание объединением, а когда нельзя. Поэтому механизм построения описания через объединение эмпиричен и локален. Человек как образование системы тестирует получаемые информационные потоки, и в зависимости от информационной пригодности для человека возникают разрешения на объединение при создании описательности, а в случае непригодности возникает описательный запрет на создание описательности объединением. Информационная непригодность при объединении информационных потоков порождает кластеризацию и, соответственно, описательные запреты. Созданием описательности командуют не абсолютные законы системы, а локальные принципы описательности, которые эмпирически определяются человеком и в дальнейшем учитываются человеком при создании описаний объединением.
Тонкая грань, неопределённый водораздел между тем, когда можно создать описание объединением, и когда объединением описательность создать нельзя. Вот здесь, в мутной воде, на стыке разрешений и запретов при создании, не создании описательности и появляется возможность этим неопределённым, противоречивым принципом организации описательности поманипулировать. Особенно хорошо это будет получаться при манипуляционно организованной описательной ситуации.
Можно убрать часть описательного механизма, убрать описательные запреты и руководствоваться только идеей создания тотальной описательности при любом объединении (как это и должно быть в абсолютизме). Но чтобы это сделать и выглядело по правилам (странным запретам на описательность в абсолютизме), нужно, чтобы казалось, что описательность, создание описательности происходило в одном описательном кластере, где механизм запретов для создания описания из однородностей и не нужен. Таким приемом мы можем исключить описательные запреты и использовать только описательные разрешения (кластеризация — это выделение описательных сегментов, внутри которых описание объединением возможно, и механизм запретов не используется).
И второе, описательность должна быть не бытовой (как с пешеходом у Зенона), правильность которой легко проверяется.
Наиболее «достоверно» будет выглядеть и скармливаться описательная «запрещёнка», если будет создаваться описание нетипичного, выходящего за обыденное процесса. Тогда описание, подобное «длиннометрам», уже не будет смущать, и компиляция конечности и бесконечности (в случае Эйнштейна — компиляция конечной и бесконечной скорости) пройдет на ура, и описание, созданное на новой, не существующей в системе описательной базе, хоть оно и будет выглядеть странновато, но будет «правильным», «научным». Научность создаваемого описания будет аргументироваться тем, что там-то всё по-другому.
Суть манипуляции.
Эйнштейн в теории относительности напрямую вводит только один кластер описания — инерционную систему отсчета (описательный кластер, соответствующий математическому кластеру описания). Декларативно больше никаких кластеров описательных не вводится. Создается уверенность в том, что описание будет идти только в этом кластере описания и, конечно же, однородностями, а чем же ещё? Механизм описания задан в рамках существующих описательных правил. Пока всё хорошо. Но вот дальше происходит как раз то, что приводит к нарушению описательных правил и приводит к созданию новой описательной базы, которой не существует для человека как описателя. При этом это делается таким образом, что на описательный ход Эйнштейна и на последствия этого хода внимания не обращается.
Далее в инерционную систему отсчёта вводится конечная скорость.
С точки зрения абсолютизма ничего такого особенного не произошло, ввели в абсолютную систему описания (инерционную систему отсчёта) абсолютный описатель — скорость, ну и что, что ввели ограниченную скорость. У нас всё описание абсолютное, а значит, любая скорость (конечная или бесконечная) — это абсолют, и поэтому введение любой абсолютной скорости куда угодно вполне себе нормально. Тем более что скорость хоть и граничная в физиологически-приборном описании, но описывается математикой — числом, и это порождает идею одинаковости устройства физиологического и математического свойств (свойства и свойства с числом). Вроде бы всё правильно. От введения ограниченной скорости (такой же абсолютной, как абсолютной бесконечной) описательная база никак не может поменяться, а вот это как раз не так. Как раз в этом вся проблема.
И эта проблема — проблема непонимания модели описательности. Смешиваются абсолютная теоретическая и описательная фактическая модели описательности в одну модель, и описание ведется с использованием двух моделей одновременно и переходом из одной модели в другую и обратно.
То, что число из математического кластера используется для описания описательных физиологизмов (другой кластер), совсем не говорит об идентичности этих кластеров и их абсолютизме и не говорит об абсолютизме, одинаковости свойств из этих кластеров. Есть различие описательных кластеров и свойств из этих кластеров (как бы они одинаково не назывались), возникает описательная кластеризация, и именно это не даёт разрешение на их совместное использование. О том, как это получается и работает, ещё поговорим.
Граничная скорость затаскивает новый описанный кластер.
Свойство «скорость», которое имеет ограниченность, в основном имеет физиологически-приборное происхождение. Эта конечная скорость, скорость не из кластера инерционной системы отсчета (математического кластера описательности). В инерционной системе отсчета (математическом кластере описательности) скорость может быть любой, в том числе и быть бесконечной. Да, математический кластер залезает в физиологизм и описывает физиологизм числом (математикой), но математика может создать свойство и бесконечным, исказить реальную организацию свойства, нет ограничителя, а вот физиологически-приборном описании такой ограничитель есть. Физиологически-приборный кластер описания эмпиричен, и эмпиричность этого кластера описания выступает ограничителем. Математический кластер описания тоже эмпиричен, но в относительности степень загрубления этого описательного кластера столь высока (очень большое описательное обобщение, в отличие от физиологического кластера. Очень большое спрямления, идеализация, оптимизация описываемых процессов), что механизма ограничения при описании свойств не возникает, а более того, в результате такой описательной оптимизации (выравнивания и приглаживания) возникает описательная линейность, а это дает описательный эффект бесконечности, которого реально в системе нет. Описатель есть, и это позволяет создавать ряд описаний, но реально таких линейных (инерционных, постоянных) процессов в системе нет. Такие вот забавы в относительности с описательностью.
Итак, имеем скорость, которая может быть бесконечной, и имеем скорость, которая конечна. Название свойства одно — «скорость», но это про не совсем одинаковое по внутреннему наполнению. Это два разных, неабсолютных свойства (отсюда эффект многоописательности, который может быть только в относительности, когда описание создается со множества относительных баз, и мы имеем набор свойств, которые имеют разное звучание. Нет наличия некоего абсолютного описания — свойства, которым мы оперируем, видя описание как некий механизм абсолютного описания. Если было бы так, то не было нужды в кластеризации, разведении одинаковых описаний в разные стороны).
Введение ограниченной скорости в инерционную систему отсчета тащит за собой в кластер инерционной системы отсчета новый описательный кластер. В инерционную систему отсчета заводится описательный кластер, который отвечает за создание описания — конечную скорость. Вводится второй описательный кластер, в результате в одном описании одновременно совмещаются два кластера описания, для описательного совмещения которых при создании описания есть эмпирический запрет (запрет на соединение в одном описании конечности и бесконечности — «длинометры»). Но Эйнштейн это делает, и возникает новая описательная база, которой просто не существует, она не формируется у человека, и такую описательную базу не использует система. И уже с этой базы начинает создаваться описание — теория относительности.
Ошибка из перового класса.
Таким приемом — приемом опосредованного заведения второго описательного кластера — совмещаются не напрямую, не в лоб два описательных кластера. Второй кластер описания как бы не вводится, но на самом деле вводится. Это позволяет создать несуществующую в системе описательную базу, упрощенную описательную базу.
Прием опосредованного заведения второго кластера в описательность позволяет как бы обойти эмпирические запреты, не создается впечатления использования разнородности при создании описания. Такой манипулятивный приём позволяет как бы в рамках приличия — как бы в рамках описательных правил, эмпирических законов (на самом деле их нарушая) — создавать ложное описание — теорию относительности. Ложную теорию с забавными описательными эффектами.
При создании описания мы должны руководствоваться локальной эмпиричностью — описательным шаблоном, правилами, которые проверены и не разрешают соединять при описании два кластера в один. Нарушение — неправильная информированность человека о системе.