Терёшкин лежал на кровати ни живой, ни мёртвый. Он проснулся от крика Жени. И то, что она кричала, отчётливо запечатлелось в его мозгу. Она выкрикнула имена дочки и мужа. Означает ли это, что она их вспомнила?
Виктору Женино состояние последнее время не нравилось. Она становилась другая, и время от времени Терешкин ловил себя на мысли, что перед ним уже не та безучастная кукла, послушная, как пластилин. Женины глаза были вполне осмыслены. Иногда Виктору казалось, что они смотрят на него с ненавистью.
"Это только кажется" - успокаивал себя он. Тем не менее, еще раз доехал до Рыжова и попросил либо увеличить дозу, либо сменить препарат. Рыжов и в этот раз был категоричен.
-Не надо ничего увеличивать, препарат сильный. Он не может перестать действовать. Наоборот, угнетенное состояние должны идти по нарастающей.
Или вы хотите, чтобы Евгения мычала, пуская слюни?
Виктор не хотел, чтобы Женя пускала слюни. Но и чтобы вспоминала прошлое, тоже не хотел. Поэтому его так напугал выкрик девушки в тишине ночи. Она резко села и замерла. Терешкин даже дышать перестал, ожидая, что произойдёт дальше. Женя продолжала сидеть, напряжённая, как струна, всматриваясь в никуда. Виктор очень осторожно протянул к ней руку, хотел прогладить. И вот тогда девушка вскочила с кровати, как ужаленная.
-Ты кто такой? - закричала она. - Откуда ты взялся? Зачем всё это?
Женя обвела руками комнату.
-Ложь. Всё ложь. Ты, этот дом, даже документы не мои. Меня зовут Женя Смирнова. У меня есть семья. Муж Серёжа и дочка Маша. Я всё помню. Всё!!! Вечером я пошла выносить мусор и, по всей видимости, меня сбила машина. По крайней мере, это последнее, что я помню из той жизни. Моей жизни. А что это всё? Кто ты? И зачем ты меня сюда притащил? Зачем врал?
Терешкин испугался. Редко он так боялся чего-то. Может быть, потери своего состояния, власти, и вот теперь потери Жени. Он тоже встал с кровати, обошел ее, попытался приблизиться к девушке. Протянул к ней руки, пытаясь успокоить.
-Женечка, не кричи, пожалуйста. Я человек, который тебя любит. Который готов бросить к твоим ногам весь мир.
Евгения отшатнулась от пузатого, лысого человека с явным отвращением.
-Не трогай меня, не смей меня трогать. Я прямо сейчас покину этот дом. Я поеду к своей семье, а потом я пойду в полицию и всё расскажу. Как ты меня похитил, как держал здесь, травя этими препаратами. Из-за них я была такая, из-за них ничего не помнила.
И вот тут Терешкин разозлился. В глазах Жени он увидел такое же отвращение, какое было когда-то в глазах ее матери. А кто они такие? Букашки, ничего не имеющие за душой. И эти букашки смеют отвергать его - человека из высших эшелонов власти, перед которым лебезит половина Москвы.
Нет, Виктор Николаевич не боялся полиции. Это смешно. Кто Жене поверит? Кто вообще станет её слушать? В Викторе всегда жил внутренний зверь. Иногда этот зверь вырывался наружу во всей красе и жаждал крови. Так и случилось сейчас. Он просто озверел. Как ни странно, мысли в такой моменты работали чётче. Сознание было ясным, как никогда, мгновенно находило выход из любой ситуации.
Женя стояла перед ним в тонкой ночной сорочке из мягких кружев и тряслась, то ли от отвращения, то ли от гнева. Она тряслась, казалась такой беззащитной, но в то же время зеленые глаза метали громы и молнии. Слова звучали угрожающе. Вот кому она смеет угрожать? Она его! Вся, с ног до головы, должна принадлежать только ему. И чихать он хотел, как на самом деле она к нему относится. Она его добыча, и он ее из рук не выпустит. Что она там себе надумала? Что вернется к мужу и заживет с ним счастливо, а он утрется и будет жить дальше?
-А ты подожди, подожди плеваться в меня, - угрожающе сузил глаза, Виктор. - Что ты там говорила? Что вернёшься к своей семье? А какая у тебя семья? Муж? Думаешь, он тебя ждёт? Ему, дорогуша, не до тебя. Он сейчас в СИЗО, а скоро пойдёт по этапу. Сядет надолго.
-Не может быть! Ты всё врёшь. Серёжу не за что сажать. Он не нарушает закон.
-А тут нарушил, да еще как нарушил. Похитил дорогостоящее оборудование на огромную сумму. Мало того, что его посадят. У него еще конфискуют все имущество. Дом, машину, фирму его эту, все что имеет.
-Ты знаешь, ты все про нас знаешь. Про фирму, про дочку... - шептала потрясенная Женя.
-Конечно знаю. А ты как думала?
Все, чего Жене хотелось - это выбежать из комнаты и бежать отсюда, как можно дальше. Домой! Хоть пешком до родного города, хоть бегом, хоть как! Только бы побыстрее к своим. К дочке, к мужу. Этот мерзкий человек всё врёт. Серёжу не могли посадить. Не за что. Он не стал бы ничего воровать.
Виктор поймал взгляд затравленный взгляд Жени, который она кинула на дверь. Перегородил ей дорогу.
-Куда ты собралась, дура? Тебе некуда идти. У тебя нет больше мужа и скоро не будет дома. Ты ещё не поняла, что я серьёзный человек? Сейчас я раскрыл перед тобой карты. Говорю всю правду. Да, я сбил тебя на машине. Ты мне понравилась. Я захотел, чтобы ты стала моей. Ты стала, и так будет продолжаться дальше. Иначе твой муж сядет. Я сейчас абсолютно честен перед тобой. Твой Сережа в СИЗО. Скоро суд.
-Даже если он сядет, - облизнула пересохшие губы Женя. От волнения у нее во рту пересохло, - Даже если сядет, - повторила она, - он все равно останется моим мужем. Я буду носить ему передачки. Буду ждать, вместе с дочкой.
-Только вы, с твоей дочкой, будете жить на улице. У вас не будет ничего. К тому же, не факт, что твой муж выйдет. В тюрьме всякое случается. Эти уголовники злые и в тюремных разборках часто гибнут такие, как твой муж. Особенно, когда за это хорошо заплачено.
-Ты не посмеешь, не посмеешь так сделать! - Женя уже шипела. У нее пропал голос.
Слишком много информации свалилось на девушку этой ночью. Она была в полном шоке. Сначала она вспомнила мужа, а теперь узнала, что может его потерять.
-Я не посмею? – зловеще рассмеялся Виктор. - Я могу в этой жизни делать все, и мне никто не запретит. Ты не торопись убегать, а выслушай меня внимательно. Твой Сергей может сесть, а может и не сесть. Если ты останешься со мной, его отпустят и дело передадут в архив. Я могу это устроить. Думаю, ты уже поняла. Он выйдет, заберет вашу дочку у своей матери и они будут жить счастливо. Только без тебя. Ты будешь жить со мной. Обмануть меня не получится, ведь дело Сергея легко возобновить. Это даже хорошо, что ты всё вспомнила. Станешь самой собой, будешь жить по своим документам. Я смогу выходить с тобой в свет. Мы будем любящей парой. Решать, конечно, только тебе. Но я советую хорошенечко подумать. Да и, в конце концов, что я такого тебе предлагаю? Ты будешь жить на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая.
Купаться в роскоши, сорить деньгами, зная, что твою дочку воспитывает где-то любящий ее папа. Либо же ты будешь с дочкой перебиваться, совсем без денег, собирая посылочки своему сидящему мужу. А потом оплакивать его, если он погибнет в тюрьме. А я прямо предвижу такую вероятность.
Терешкину было очень неприятно видеть на лице Жени страх за мужа.
Он уже понимал, что она так его любит, что, скорее всего, пойдёт на все условия, лишь бы только её драгоценный Сережа жив. Неприятно было это осознавать, что Женя останется с ним, любя и тоскуя по-другому. Но пусть хотя бы так. Пусть так! Со временем она забудет того человека, когда поймет, какую власть дают деньги. Власть и неограниченные возможности.
Ноги Евгении подломились, она опустилась на пол и горько заплакала, зажав ладонями лицо. Хотелось бы ей не верить в то, что говорит этот проклятый человек. Но, в глубине души, она уже понимала, что все из сказанного правда. Сережа на самом деле сейчас в СИЗО. Судя по мерзкой ухмылке, устроил это именно Терешкин. Может ли она рисковать жизнью мужа, ради своей свободы? Виктор напоминал ей сейчас бешеного пса, готового растерзать любого, кто пойдет против его воли.
Спустя пару дней к дому Жени и Сергея подъехала черная машина. Из нее вышла сама Женя. Прямая, в длинном черном платье и с темными очками на глазах. Очки скрывали опухшие от слез глаза. Обычно живое и улыбчивое лицо Евгении сейчас было словно выточено из мрамора.
Женю увидела соседка, любившая посплетничать и целыми днями рыскавшая по улице, ищущая, с кем бы что обсудить. Увидела, охнула. Кинулась к девушке и тут же была отстранена, вышедшим из БМВ мужчиной. Мужчина был высокий, широкоплечий, в строгом костюме. Он не дал соседке приблизиться к Жене, жестко оттолкнув пожилую женщину.
Женя этого будто не заметила. На негнущихся ногах она зашла в калитку, подошла к двери своего дома. Наклонилась, пошарилась под порожком. Раньше они с Серёжей оставляли тут запасной ключ, на всякий случай. Потом это делать перестали, но Женя надеялась...
Так и есть, вот он ключ. Серёжа положил его на тот случай, если жена вернётся, когда его не будет дома. Женя поняла её это, скривила губы. Слёз уже не было, плакать она больше не могла.
Девушка открыла дверь, шагнула внутрь. Замерла на пару секунд. Прикрыла глаза, втягивая в себя запахи родного дома. Дома, где жили любимые ею люди, где все дышало спокойствием и каждый уголок был сделан с любовью.
За Женей неотступно следовал Кирилл. Он шагнул через порог, наткнулся на нее, вопрошающе посмотрел.
-Сейчас. Дай мне пару минут. Пару минут, прошу.
Евгения порывисто направилась в детскую. Машина кровать была не заправлена, а поверх одеяла валялась ее любимая розовая пижамка. Женя схватила пижаму, прижала к лицу. Затряслась в беззвучных рыданиях.
На тумбочке, возле кровати, стояла в рамке фотография Маши. На ней девочка держала в руках обезьянку и беззаботно улыбалась. Фотография была сделана в московском зоопарке, когда они ездили туда всей семьей. Эту фотографию Женя любила больше всего. Она быстро разобрала рамку и вытащила фото. Поцеловала его, положила в свою сумочку.
Кириллу не терпелось. Виктор Николаевич не смог приехать сюда сам. Такому человеку ни чему было светиться. Он поручил своему охраннику сделать все быстро. Вот Кирилл и поторапливал Женю, заглянув в детскую.
-Все, сейчас, - девушка прошла в большую комнату, открыла шкаф и достала оттуда папку со своими документами.
Там было все, включая паспорт и страховой полис. Такая у Жени была привычка
- хранить документы каждого члена семьи в отдельной папке, чтобы ничего не путалось, не терялось. Девушка забрала свою папку. Хотела оставить её у себя, но Кирилл тут же требовательно протянул руку.
-Виктор Николаевич велел, - невозмутимо пояснил охранник.
Он забрал у Жени документы и сказал:
-А теперь письмо. Евгений, я прошу вас, не тяните. Пишите письмо быстрее.
Сразу предупреждаю, я должен его перечитать. Это тоже распоряжение Виктора Николаевича.
Женя нашла чистую тетрадь, вырвала из нее листок. Положила на журнальный столик, склонилась над ним, теребя в руках ручку.
Легко было сказать - напиши письмо быстро. А как это сделать? Как?!! Когда каждое слово, что она собиралась написать, разрывало ее душу в клочки.
Это письмо принесет Сереже громадную боль, а слова выбирать нельзя. Нельзя стараться сделать их помягче. Нужно сделать именно так, чтобы вместе с болью Серёжа возненавидел её. Возненавидел и не пытался искать с ней встречи.