Первый дождь после последнего снега. Трехмесячная засуха отступила назад, за эту ночь. И он был не какой-нибудь там случайный, залетный. И не ливень с градом, как бывает после длинного иссушающего пекла. Тихий, размеренный, хоть становись рядом и иди.
Вчера, ближе к вечеру, на улицу прорвался пыльный шквал. В привычной уже, изморенной жарой тишине раздался странный нарастающий звук. Как будто и не ветер даже. Отдельный, сам по себе порыв, ударил улицу наотмашь так, что деревья согнулись пополам, а вся дорожная пыль вечной грунтовки, наоборот, подпрыгнула до неба. Всё случилось так стремительно, что стало страшно. Не успели закрыть окна, как наступила тишина, а минут через десять упали первые капли. Потемнело, появилось предчувствие приближающегося бедствия. Но мы так долго ждали дождя, что готовы были ко всему. Пол мира тонет, пол мира горит. Нам выпало второе.
***
А могла бы земля,
Так ушла за прохладой ночной,
Но стоят хутора на буграх,
Как цветные заплаты,
Не жалея огня,
Опускается царственный зной,
Выжигая всё то, что вчера
Не успел до заката.
Он стекает горючим
С пустых, равнодушных небес.
Всё, что было зелёным,
Давно уже стало землистым,
Даже вечер измученный
Вряд ли появится здесь,
Раздавая в последнем поклоне
Иллюзию жизни.
И жаровни стогов
Раздувает южак впопыхах,
Чёрной гарью пахнули
Поля, раздвигая пределы.
А любовь… Что любовь,
Догорит заодно на кострах,
Что в горячем июне
Нечаянно вдруг уцелело.
А он пошёл тихо. Так тихо, что не сразу поняли: началось. Я стояла у окна и чуть не плача, боялась, что он сейчас же закончится. Он и заканчивался, но снова и снова начинался. К ночи страх отступил, и я перестала прислушиваться. Подошла гроза, тоже странная и спокойная. Молнии сверкали как будто чуть в отдалении, и гром раскатывался мягче обычного. Он приходил издалека и оттого каждый раз казалось, что летит самолет. Тем более, что в прошлую ночь город был взбудоражен как никогда тяжёлым и низким гулом "сушек". Похоже, кое-кому было горячо.
Ночью раз за разом просыпалась от новых, мягко струящихся по окну дождевых вод и засыпала снова, улыбаясь.
***
Под ногами было небо,
Небо в луже, что такого?
Я была такой нелепой,
Тучи были так лиловы...
Тучи были так лиловы,
Так с полей тянуло хлебом,
Ты, сказав всего лишь слово,
Опрокинул моё небо.
Опрокинул моё небо,
Сердце бедное занозил,
У пруда под старой вербой
Целовал меня без спросу.
Целовал меня без спросу,
Не узнавши даже имя,
А под белою берёзой
Называл меня любимой.
Называл меня наградой,
А с полей тянуло хлебом,
Убежать я не смогла бы,
Под ногами было небо.
Под ногами было небо,
Небо – в луже, что такого?
Я была такой нелепой,
Тучи были так лиловы...
Как давно это было! А ещё была гроза. Тоже давным-давно. Совсем другая, даже не гроза, а разбойное нападение!
***
...Слетаются тучи, как птицы,
Темнеет хламида небес,
Гроза, непокорная жрица,
Готовит фатальный замес.
Рванулся неистовый ветер,-
В лохмотья и небо, и пыль,
Сорвал, как с изношенных пЕтель
С земли безмятежную быль…
Сцепились в испуганном вдохе
Восторг, ожидание, озноб…
Наверно, в библейской эпохе
Вот так начинался потоп.
Пошла, понеслась, заварилась
Смертельная каша небес.
Она, наконец, разгрозилась,
И мир в одночасье исчез...
Смешались лассо огневые
На шабаше мрачных владык,
И ливня лохмотья седые,
И Зевса божественный рык…
Отчаялись старые крыши...
Им кажется, что никогда
Они тишины не услышат,
И что уплывут в никуда...
Но... грозная рать поутихла,
И рвется в просвет синева…
Взмахнуло лучами светило,
И всхлипнула птица – жива!
Смиренно последние плаксы
Бегут в ошалелую ширь,
Бросая последние кляксы
В умытый, сверкающий мир.
А утро... Что же сейчас за утро! Умытая впервые за три долгих месяца земля смеётся вслух. Под розами усыпано розовыми лепестками, под вишней - вишнями, а под абрикосом - абрикосами. Всё дышит чистотой и влагой. Значит, ещё поживём, а потому напоследок торжествующее.
...Трубачи, расчехляйте трубы,
Начинайте свою песню!
До сегодня был путь трудным,
До сегодня был стих пресным,
Но счастливый упал жребий,
И сомнения бегут, скалясь,
Эй, атланты, бросайте небо,
Я сегодня одна справлюсь!
Я – в местах, где никто не был,
И не будет уже, может.
Здесь такое горит небо,
Что... мороз по земной коже.
Из тетрадок своих тесных
Выдираю стихов глупость,
И ногами пишу песни
На пустынных листах улиц.