Весна, тепло. Солнечное воскресное утро. Степной запыленный казачий форпост — городок Уральск, хотя некоторые по старинке ещё зовут городок Яицким. Колокольный звон звучит радостно и празднично, пусть наша семья в церковь и не ходит, ведь матушка и батюшка — старообрядцы. Нас в семье - двенадцать человек, я и одиннадцать сестер. Мы считаемся зажиточными казаками. У батюшки есть работники. Ещё у нас в Уральске есть доходный дом - там селятся приезжие.
Мы с мальчишками играем в альчики — эта киргизская игра похожа на русские бабки, но вместо бабок у нас бараньи косточки "альчики". Надо метко бросать битку - это альчик, залитый свинцом, - чтобы сбить как можно больше других альчиков, поставленных в ряд. Выбитые альчики забирает бросающий. Игра у меня идет хорошо, и постепенно ко мне перекочевывает часть альчиков моего приятеля Мишки — тоже сына казака. От наших босых ног поднимается мягкая белая пыль.
Старшая сестра зовет меня домой — мне нужно делать уроки, потому что я хожу в городскую классическую гимназию. До гимназии, едва мне исполнилось 10 лет, матушка приглашала мастерицу обучать меня грамоте и книжной премудрости, хотя я сопротивлялся, как мог. Ни к чему казаку грамота и всякие науки, считаю я, но матушка мечтает, чтоб я стал войсковым дьяком (секретарем). Учусь я в гимназии, как сын казака, бесплатно. Главный предмет у нас - математика. Еще есть география и статистика, история, физика, отечественный и греческий языки, чистописание и рисование.
Я нехотя бросаю интересную игру и бреду домой. И молча завидую приятелям-киргизам, которым не надо учить никакие уроки — в гимназию они не ходят.
Дом у нас двухэтажный. Первый этаж — каменный, второй — деревянный. Часть первого этажа занимает склад товаров — в мирное время казаки занимаются рыболовством, бахчеводством и скотоводством, а кадки и кубышки с рыбой и прочей провизией держат для себя или на продажу. У нас в погребе хранятся икра и красная рыба. Наш Урал-батюшка богат рыбой, казаки ловят ее и везут в Москву — ещё два года назад возили обозами, а теперь поездом. Красная рыба дает основной доход городку, и вся жизнь Уральска построена от одного лова до другого. Но меня больше интересует мороженое, которое готовится в погребе для нас, детей.
В углу комнаты — старинные иконы. Строго в определенное время, став коленями на специальную подушечку, матушка молится по церковным книгам, сотворяя низкие поклоны. Моя матушка кажется мне самой красивой. Её густые волосы, заплетенные в две косы, обвиты вокруг головы, а сверху, под платок, одет головной убор вроде чепчика.
В другом углу комнаты — сундук. Огромный, окованный железом. В нем хранятся всякие чудеса.
Матушка напевает, уча сестру шить. Всех моих сестер матушка учит шитью, вязанию и кулинарным премудростям. Она говорит сестрам, что прежде чем с работниц спрашивать, надо самим знать, как всякое рукоделие делается. Особенно вкусные у матушки получаются пироги с красной рыбой.
Глава семьи — отец. Матушка слушается его, а сестер учит: "Мужу надо потрафлять". Когда отец гневается, он называет сестёр «косматками», это у него самое сердитое слово. Но на самом деле он нас любит, даже завел бычка с упряжью, чтобы мы, дети, могли кататься.
Я сижу и учу трудный греческий язык, втайне ожидая, что скоро позовут обедать. Трапеза строго в определенное время, все домочадцы собираются вместе, по отдельности есть не разрешается. Нас учат хорошим манерам — чтобы не болтали ногами под столом, матушка, Наталья Патрикеевна, говорит, что мы "черных" качаем, то есть чертей. И мы перестаем, пытаясь разглядеть этих "черных".
И вот наконец — обед! Я весело бросаю в сторону ненавистный греческий и бегу за накрытый стол. Меня переполняет радость. Свобода!
